Непростая жизнь предков
Древний город Сибири?
Почему Тюмень такая?
Дальнейшая история
Нет худа без добра
Тюмень не Царьград
Сараи forever
География Сараев
Тычковка
Потаскуй
Иллюстрации
Ссылки по теме
Помочь, проекту "Провидѣніе"
Непростая жизнь предков
Совсем скоро первый русский город в Сибири 431 год рождения. Если хоть немного углубиться в историю Тюмени, проникнуться ей, то начинаешь отчетливо понимать, насколько же непростой была жизнь предков на протяжении всего этого времени.
Город строился, рос, то отбивался то от набегов степняков, то претерпевал последствия от административного волюнтаризма — Петр Первый, например, полностью запрещал каменное строительство где бы то ни было, кроме Санкт-Петербурга.
Тюменцы непрерывно сражались со стихией, с неурожаями и голодом, боролись даже с самим городским ландшафтом, где «лета 7093 (1586) года» на крутом берегу реки Тюменки и Туры поставили свой острог воеводы Ивана Грозного Василий Сукин и Иван Мясной.
В конце-концов, будучи «воротами в Сибирь», одним из важнейших логистических центров Тюмень большую часть своей истории была в тени Тобольска. Краевед Сергей Кубочкин в своей книге «Заводская слободка, и ещё 1000 штрихов к портрету забытой Тюмени» называет оба города с братьями-погодками. Младший оказался обласкан со всех сторон богатым покровителем, превращён в крупный административный и духовный центр.
Ну а старший тем временем скромно трудился на благо Отечества, и в конце-концов именно ему повезло из захолустного уездного городишки превратиться в одну из важнейших точек на карте страны.
Тюмень — самый древний город Сибири?
Много в истории Тюмени героического, много таинственного и загадочного. Начиная от самого названия (есть как минимум три разные его версии) и заканчивая точкой отсчета. Справедливо ли считать временем основания конец XVI века? А может история города куда древнее?
Как уже было сказано, Тюмень поставили на обрывистом берегу в устье Туры и речки Тюменки летом 1586 года дружина Сукина и Мясного. Место, понятное дело, выбирали наиболее удобное для крепости: плоское и возвышенное.
Таким образом со всех сторон за исключением южной город был прикрыт крутыми берегами. Внушительная часть того самого мыса давно уже снесена бурными водами Туры. Остался лишь небольшой его фрагмент, на котором ныне стоит памятный знак.
Более того, как многие знают, царские воеводы ставили свой острог не на пустом месте — ранее неподалёку располагалась легендарная столица Сибирского ханства Чинги-Тура, время основания которой историки возводят к XIII веку.
Мы доподлинно не знаем, в каком состоянии был татарский город к моменту прихода Ермака, а затем дружины Сукина и Мясного. Кунгурская летопись утверждает, что Ермак, проходя по Туре осенью 1582 года, остановился здесь на зимовку.
Другие источники гласят, что город уже был разрушен к этому моменту, и казаки двинулись дальше, к Кашлыку (Искеру). Как бы то ни было, Чинги-Тура уже к началу XVI века утратила своё административное значение, а ко времени прихода казачьей дружины была либо покинута населением после основания Кашлыка на Иртыше ханом Махмедом, либо же и вовсе была сожжена самими жителями.
В современной топонимике Чинги-Тура осталась в названиях Большого и Малого (Царёва) Городища. Встречаются они как официальные наименования районов, к примеру, на карте города 1904 года. Земляные валы и рвы древнего поселения были видны ещё в XVIII веке — их упоминали путешественники Мессершмидт, Фальк.
Писал о Чинги-Туре и первый историк Сибири академик Герхард Фридрих Миллер. Однако точного описания исследователи нам не оставили. Известно лишь, что Чинги-Тура находилась за оврагом, где течёт речка Тюменка, самые южные укрепления города пролегали в районе современной улицы Гранитной.
Ныне принято отмечать день рождения Тюмени в июле и вести её историю именно от строительства первой крепости в 1586 году. Однако, не все исследователи согласны с такой постановкой вопроса. К примеру, известный краевед, профессор Александр Иваненко ратует за историческую преемственность русской Тюмени и татарской Чинги-Туры.
