• Посм., ещё видео
οὐκ εἶσι γαίας ἐς μελάγχιμον πέδον· τοσόνδε νύμφην τὴν ἔνερθ᾿ αἰτήσομαι, τῆς καρποποιοῦ παῖδα Δήμητρος θεᾶς, ψυχὴν ἀνεῖναι τοῦδ᾿· ὀφειλέτις δέ μοι τοὺς Ὀρφέως τιμῶσα φαίνεσθαι φίλους. κἀμοὶ μὲν ὡς θανών τε κοὐ λεύσσων φάος ἔσται τὸ λοιπόν· οὐ γὰρ ἐς ταὐτόν ποτε ἔτ᾿ εἶσιν οὐδὲ μητρὸς ὄψεται δέμας· κρυπτὸς δ᾿ ἐν ἄντροις τῆς ὑπαργύρου χθονὸς ἀνθρωποδαίμων κείσεται βλέπων φάος, Βάκχου προφήτης, ὅς γε Παγγαίου πέτραν ᾤκησε, σεμνὸς τοῖσιν εἰδόσιν θεός. Он не сойдёт в чёрную равнину земли: Я упрошу нижнюю деву, Дочь плодоносной богини Деметры, Вознести его душу. Она обязана мне Явить почтение к друзьям Орфея. Для меня он как умерший и не видящий света Будет отныне. Мы никогда не встретимся И он никогда не увидит матери. Сокрытым в пещерах среброобильной земли Человекобогом он будет возлежать, видя свет, Пророк Вакха, кто в Пангейской горе Обитает, бог, священный для знающих.
Он не сойдёт в чёрную равнину земли: Я упрошу нижнюю деву, Дочь плодоносной богини Деметры, Вознести его душу. Она обязана мне Явить почтение к друзьям Орфея. Для меня он как умерший и не видящий света Будет отныне. Мы никогда не встретимся И он никогда не увидит матери. Сокрытым в пещерах среброобильной земли Человекобогом он будет возлежать, видя свет, Пророк Вакха, кто в Пангейской горе Обитает, бог, священный для знающих.
Ранее муза обращается к покровительнице ахейцев Афине со словами упрёка:
μυστηρίων τε τῶν ἀπορρήτων φανὰς ἔδειξεν Ὀρφεύς, αὐτανέψιος νεκροῦ
Светочи несказанных таинств Открыл [тебе] Орфей, двоюродный брат покойного…
(Рес, 943-944)[2]
Предание чаще всего называет Орфея сыном Эагра и музы Каллиопы, поэтому он двоюродный брат Реса и, как и последний, фракиец. Орфей посвятил в свои таинства богиню Афину. По всей видимости, «друзьями Орфея» здесь именуются Рес и его мать муза, т.е. они также посвящены в орфические таинства. По этой причине Персефона («нижняя дева») обязана освободить душу Реса, что должно быть связано с мифом о растерзании сына Персефоны Диониса Загрея предками людей титанами. В силу своего посвящения в орфические таинства Рес после смерти становится божеством.
[1] Перевод Иннокентия Анненского:
Царь, сын мой не сойдёт в долину смерти. Нет, я подземную царицу умолю, Скажу ей: «Дочь Деметры плодоносной, Отдай мне душу Реса», – и почтит Друзей Орфея адская богиня... ...Увы, среди богов ему не быть И в сонме жён бессмертных жадным оком Погибшему родимой не искать. Я Реса тоже больше не увижу! В глубоких, мрачных впадинах земли На золотом Пангее он возляжет Властителем несметных рудников: Незрим и общей смерти недоступен, Он будет волю Вакха из пещер Передавать благочестивым мистам... [2] Перевод Иннокентия Анненского:
В начале всего был Хронос (Χρόνος), т.е. Время. Хронос родил (γείνατο) Эфир (Αἰθήρ) (верхний светлый слой воздуха, в противоположность нижнему тёмному ἀήρ) и Бездну (Χάσμα). Всё пребывало нераздельным в мгле (ὀμίχλη); ночь (νύξ) скрывала то, что было под Эфиром. Затем Хронос сотворил (ἔτευξε) в Эфире яйцо (ὤεον, ᾠόν), из которого возник Фанес (Φάνης), он же Перворождённый (Πρωτόγονος), он же Метис (Μῆτις), т.е. мудрость, разум, мысль, совет, он же Эрикепей. У него четыре ока и золотые крылья, он имеет мужеженскую природу. Он первый царь над вселенной (κόσμος), которую распределил (διένειμε) между богами и людьми. Он создал (ἔκτισεν) дом (δόμος) для богов, сотворил (ἔτευξε, μήσατο) Солнце и Луну.
Фанес передаёт своей дочери Ночи скипетр царской власти и наделяет её искусством прорицания, после чего совокупляется с нею. Ночь рождает (ἔτικτε) от него Небо (Οὐρανός) и Землю (Γῆ). Небо-Уран наследует царскую власть от своей матери Ночи. Земля-Гея рождает (τίκτει) от Неба-Урана титанов – семерых сыновей (Кея, Крея, Форкия, Крона, Океана, Гипериона и Иапета) и семерых дочерей (Фемиду, Тефию, Мнемосину, Тейю, Диону, Фебу и Рею). Ночь вскармливает их амвросией. Титаны были коварны (κακομῆται) и имели высокомерное сердце (ὑπέρβιον ἦτορ), из-за их пагубной гордыни и дерзкого высокомерия (ὕβριος ὀλοῆς καὶ ἀτασθαλίης ὑπερόπλου), а также неумолимого сердца и беззаконной природы (ἀμείλιχον ἦτορ καὶ φύσιν ἐκνομίην) Уран сбросил их в Тартар.