В своей книге «Новые прогулки по Тюмени» он предлагает условную точку отсчета — 1426 год (первое упоминание столицы Сибирского ханства в летописях). Дополнительные 160 лет прибавят Тюмени налёт древности и сделают едва ли не самым старым городом Сибири.
Однако гораздо важнее, говорит Иваненко, отдать дань уважения коренному населению города — сибирским татарам. Тем более что и его отцы-основатели сделали то же самое, назвав новую крепость татарским словом Тюмень.
Почему Тюмень такая, какая она есть
Как бы там ни было, но место, выбранное татарами и казаками, оказалось и удобным, и живописным. Герхард Миллер в своей «Истории Сибири», отдавая должное сметливости основателей Тюмени, отмечал: «Ни одна из сибирских местностей не обладает, кажется, такими природными преимуществами.
Место, занимаемое городом, тянется во все стороны на равной высоте и покрыто плодороднейшей пахотной землей. Левый же берег весьма низкий и лесистый.
И татары, и русские поступали правильно, когда здесь строили свои первые города». Воевода Сукин, пишет Миллер, сделал верный шаг, когда не стал ставить свою крепость на месте татарского городища.
Его размеры были недостаточны даже для маленького городка, не говоря уже о крупном поселении с перспективой роста.
В общем и целом можно сказать, что ландшафт Тюмени — это два больших холма и ещё несколько холмиков поменьше. Александр Иваненко насчитал в общей сложности девять возвышенностей, включая ещё и десятую — на Верхнем Бору в заречной части города.
«Встаньте на высокий берег Туры лицом к Заречью — и вы почувствуете себя в амфитеатре гигантского зрительного зала, в партере которого раскинулась Зарека и над нею уходящий за горизонт бездонный купол неба…" — пишет он. Действительно, стоит иногда остановиться и посмотреть на город, как будто видишь его впервые. Ведь красиво! Умели же предки выбирать живописные места…
Город с момента своего основания и весь XVII век представлял собой деревянную крепость (кремль) с ремесленным посадом и слободами. За Тюменкой находилась Ямская слобода, за Турой в нынешней заречной части — Бухарская.
В непосредственной близи «рубленых» стен со временем образовалась слобода Кожевенная. К началу XIX века она переехала на противоположный берег, где постепенно выросла в знаменитую Заводскую слободку — центр кожевенного промысла всего Урала и Западной Сибири.
Общая протяженность городских стен составляла 260 сажен (555 метров). Это была самая мощная русская крепость за Уралом. Горел город нещадно. За первые сто лет существования историки насчитали шесть крупных пожаров. Первый приключился в 1620 году, когда полностью сгорела Никольская церковь и часть рубленного города.
Проблема была столь серьёзна, что каждую весну глашатай объявлял воеводский приказ: «Заказано накрепко, чтоб изб и мылен никто не топил, вечером поздно с огнем никто не ходил и не сидел; а для хлебного печенья и где есть варить, поделайте печи в огородах и на полых местах в земле, подальше от хором, от ветру печи огородите и лубьями защитите гораздо». Однако помогало это мало.
Но, несмотря на все трудности, город упорно рос и развивался. К 1695 году в нём насчитывалось уже 2750 жителей. Всё это время крепость расширялась и обновлялась. Острожные стены вокруг посада были расширены, Ямская, Бухарская и Кожевенная слободы получили свои укрепления — надолбы (частокол из вертикальных столбов и бревен).
По сути весь город представлял собой крупный укрепрайон с центром в деревянном кремле на труднодоступном мысу. Противоположный берег мыса был укреплен стенами монастыря. Дальний женский монастырь и слободы намечали направления роста — с запада на восток. К воротам кремля через весь посад мимо церквей и лавок ремесленников тянулась Большая Спасская улица, а посреди посада стояла караульная башня с постоянным дозором на случай приближения неприятеля.
Рядом был расположен Гостиный двор, состоявший из «гостиных» изб (гостиниц), амбаров и лавок для купцов. За Гостиным же двором располагался торговый ряд из 14 лавок и 10 полков — в них вели торговлю жители посада и окрестные крестьяне. В книге «Архитектура Тюмени» Сергеем Заварихиным и Борисом Жученко отмечается, что планировка города в те годы была практически прямоугольной.
Расположение улиц в Тюмени и по сей день весьма сильно отличается от любого города центральной России, а в XVII веке эти отличия были заметны ещё больше. Тогда всякий русский город ещё имел древнюю живописную сеть множества улочек, определенную ландшафтом и нередко случайным стечением обстоятельств. Посадский народ строился, как ему удобно и где удобно.
Сибирские же города, которые все начинались как военные крепости, тяготели к более-менее регулярной застройке. Пусть до наших дней не дошло ни единого здания ранней эпохи, но вот расположение и направление улиц обозначилось именно на заре развития города. Можно сказать, что благодаря нашим далёким предкам Тюмень сейчас такая, какая она есть. По крайней мере в своей исторической части.
Однако, несмотря на относительную упорядоченность, никто за планировкой не следил специально. Ни о каких генпланах и регулярном строительстве тогда не слышали.
В посаде и слободах было лишь по одной-две главных улицы, а всё остальное представляло собой этакую мешанину кривых переулков, где избы, огороды и дворовые постройки соседствовали с мастерскими. Это сочетание хаоса и порядка долгое время составляло основу городского облика.
Дальнейшая история
Как показала дальнейшая история, расположение на холмах — это не только удобство обороны и красивые виды на Туру, но ещё и куча проблем. Когда отпала необходимость отбиваться от кочевников, а город всё продолжал расти и пополняться населением, в полный рост встала проблема логистики. Ведь что такое холмы? Это бесчисленные спуски и подъемы (взвозы).
А внизу — овраги, заросшие кустарником балки, топкие низины. Всё это нужно объезжать, прокладывать извилистые маршруты. Телеги с грузом застревают в грязи, лошади ломают себе ноги и рвут упряжь, пока пытаются спуститься с холма по раскисшей дороге…
К тому же на высоте постоянный пронизывающий ветер, а низины при сильном дожде и таянии снегов регулярно затапливает. Ещё и реки с многочисленными ключами и ручейками, через которые надо перекидывать мостики. А иногда и внушительные мостовые сооружения. Через Тюменку в 1728 году было построено одно такое.
Оно соединяло два берега практически вровень. Ставили этот мост на «городнях», то есть прямоугольных деревянных срубах. Самый высокий достигал 21 метра. Общая же протяженность сооружения составила более 160 метров. Не известно, сколько простояла эта конструкция, но все последующие мосты через Тюменку строились в низине, со спуском и подъемом. Такой действует и сейчас.
Главной естественной преградой, которая мешала городу расти, разумеется, была Тура. Неширокая в принципе река — всего 340 метров в среднем течении — но перевозка грузов с одного берега на другой была для горожан постоянной головной болью. Мостов через неё никогда не хватало вплоть до настоящего времени. Более того — до советских времён их вообще не было как таковых.
В XIX веке отцы города, крупные промышленники и купцы, только мечтали о надёжном пути в Зареку. В городской Думе собирались специальные комиссии, занимались проектными изысканиями… Городской голова Андрей Иванович Текутьев даже завещал городу 35 тысяч рублей из личного капитала специально на его постройку. Наконец, был готов и проект высокого деревянного моста с судоходными пролётами.
На этом месте действовала лишь деревянная понтонная переправа в Заводскую слободку, к которой надо было еще суметь аккуратно спуститься на гружёном обозе по крутой насыпи. Переправу в летнее время ежедневно разводили, пока вниз по течению сплавлялись многочисленные плоты с лесом из Верхотурья. Длиться сплав мог часами. И всё это время горожане терпеливо ждали, пока берега вновь соединятся.
Связать два берега удалось лишь в 1924-26-е годы. Тот самый деревянный мост верой и правдой служил тюменцам долгие годы. Когда он, наконец, был достроен, его именовали не иначе как восьмым чудом света. Более того — он даже был включен в почетный список Шведской академии наук как красивейший деревянный мост в мире.
Мост периодически горел, его неоднократно чинили и реконструировали. Однако в июле 1982 года все-таки случилась трагедия: рухнул один пролётов. Тогда погиб молодой мотоциклист, травмы получили четверо пешеходов и едва не утонули пассажиры маршрутки № 6. Спасла их реакция водителя Геннадия Решетникова и вовремя подоспевшие катера.