Подстрекаемые своей матерью Геей, титаны во главе с Кроном за исключением Океана восстают против Урана. Они свергают и оскопляют его, царём вселенной становится Крон. Крон женится на Рее, которая получает также имя Деметра, она рождает ему Зевса и других детей, которых он проглатывает. Зевс усыпляет Крона при помощи мёда, свергает и оскопляет его. Зевс становится пятым царём вселенной. Он проглатывает Фанеса и творит мир заново.
Сочетавшись со своею матерью Реей-Деметрой, Зевс рождает Кору-Персефону, от которой рождает Диониса. Зевс вручает младенцу Дионису власть над миром. Подстрекаемые ревнивой Герой, титаны убивают Диониса, когда он смотрится в зеркало, расчленяют и пожирают его тело. Афина спасает сердце младенца и отдаёт его Зевсу, который рождает от Семелы нового Диониса. Зевс в гневе поражает титанов перуном, и из их копоти возникают люди, сочетающие в себе дионисическую и титаническую природы.
Папирус, датирующийся 340-320 гг. до н.э., содержал аллегорическое толкование в досократическом духе орфической теогонической поэмы. Толкование большинство исследователей относят к концу V в. до н.э., а поэма, следовательно, была написана ещё раньше. Из примерно 200 фрагментов сильно пострадавшего от огня свитка удалось восстановить в большей или меньшей степени 26 колонок текста, включающих ок. 30 гекзаметических стихов из орфической поэмы.
Судя по этим фрагментам, в поэме повествовалось о том, как Протогон (Фанес) первым родился в эфире, его власть по очереди наследовали Ночь, сын Ночи Уран, Крон и Зевс. Следуя пророчеству Ночи, Зевс проглатывает Фанеса и творит мир заново, после чего собирается совокупиться со своей матерью (Реей). На этом месте сохранившийся текст обрывается.
Рапсодическая теогония орфиков дошла до нас только в виде цитат из позднеантичных авторов. Поэма, которой посвящён Дервенийский папирус, практически полностью с ней совпадает. Она служит одним из доказательств древности орфической теогонии, восходящей, по всей вероятности, к VI в. до н.э.
Сохранившийся текст представляет собой набор ритуальных предписаний, в который включены две молитвы (выделены жирным).
Об орфическом происхождении данного документа свидетельствует его содержание. Упоминаемые в нём божества (Дионис, Бримо, Деметра, Рея, Протогон, Эвбулей, Эрикепей) встречаются также в текстах орфических золотых табличек. Под «платой за беззаконных отцов» (ποινὰς πατ[έρων ἀθεμίστων]) должно иметься в виду искупление за растерзание Диониса-Загрея предками людей Титанами.
К тому же культу относятся детские игрушки – шишка, трещотка, бабки ([κ]ῶνος ῥόμβος ἀστράγαλοι), а также зеркало (ἔσοπτρος) и Куреты. Их упоминает, в числе прочих, Климент Александрийский (ок. 150 – ок. 215 н.э.): «Ибо мистерии Диониса совершенно бесчеловечны. Когда вокруг него, ещё ребёнка носились в пляске куреты, потрясая оружием, Титаны, подкравшись с помощью хитрости и обманув детскими игрушками, растерзали неразумного младенца, как говорит фракиец Орфей, поэт этого посвящения: “Бубен, волчок и куклы, суставы которых подвижны, / И золотые плоды Гесперид, сладкогласно поющих” (κῶνος καὶ ῥόμβος καὶ παίγνια καμπεσίγυια, μῆλά τε χρύσεα καλὰ παρ’ Ἑσπερίδων λιγυφώνων). Небесполезно будет бесполезные знаки этого вашего посвящения выставить на поругание и осуждение: бабки, мяч, волчок, яблоки, бубен, зеркальце, клок шерсти (ἀστράγαλος, σφαῖρα, στρόβιλος, μῆλα, ῥόμβος, ἔσοπτρον, πόκος)» (Протрептик, 2.17-18) (перевод А.Ю. Братухина с нашими изменениями – С.П.).
Фраза «бог через лоно» (διὰ κόλπου θεός), по свидетельству того же Климента, была символом (условным знаком) таинств Сабазия (т.е. того же Диониса): «Действительно, символом Сабазийских мистерий для посвящаемых является “бог через лоно”. Это змей, влекомый по груди приобщающихся к тайнам, – доказательство невоздержанности Зевса» (Σαβαζίων γοῦν μυστηρίων σύμβολον τοῖς μυουμένοις ὁ διὰ κόλπου θεός· δράκων δέ ἐστιν οὗτος, διελκόμενος τοῦ κόλπου τῶν τελουμένων, ἔλεγχος ἀκρασίας Διός) (Протрептик, 2.16). Данный символ восходит к мифу о том, что Зевс совокупился с Персефоной в образе змея.
Сходная фраза имеется в орфической золотой табличке А1: «Я погрузился в лоно Владычицы Подземной Царицы» (δεσ{σ}ποίνας δ’{ε} ὑπὸ κόλπον ἔδυν χθονίας βασιλείας). Здесь посвящаемый, очевидно, отождествляет себя с Дионисом, рождённым от Персефоны.
Слова «Спаси меня, громовержец… один Дионис» (σῶισόν με [Ἀστεροπ]ῆτα […] εἷς Διόνυσος) находит себе параллели в золотых табличках, где молния связывается с воплощением души в тело, и в мифе о Загрее, где она служит орудием наказания Титанов, смерть которых порождает человеческий род.
Термином «пастух» или «волопас» (βουκόλος) мог называться мистериальный жрец или посвящённый в орфические таинства: «Персефона вынашивает быкообразного ребёнка. В самом деле, некий поэт-идолопоклонник говорит: “Бык змея был отцом, и змей – отцом быка. / Стрекало, о пастух, сокрыто на горé”, называя, думаю, пастушеским стрекалом нартековый жезл, который вакханты увенчивают» (Κυεῖ καὶ ἡ Φερέφαττα παῖδα ταυρόμορφον· ἀμέλει, φησί τις ποιητὴς εἰδωλικός, ...ταῦρος / πατὴρ δράκοντος καὶ πατὴρ ταύρου δράκων, / ἐν ὄρει τὸ κρύφιον, βουκόλος, τὸ κέντρον, βουκολικόν, οἶμαι, κέντρον τὸν νάρθηκα ἐπικαλῶν, ὃν δὴ ἀναστέφουσιν οἱ βάκχοι) (Климент Александрийский. Протрептик, 2.16).
В то же время в Гуробском папирусе присутствуют и следы синкретизма. Упоминаемый в нём Эвбулей был божеством, связанным с Элевсинскими таинствами. В них также находят параллели фразы «вино я выпил» ([ο]ἶν[ο]ν ἔπιον) и «положить в корзину» ([ε]ἰς τὸν κάλαθον ἐμβαλ<ε>ῖν): «Имеется и пароль Элевсинских мистерий: Я постился, пил кикеон, получил из корзины, потрудившись, отложил в лукошко и из лукошка в корзину» (Κἄστι τὸ σύνθημα Ἐλευσινίων μυστηρίων· ἐνήστευσα, ἔπιον τὸν κυκεῶνα, ἔλαβον ἐκ κίστης, ἐργασάμενος ἀπεθέμην εἰς κάλαθον καὶ ἐκ καλάθου εἰς κίστην) (Климент Александрийский. Протрептик, 2.21).
Кроме того, описанное в папирусе посвящение включает принесение в жертву барана и козла и поедание их мяса, что противоречит воздержанию орфиков от кровавых жертвоприношений и их вегетарианству, засвидетельствованному, например, Платоном: «Афинянин. Пережитки того, что люди приносили друг друга в жертву, мы и сейчас видим у многих народов. И наоборот, по слухам, в иных местах не осмеливаются вкушать говядины, не приносят богам в жертву живых существ, но лишь лепёшки, плоды, увлажнённые мёдом, и тому подобные чистые приношения. Там воздерживаются от мяса, точно нечестиво есть его и осквернять жертвенники богов кровью. Тогдашние люди жили некоей так называемой орфической жизнью; всего неодушевлённого они придерживались в пище, а от всего одушевлённого, напротив, воздерживались (ἀλλὰ Ὀρφικοί τινες λεγόμενοι βίοι ἐγίγνοντο ἡμῶν τοῖς τότε, ἀψύχων μὲν ἐχόμενοι πάντων, ἐμψύχων δὲ τοὐναντίον πάντων ἀπεχόμενοι)» (Государство, 6.782с).
В том же «Государстве» Платон описывает «нищенствующих прорицателей» (ἀγύρται μάντεις), которые используют в своих обрядах «книги Мусея и Орфея»:
Нищенствующие прорицатели околачиваются у дверей богачей, уверяя, будто обладают полученной от богов способностью жертвоприношениями и заклинаниями загладить тяготеющий на ком-либо или на его предках проступок, причём это будет сделано приятным образом, посреди празднеств. Если же кто пожелает нанести вред своему врагу, то при незначительных издержках он справедливому человеку может навредить в такой же степени, как и несправедливому: они уверяют, что с помощью каких-то заклятий и узелков они склоняют богов им помочь (Государство, 2.364b-c).
Ἀγύρται δὲ καὶ μάντεις ἐπὶ πλουσίων θύρας ἰόντες πείθουσιν ὡς ἔστι παρὰ σφίσι δύναμις ἐκ θεῶν ποριζομένη θυσίαις τε καὶ ἐπῳδαῖς, εἴτε τι ἀδίκημά του γέγονεν αὐτοῦ ἢ προγόνων, ἀκεῖσθαι μεθ’ ἡδονῶν τε καὶ ἑορτῶν, ἐάν τέ τινα ἐχθρὸν πημῆναι ἐθέλῃ, μετὰ σμικρῶν δαπανῶν ὁμοίως δίκαιον ἀδίκῳ βλάψει ἐπαγωγαῖς τισιν καὶ καταδέσμοις, τοὺς θεούς, ὥς φασιν, πείθοντές σφισιν ὑπηρετεῖν.
У жрецов под рукой куча книг Мусея и Орфея, потомков, как говорят, Селены и Муз, и по этим книгам они совершают свои обряды, уверяя не только отдельных лиц, но даже целые народы, будто и для тех, кто ещё жив, и для тех, кто уже скончался, есть избавление и очищение от зла: оно состоит в жертвоприношениях и в приятных забавах, которые они называют посвящением в таинства; это будто бы избавляет нас от загробных мучений, а кто не совершал жертвоприношений, тех ожидают беды (Государство, 2.364e-365a).
Βίβλων δὲ ὅμαδον παρέχονται Μουσαίου καὶ Ὀρφέως, Σελήνης τε καὶ Μουσῶν ἐκγόνων, ὥς φασι, καθ’ ἃς θυηπολοῦσιν, πείθοντες οὐ μόνον ἰδιώτας ἀλλὰ καὶ πόλεις, ὡς ἄρα λύσεις τε καὶ καθαρμοὶ ἀδικημάτων διὰ θυσιῶν καὶ παιδιᾶς ἡδονῶν εἰσι μὲν ἔτι ζῶσιν, εἰσὶ δὲ καὶ τελευτήσασιν, ἃς δὴ τελετὰς καλοῦσιν, αἳ τῶν ἐκεῖ κακῶν ἀπολύουσιν ἡμᾶς, μὴ θύσαντας δὲ δεινὰ περιμένει.