Вода была не единственной проблемой, которая сковывала рост города. Как уже упомянуто выше, страшной стихией был и огонь. Деревянная Тюмень горела постоянно на протяжении всех веков. Тесная застройка, случайная искра — и вот уже целая улица выгорела дотла.
А с ней вместе — деревянная церковь или часть укрепленного города. Из-за этого облик Тюмени менялся до неузнаваемости. Вплоть до XIX века в Тюмени практически не было каменных зданий. Самым старым, насколько мы знаем, является Святотроицкий мужской монастырь.
Строить его начали в 1705 году как раз после очередного крупного пожара, который уничтожил почти весь город кроме острога. Тем не менее он был далеко не первым каменным сооружением в городе. Годом ранее завершилось основное строительство Благовещенского собора — он стоял напротив нынешнего музея городской Думы, а ещё раньше, в 1702 году, были поставлены казённые каменные амбары. Храм благополучно достоял до XX века и был взорван большевиками под предлогом того, что вот-вот мог обрушиться в реку.
За обновление монастыря и строительство Благовещенского собора перед Петром I в те годы хлопотал лично митрополит Сибирский и Тобольский Филофей Лещинский. Хоть император и повелел нигде не строить каменных домов, кроме Санкт-Петербурга, но на постройку храмов вместе с каменными амбарами в Тюмени всё же дал добро.
Тем не менее, регулярное строительство каменных зданий началось лишь в конце XVIII века после очередного крупного пожара в июле 1766, который на этот раз уничтожил не только жилые дома, но и административные здания.
Нет худа без добра
Нет худа без добра, как говорится. До этой трагедии город сохранял старую хаотичную планировку. Здесь ещё стояли остатки ненужного полусгнившего острога, земляной вал, ров. Лишь после пожара Тюмень начали застраивать из принципа «регулярства».
Немало тому поспособствовал новый губернатор Сибири Денис Иванович Чичерин. Именно под его началом были подготовлены генпланы Тобольска, а также Тары и Тюмени. Новый генплан весьма пригодился городу после пожара… 2 ноября Екатерина II одобрила сам документ, а заодно и проекты «образцовых» домов для застройки.
Именно в это время, благодаря настойчивости Чичерина и его жестким мерам в отношении владельцев жилья, Тюмень начинает приобретать упорядоченные черты с правильными прямоугольниками кварталов. В застройку вошли Большое и Малое городища, разросшаяся к тому времени Ямская слобода и заречная часть.
Тем не менее основной территорией застройки был исторический мыс, где, как пишет Борис Жученко, главная площадь на стрелке мыса почти не упорядочивалась. Очевидно, это было данью прошлому опыту и традициям.
По большей части генплан был рассчитан на деревянное строительство. А кирпичное шло ни шатко, ни валко — стройматериал был далеко не всем по карману. Да и толковых каменщиков в городе не хватало. Их приходилось приглашать из других городов. Так что основными постройками были в основном культовые сооружения и хозяйственные постройки.
Так или иначе самые красивые тюменские храмы (Знаменский кафедральный собор, Спасская церковь, Крестовоздвиженская церковь, комплекс Ильинского женского монастыря и другие) были заложены в конце XVIII — первых десятилетиях XIX века.
В 1822 году заложено здание Гостиного двора (ныне областной военкомат), в 1828-м — здание Городской думы по проекту архитектора Петра Прамана. Гостиный двор строили целых 11 лет, закончив только к 1843-му. Со зданием ратуши управились быстрее — к 34-му.
В целом, с 1843 по 1853 год в городе было построено всего восемь каменных зданий, общее их количество к началу 50-х годов составляло 19 из более чем 1800. Но по мере того, как росло промышленное производство, росло население, а Тюмень укреплялась в своём транзитном могуществе, становилось больше и добротных каменных домов. В 60-е годы в городе насчитывалось 2500 зданий, из них — 29 каменных. Ну а в 80-е годы с прокладкой железной дороги количество каменных строений перевалило за 250.