(Перевод А.Н. Егунова)
Примечательно сходство этого описания с текстом Гуробского папируса. В обоих случаях упоминается «посвящение в таинство» (τελετή). Мольбе «прими мой дар как плату за беззаконных отцов» ([δῶρον δέξ]ατ’ ἐμὸν ποινὰς πατ[έρων ἀθεμίστων]) в Гуробском папирусе у Платона соответствует «избавление и очищение от зла» (λύσεις τε καὶ καθαρμοὶ ἀδικημάτων). Оно состоит, согласно Платону, «в жертвоприношениях и в приятных забавах» (διὰ θυσιῶν καὶ παιδιᾶς ἡδονῶν), чему соответствовуют жертвоприношение и детские игрушки орфического текста.
Гуробский папирус мог принадлежать странствующему орфическому жрецу, подобному «нищенствующим прорицателям» Платона, представлявшему вульгарную или популярную разновидность орфизма.
В 1951 г. при раскопках греческого города Ольвии было найдено несколько костяных табличек с надписями, три из которых были опубликованы в 1978 г. (А.С. Русяева. Орфизм и культ Диониса в Ольвии // ВДИ. 1978. № 1. С. 87-104). Ольвия была основана как милетская колония в VII в. до н.э. на правом берегу реки Гипанис (Буг). Таблички датируются первой половиной V в. до н.э., они были обнаружены на центральном священном участке, где находился храм Аполлона Дельфиния.
По форме таблички почти прямоугольные, длиной 5-6 см. На всех трёх с одной из сторон имеются слово Διό(νυσος), буква Α, слово ἀλήθεια и зигзагообразная линия.
На табличке А вверху написаны слова βίος – θάνατος – βίος (жизнь – смерть – жизнь) и ἀλήθεια (истина) и внизу слова Διό(νυσος) Ὀρφικ- (Дионис Орфический) и нечитаемые буквы.
На табличке В с одной стороны имеются слова εἰρήνη – πόλεμος, ἀλήθεια – ψεύδος (мир – война, истина – ложь) и Διό(νυσος) (Дионис), а с другой стороны – рисунок прямоугольника, разделённого на 7 частей, в центре каждой из которых круг.
На табличке С написаны слова Διό(νυσος) (Дионис), ἀλήθεια (истина) и σῶμα – ψυχή (тело – душа).
Данная находка свидетельствует о существовании в Ольвии в V в. до н.э. орфической общины.
В настоящее время по публикациям известно около 40 орфических золотых табличек, происходящих из материковой Греции (Фессалия, Македония, Элида, Ахайя), с Крита и из Италии (Сицилия, Калабрия, Рим). Они датируются периодом с V в. до н.э. по III в. н.э. Все таблички сделаны из золота, большинство прямоугольные, некоторые имеют форму листа (плюща, мирта или оливы). Таблички сопровождают погребения лиц, по всей видимости, посвящённых в орфические таинства. Их клали (некоторые в свёрнутом виде) в урны с кремированными останками или на рот или в руку погребённого.
В орфическом происхождении табличек сомнений нет. В них упоминается, в частности, искупление посвящённым наследственной вины за растерзание Диониса-Загрея: «И я заплатил пеню за неправедные дела» (πο‹ι›νὰν δ’ ἀνταπέ{ι}τε{σε}ι‹σ›’ ἔργων ἕνεκα οὔτι δικα‹ί›ων) (А2, А3); «Скажи Ферсефоне, что Вакх сам освободил тебя» (εἰπεῖν Φερσεφόναι σ’ ὅτι Β‹άκ›χιος αὐτὸς ἔλυσε) (D1); «Невинен посвящённый» (ἄποινος γὰρ ὁ μύστης) (D3). Вследствие этого его душа избавлена от дальнейших перерождений: «Я вырвался из многострадального мучительного круга» (κύκλο‹υ› δ’ ἐξέπταν βαρυπενθέος ἀργαλέοιο) (А1).
Утверждение «Я погрузился в лоно Владычицы Подземной Царицы» (δεσ{σ}ποίνας δ’{ε} ὑπὸ κόλπον ἔδυν χθονίας βασιλείας) (А1) имеет параллель в тексте орфического Гуробского папируса (сер. III в. до н.э.), содержащего фразу «бог через лоно» (διὰ κόλπου θεός). По свидетельству Климента Александрийского (ок. 150 – ок. 215 н.э.), эта фраза была условным знаком таинств Диониса-Сабазия: «Действительно, символом Сабазийских мистерий для посвящаемых является “бог через лоно”. Это змей, влекомый по груди приобщающихся к тайнам, – доказательство невоздержанности Зевса» (Σαβαζίων γοῦν μυστηρίων σύμβολον τοῖς μυουμένοις ὁ διὰ κόλπου θεός· δράκων δέ ἐστιν οὗτος, διελκόμενος τοῦ κόλπου τῶν τελουμένων, ἔλεγχος ἀκρασίας Διός) (Протрептик, 2.16). Данный символ восходит к мифу о том, что Зевс совокупился с Персефоной в образе змея. Текст орфической таблички, очевидно, отождествляет усопшего с Дионисом, рождённым от Персефоны.
В ряде табличек говорится о божественном происхождении усопшего: «Я тоже хвалюсь, что я из вашего счастливого рода» (καὶ γὰρ ἐγὼν ὑμῶν γένος ὄλβιον εὔχομαι εἶμεν) (А1, А2, А3); «Я дитя Земли и звёздного Неба, но мой род – небесный» (Γῆς παῖς εἰμι καὶ Οὐρανοῦ ἀστερόεντος, αὐτὰρ ἐμοὶ γένος οὐράνιον) (В1); «Я дитя Земли и звёздного Неба. Именем – Звёздный» (Γῆς παῖς εἰμι καὶ Οὐρανοῦ ἀστ‹ερόεντος›· Ἀστέριος ὄνομα) (В2); «Я сын Земли и звёздного Неба» (Γᾶς υἱός ἠμι καὶ Ὠρανῶ ἀστερόεντος) (В3-9; дитя: В10-11); «Земля мне мать и [отец?] звёздное Небо» (Γᾶς ἠμ{ο}ὶ μάτηρ {πωτιαετ} ‹κ›αὶ ‹Ο›ὐρανῶ ‹ἀ›στε‹ρόεντος›) (В12). Здесь можно увидеть намёк на происхождение человечества от титанов, бывших детьми Геи и Урана.
В орфическом мифе Зевс убивает титанов молнией. Фраза «Но Судьба укротила меня и Громовержец – перуном» (ἀλ‹λ›ά με Μο‹ῖ›ρ’{α} ἐδάμασ‹σ›ε καὶ ἀσ{σ}τεροβλῆτα κ‹ε›ραυνῶι) (А1, А2, А3), вероятно, имеет в виду этот миф, как и воплощение божественной души в человеческом теле, которое он подразумевает.
Таблички с самыми обширными текстами, включающими от 10 до 21 строки (В1, В2, В10, В11), происходят из Италии (Сицилия, Калабрия) и материковой Греции (Фессалия) и датируются V-III вв. до н.э. Они содержат описания загробного пути души и наставления о том, как она должна себя вести.
Попав в чертоги Аида, душа найдёт справа (в одном случае – слева) от него источник, рядом с которым стоит белый кипарис. Хотя прямо он не называется, очевидно, что это источник Леты (Забвения). Душа, отпившая из него, вновь воплощается в тело. Посвящённый не должен к нему приближаться, но вместо него пойти к источнику Мнемосины (Памяти), возле которого стоят стражи. На вопросы стражей, кто он и откуда и чего ищет в Аиде, посвящённый должен ответить, что он «дитя Земли и звёздного Неба», и попросить разрешения утолить жажду холодной водой из источника или озера Памяти. Тогда стражи объявят о прибывшем Подземному царю или Персефоне и позволят ему отпить. Он займёт своё законное место среди других посвящённых, вернувшись из человеческого состояния в божественное: «Счастливый и блаженный, ты будешь богом вместо смертного!» (ὄλβιε καὶ μακαριστέ, θεὸς δ’ ἔσηι ἀντὶ βροτοῖο) (А1); «Ты стал богом из человека» (θεὸς ἐγένου ἐξ ἀνθρώπου) (А4).
В нескольких табличках встречается загадочная фраза о падении или прыжке усопшего, именуемого козлёнком, тельцом или овном, в молоко: «Козлёнок, я упал в молоко» (ἔριφος ἐς γάλ’ ἔπετον) (А1); «Козлёнок, ты упал в молоко» (А4); «Телец, ты прыгнул в молоко» (τα{ι}ῦρος εἰς γάλα ἔθορες), «Овен, ты упал в молоко» (κριὸς εἰς γάλα ἔπεσ‹ες›) (D1). «Молоком» (τὸ γάλα) греки могли называть Млечный путь, ср. в поэме Парменида (перевод А.В. Лебедева):
‒ ᴗ ᴗ | ‒ πῶς γαῖα καὶ ἥλιος ἠδὲ σελήνη αἰθήρ τε ξυνὸς γάλα τ’ οὐράνιον καὶ Ὄλυμπος ἔσχατος ἠδ’ ἄστρων θερμὸν μένος ὡρμήθησαν γίγνεσθαι ᴗ ᴗ | ‒ ᴗ ᴗ | ‒ ᴗ ᴗ | ‒ ᴗ ᴗ | ‒ ‒ ‒ ᴗ ᴗ | ‒ как Земля, Солнце и Луна, И общий [всем] эфир, и небесное Млеко, и крайний Олимп, И звёзд горячий дух порывисто пустились Рождаться ᴗ ᴗ | ‒ ᴗ ᴗ | ‒ ᴗ ᴗ | ‒ ᴗ ᴗ | ‒ ‒
‒ ᴗ ᴗ | ‒ как Земля, Солнце и Луна, И общий [всем] эфир, и небесное Млеко, и крайний Олимп, И звёзд горячий дух порывисто пустились Рождаться ᴗ ᴗ | ‒ ᴗ ᴗ | ‒ ᴗ ᴗ | ‒ ᴗ ᴗ | ‒ ‒
В таком случае «козлёнок» (ἔριφος), «телец» (ταῦρος) и «овен» (κριός) могут означать созвездия Возничего (гр. Ἔριφοι), Тельца и Овна, расположенные рядом друг с другом на Млечном пути. Душе посвящённого предсказывается, что, избавившись от телесных перевоплощений, она займёт место среди звёзд.
Любопытную параллель к текстам орфических золотых табличек представляет заключительная часть мифа об Эре в платоновском «Государстве»:
Так вот, когда все души выбрали себе ту или иную жизнь, они в порядке жребия стали подходить к Лахесис. Какого кто избрал себе гения, того она с ним и посылает как стража жизни и исполнителя сделанного выбора. Прежде всего этот страж ведёт душу к Клото, под её руку и под кругообороты вращающегося веретена: этим он утверждает участь, какую кто себе выбрал по жребию. После прикосновения к Клото он ведёт душу к пряже Атропос, чем делает нити жизни уже неизменными. Отсюда душа, не оборачиваясь, идёт к престолу Ананки и сквозь него проникает. Когда и другие души проходят его насквозь, они все вместе в жару и страшный зной отправляются на равнину Леты, где нет ни деревьев, ни другой растительности. Уже под вечер они располагаются у реки Амелет, вода которой не может удержаться ни в каком сосуде. В меру все должны были выпить этой воды, но, кто не соблюдал благоразумия, те пили без меры, а кто её пьет таким образом, тот всё забывает. Когда они легли спать, то в самую полночь раздался гром и разразилось землетрясение. Внезапно их понесло оттуда вверх в разные стороны, к местам, где им суждено было родиться, и они рассыпались по небу, как звёзды.
(Государство, 10.621.a)
Бросается в глаза несомненное сходство между текстами. Платон тоже упоминает Мойр (Лахесис, Клото, Атропос), жару и страшный зной, испытываемые душами, равнину Леты («Забвение»), где течёт река Амелет («Беззаботная»), вода из которой заставляет умерших забыть свои прошлые жизни, и удар грома как предвестие нового воплощения душ, после которого они «рассыпаются по небу как звёзды». Примечательно, что незадолго до этого Платон говорит об Орфее, душа которого избирает новое воплощение в теле лебедя (Государство, 10.620a). По всей видимости, платоновский миф об Эре частично вдохновлён орфическим учением о посмертной судьбе души, также лёгшим в основу текстов на золотых табличках.
Обвиняя Ипполита в преступлении, которое тот якобы совершил, Тесей, в частности, заявляет ему:
(949-952)[1]
В речи Тесея Ипполит прямо называется последователем Орфея, т.е. орфиком. Ни в каких других греческих источниках Ипполит не связывается с орфизмом, из чего можно заключить, что Еврипид вносит в свою трагедию реалии современной ему афинской жизни. Судя по речи Тесея, орфики в конце V в. до н.э. были хорошо известны в Афинах, и им приписывались особая близость к богам, непорочность, вегетарианство, участие в дионисийских таинствах и почитание священных писаний. Последнее особенно примечательно, потому что данная трагедия Еврипида является самым ранним греческим текстом, определяющим религиозную идентичность посредством письменных сочинений.
Обвинения Тесея, по всей видимости, отражают мнение некоторых современных Еврипиду афинян о том, что орфики являются лицемерами и шарлатанами. Однако в конечном счёте Ипполит оказывается невинной жертвой клеветы Федры. Последнюю же подстрекала Афродита, возмущённая добровольной девственностью Ипполита. Со своей стороны, за эту девственность ему покровительствует Артемида, обещающая Ипполиту посмертное воздаяние:
(1416-1419)
Артемида называет Ипполита одним из благочестивых (εὐσεβοῖς) (1340). Тесей в конечном счёте признаёт его «благочестивым и добрым» (εὐσεβοῦς τε κἀγαθῆς) (1454). Отсюда можно заключить, что сам Еврипид считал мнение о лицемерии орфиков ложным предубеждением.
Когда б твоим рассказам шарлатанским Поверил я, – я не богов бы чтил, А лишь невежд в божественных одеждах. Ты чванишься, что в пищу не идёт Тебе ничто дышавшее, и плутни Орфеевым снабдил ты ярлыком. О, ты теперь свободен – к посвящённым На праздники иди и пылью книг Пророческих любовно упивайся: Ты больше не загадка. Но таких, Пожалуйста, остерегайтесь, люди, Позорное таят под благочестьем Они искусство.
Наряду с «Ипполитом» это ещё одно указание у Еврипида на то, что орфическое учение бытовало в письменном виде. Орфические дощечки упоминаются в двух схолиях к Еврипиду, которые связывают их с основанным Орфеем оракулом Диониса во Фракии.
Схолия к «Алкестиде» ссылается, по всей видимости, на Гераклида Понтийского (IV в. до н.э.): «Физик Гераклид утверждает, что действительно есть какие-то таблички Орфея; он пишет следующее: “[Оракул] Диониса был основан во Фракии, на горе, называмой Гемом, где, как говорят, есть какие-то писания Орфея на табличках”» (ὁ δὲ φυσικὸς Ἡρακλείδης εἶναι ὄντως φησὶ σανίδας τινὰς Ὀρφέως, γράφων οὕτως· ‘τὸ δὲ τοῦ Διονύσου κατεσκεύασται {ἐπὶ} τῆς Θράικης ἐπὶ τοῦ καλουμένου Αἵμου, ὅπου δή τινας ἐν σανίσιν ἀναγραφὰς εἶναι φασιν <Ὀρφέως>’).
Другая схолия относится к «Гекубе»: «Некоторые говорят, что оракул Диониса находится на Пангее, другие – что на Геме, где есть писания Орфея на табличках, о которых [Еврипид] говорит в “Алкестиде”… О том, что Дионис – прорицатель, он говорит в “Вакханках”: “Наш Дионис – и вещий бог: есть дар / Пророчества в вакхическом безумье”» (οἱ μὲν περὶ τὸ Πάγγαιον εἶναι τὸ μαντεῖόν φασι τοῦ Διονύσου, οἱ δὲ περὶ τὸν Αἷμον, οὗ εἰσι καὶ Ὀρφέως ἐν σανίσιν ἀναγραφαί, περὶ ὧν φησιν ἐν Ἀλκήστιδι... ὅτι δὲ καὶ Διόνυσος μάντις, καὶ ἐν Βάκχαις φησὶ: ῾μάντις δ᾽ ὁ δαίμων ὅδε· τὸ γὰρ βακχεύσιμον καὶ <τὸ> μανιῶδες μαντικὴν πολλὴν ἒχει᾽).
Орфический оракул Диониса на горе Пангей, где прорицает обожествлённый фракийский царь Рес, посвящённый в орфические таинства, упоминается также в приписываемой Еврипиду трагедии «Рес».
οἷσι δὲ Φερσεφόνα ποινὰν παλαιοῦ πένθεος δέξεται, ἐς τὸν ὕπερθεν ἅλιον κείνων ἐνάτῳ ἔτεϊ ἀνδιδοῖ ψυχὰς πάλιν, ἐκ τᾶν βασιλῆες ἀγαυοί καὶ σθένει κραιπνοὶ σοφίᾳ τε μέγιστοι ἄνδρες αὔξοντ᾿· ἐς δὲ τὸν λοιπὸν χρόνον ἥροες ἁγνοὶ πρὸς ἀνθρώπων καλέονται.
Души тех, от кого Персефона примет пеню за древнюю скорбь, на девятый год она вновь вознесёт наверх к солнцу. Из них возрастут славные цари и мужи, стремительные силой и величайшие мудростью. Вовек у людей они будут называться святыми героями.
Перевод М.Л. Гаспарова:
…А с кого Персефона Примет пеню за давящую давность, Души тех она выведет вновь К вышнему солнцу На девятый год. И вырастут из них великие цари, И кто ревностен силою, и кто мудр умом; От людей же впредь станут они зваться: Святые герои…
(фр. 133, Snell-Maehler)
Одним из значений слова ποινή является вира за убитого родственника, а слова πένθος – скорбь о смерти близкого человека. В этом отрывке Пиндар определённо имеет в виду убийство сына Персефоны Диониса Титанами. Люди как потомки последних несут наследственную вину за это убийство. В случае искупления данной вины душа человека может рассчитывать на лучшую участь при следующем воплощении. Этот текст, таким образом, является нашим самым ранним свидетельством о связи мифа о Дионисе-Загрее с верой в переселение душ.
Самый обширный эсхатологический текст у Пиндара входит в состав 2-й Олимпийской оды («Острова блаженных»):
Характерно орфическим в данном тексте является упоминание о перевоплощении душ. Согласно Пиндару, если душа в течение трёх воплощений останется безгрешной, она окончательно покинет телесный мир и вселится в божественную обитель. Пиндар говорит, что смысл этой речи ясен для «понимающих» (συνετοῖσιν). Данный термин у орфиков означал посвящённых в таинства, и в этом смысле он используется в орфической теогонии: «Я буду петь для посвящённых. Замкните двери, невежды!» (Ἀείσω ξυνετοῖσι· θύρας δ’ ἐπίθεσθε, βέβηλοι) (фр. 1, Chrysanthou).
Имеется ещё несколько фрагментов Пиндара, касающихся посмертной судьбы души (перевод М.Л. Гаспарова):
Фр. 129-130
(Ол. 2. 16-18)
Представление о Хроносе как боге было необычным для греков. В архаическом и классическом искусстве его изображений нет. Самое раннее подобное изображение относится к кон. II в. до н.э. Софокл упоминает о Хроносе как о «проворном боге» (Χρόνος γὰρ εὐμαρὴς θεός) (Электра, 179). Еврипид называет Эона сыном Хроноса (Αἰών τε Χρόνου παῖς) (Геракл, 900).
Прародителем мира Хронос изображался в орфической теогонии: «Он (т.е. Орфей) называет Хроноса первой причиной всего» (τὴν πρώτην πάντων αἰτίαν Χρόνον καλεῖ) (фр. 3, Chrysanthou); «Сей нестареющий, нетленномудрый Хронос родил Эфир и великую чудовищную Бездну здесь и там» (Αἰθέρα μὲν Χρόνος οὗτος ἀγήραος ἀφθιτόμιτης γείνατο καὶ μέγα χάσμα πελώριον ἔνθα καὶ ἔνθα) (фр. 4, Chrysanthou), и т.д.
Близкий к орфизму Ферекид Сиросский, акмэ которого пришлось на 59-ю Олимпиаду (544-541 до н.э.), включал Хроноса в число первоначальных божеств: «Сохранилась книга Сиросца, которую он написал и начало которой: “Зас и Хронос были всегда, и Хтония; имя же Хтонии стало Земля, когда Зас дал ей в дар землю” (Ζὰς μὲν καὶ Χρόνος ἦσαν ἀεὶ καὶ Χθονίη: Χθονίῃ δὲ ὄνομα ἐγένετο Γῆ, ἐπειδὴ αὐτῇ Ζὰς γῆν γέρας διδοῖ)» (фр. 14, Schibli); «Ферекид Сиросский говорит, что Зас был всегда, и Хронос, и Хтония – три первых начала (Ζάντα μὲν εἶναι ἀεὶ καὶ Χρόνον καὶ Χθονίαν τὰς τρεῖς πρώτας ἀρχάς)» (фр. 60, Schibli).
По всей видимости, представление о Хроносе как прародителе мира было характерно орфическим, и его упоминание в таком качестве Пиндаром свидетельствует об орфическом влиянии на него.
Слово προφήτης образовано из корня -φήτης «говорящий» < φημί «говорить» (ПИЕ *bʰeh₂- > рус. баять, байка, басня и пр.) и приставка προ- «прежде» или «перед», поэтому оно может означать «тот, кто говорит прежде, т.е. предсказывает будущее» или «тот, кто говорит перед, т.е. объявляет (волю богов)». В греческом языке имеется глагол πρόφημι «предсказывать», однако он появляется на 7 столетий позже, чем существительное προφήτης, и поэтому не может быть его источником. Кроме того, анализ других композитов с приставкой προ- показывает, что значение «прежде» не является у неё самым ранним и появляется позже, чем слово προφήτης.
Таким образом, словом προφήτης назывался человек, объявлявший или толковавший волю, человек же, через которого непосредственно говорило божество, т.е. пророк в собственном смысле слова, назывался μάντις. Так, в Дельфийском прорицалище пифия была μάντις, а толковавший её слова жрец был προφήτης. Подробно о различии этих понятий говорит Платон в «Тимее»:
«То, что бог уделил пророческий дар (μαντικὴν) человеческому умопомрачению, может быть бесспорно доказано: никто, находясь в своем уме, не бывает причастен боговдохновенному и истинному пророчеству (μαντικῆς), но лишь тогда, когда мыслительная способность связана сном, недугом либо неким приступом одержимости (ἐνθουσιασμὸν). Напротив, дело неповреждённого в уме человека – припомнить и восстановить то, что изрекла во сне либо наяву эта пророческая (μαντικῆς) и вдохновленная (ἐνθουσιαστικῆς) природа, расчленить все видения с помощью мысли и уразуметь, что же они знаменуют – зло или добро – и относятся ли они к будущим, к минувшим или к настоящим временам. Не тому же, кто обезумел (μανέντος) и ещё пребывает в безумии (μένοντος), судить о собственных видениях и речениях! Правду говорит старая пословица, что лишь рассудительный в силах понять сам себя и то, что он делает. Отсюда и возник обычай, чтобы обо всех боговдохновенных прорицаниях (ἐνθέοις μαντείαις) изрекало свой суд приставленное к тому племя истолкователей (προφητῶν); правда, их и самих подчас называют пророками (μάντεις), но только по неведению, ибо они лишь разгадывают таинственные речения и видения, а потому должны быть по всей справедливости названы никак не пророками (μάντεις), но толкователями (προφῆται) при тех, кто прорицает (μαντευομένων)»[1] (Тимей, 71e-72b) (перевод С.С. Аверинцева).
Слово μάντις (*men-ti-), родственное μαίνομαι «неистовствовать» и μαινάς (р.п. μαινάδος) «неистовая; менада», образовано от μένος «желание; сила; гнев» (< ПИЕ ср.р. *men-s-), восходящего к ПИЕ *men- «думать; помнить» (> рус. мнить и т.д.).
О Динисе как источнике прорицаний по преимуществу говорит Тиресий Пенфею в «Вакханках» Еврипида:
μάντις δ᾿ ὁ δαίμων ὅδε· τὸ γὰρ βακχεύσιμον καὶ τὸ μανιῶδες μαντικὴν πολλὴν ἔχει· ὅταν γὰρ ὁ θεὸς ἐς τὸ σῶμ᾿ ἔλθῃ πολύς, λέγειν τὸ μέλλον τοὺς μεμηνότας ποιεῖ. Этот бог – прорицатель; вакхическая восторженность И безумие наделяют силой прорицания; Когда этот бог мощно входит в кого-то, Он заставляет обезумевших предсказывать грядущее.
Этот бог – прорицатель; вакхическая восторженность И безумие наделяют силой прорицания; Когда этот бог мощно входит в кого-то, Он заставляет обезумевших предсказывать грядущее.
_____________
[1] Ἱκανὸν δὲ σημεῖον ὡς μαντικὴν ἀφροσύνῃ θεὸς ἀνθρωπίνῃ δέδωκεν· οὐδεὶς γὰρ ἔννους ἐφάπτεται μαντικῆς ἐνθέου καὶ ἀληθοῦς, ἀλλ’ ἢ καθ’ ὕπνον τὴν τῆς φρονήσεως πεδηθεὶς δύναμιν ἢ διὰ νόσον, ἢ διά τινα ἐνθουσιασμὸν παραλλάξας. ἀλλὰ συννοῆσαι μὲν ἔμφρονος τά τε ῥηθέντα ἀναμνησθέντα ὄναρ ἢ ὕπαρ ὑπὸ τῆς μαντικῆς τε καὶ ἐνθουσιαστικῆς φύσεως, καὶ ὅσα ἂν φαντάσματα ὀφθῇ, πάντα λογισμῷ διελέσθαι ὅπῃ τι σημαίνει καὶ ὅτῳ μέλλοντος ἢ παρελθόντος ἢ παρόντος κακοῦ ἢ ἀγαθοῦ· τοῦ δὲ μανέντος ἔτι τε ἐν τούτῳ μένοντος οὐκ ἔργον τὰ φανέντα καὶ φωνηθέντα ὑφ’ ἑαυτοῦ κρίνειν, ἀλλ’ εὖ καὶ πάλαι λέγεται τὸ πράττειν καὶ γνῶναι τά τε αὑτοῦ καὶ ἑαυτὸν σώφρονι μόνῳ προσήκειν. ὅθεν δὴ καὶ τὸ τῶν προφητῶν γένος ἐπὶ ταῖς ἐνθέοις μαντείαις κριτὰς ἐπικαθιστάναι νόμος· οὓς μάντεις αὐτοὺς ὀνομάζουσίν τινες, τὸ πᾶν ἠγνοηκότες ὅτι τῆς δι’ αἰνιγμῶν οὗτοι φήμης καὶ φαντάσεως ὑποκριταί, καὶ οὔτι μάντεις, προφῆται δὲ μαντευομένων δικαιότατα ὀνομάζοιντ’ ἄν. [2] Перевод Иннокентия Анненского:
Он – и вещатель: в исступленье Вакха Пророческого духа скрыта мощь: Своим наитьем необорным бог наш Завесу тайн с грядущего срывает.
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — aquilaaquilonis