И тем не менее, борьба с городскими пожарами по-прежнему была серьёзной проблемой. По этой причине в каждом городском околотке (а их в конце XIX века насчитывалось шесть) имелась пожарная часть с каланчой.
Поскольку город был в основном одно и двухэтажный, малейший дымок с неё был виден за многие километры. Одна из них достояла до наших дней — это известная каждому тюменцу белая башня на улице Осипенко.
«Тюмень не Царьград»
В XIX веке Тюмень начинает приобретать всё большее экономическое и административное значение. Однако по административному разряду это был небольшой уездный город, столица Тюменского уезда Тобольской губернии. Несмотря на то, что к 1858 году Тюмень насчитывала 13186 жителей, замыкая пятерку крупнейших городов Сибири. В Тобольске в те годы жило не намного больше — 16270 жителей. Первое место занимал Томск (20234 человека населения).
Безусловно, богатых людей в Тюмени хватало. В какой-то момент их количество даже превысило таковое в Тобольске — это как раз говорит о том, что Тюмень постепенно начинает отнимать пальму первенства у своего младшего брата. Народ в Тюмени жил оборотистый, трудолюбивый, умный и расчётливый — одно слово, город предпринимателей и коммерсантов.
Но при всём личном богатстве отдельных горожан облик уездного города был далёк от роскошного. Современники оставили немало противоречивых субъективных воспоминаний. К примеру, этнограф, писатель Ипполит Иринархович Завалишин в 1860-е годы прошёлся по городскому благоустройству с прямо-таки уничтожающей критикой.
«Принято говорить в Сибири: „Тюмень в явном прогрессе“. По совести же говоря, этого вовсе нет, а напротив, приглядевшись к самой наружности города, видишь, что он, несмотря на его хвалёное богатство и торговую деятельность, в большом застое! — писал Завалишин. — Есть, конечно, барские палаты, которые можно бы поставить и на хорошей петербургской улице; да таких домов немного, а большей частью домики и домишки деревянные, неказистые.
Тюменское общество крайне самолюбиво. Послушавши их, зажмурив глаза, можно, пожалуй, подумать, что их город осьмое чудо света; но в этом чуде нет решительно ни одной улицы (за исключением главной Александровской, идущей от собора до Ялуторовской заставы), которая б была не только мощена, а хоть выровнена своим земляным полотном!
Даже на Александровской улице ухабы и выбоины сплошь да рядом. Лишь весны 1863 года начали кое-что поправлять. Самые тюменцы сознаются (да и я изведал это лично на горьком опыте осенью 1861 года), что лишь только подумать пойдет порядочный дождь дня два-три сряду — тюменские улицы делаются не то что непроходимы, а просто и непроездны!
Такой адской грязи — со свечой поискать в нашей матушке России! Да и навряд ли найдешь, разве что в классическом Иерусалиме жидов, Бердичеве! Не только телеги тонут в этой черной и вязкой жидкости (по воду ехать — бочки запрягают парой), а экипажи не иначе, как парой же.
Каково ж тогда бедным пешеходам? Потому что деревянные тротуары — страшная дрянь, по ним кое-где и ходить нельзя, всюду дыры, доски гнутся, нога проступается, того и гляди переломишь! Притом везде страшное неряшество, даже около домов богачей.
И лишь с весны 1893 года начали кое-где устанавливать новые тротуары, да и тонеравной ширины и неодинаковой прочности, притом же не на всех улицах, а в некоторых местах из очень тонких досок. Тюмень не Царьград, а однако рай собак, их здесь страшно много бродит.
У Тюмени богатой и превозносящейся, пожалуй, до небес, фонари на улицах деревянные, видом схожие с известными ямщицко-обозными, окрашенные каким-то рыже-красным цветом, да и освещают их сальными огарками. Ну, уж это из рук вон!
Тюмень, за малыми исключениями домов богачей, вся деревянная (каменных домов только 29, а деревянных 2379!), а так как места для постройки в городе год от году дорожают, то и дома и надворные службы страшно стеснены.
Горит от пожаров она ежегодно, а иногда и в большом количестве строений, траты капиталов и имущества бывают огромные».
В энциклопедии Брокгауза и Эфрона можно найти менее пространное, но похожее по смыслу описание: «Постройки города скучены, улицы нешироки, в большинстве не замощены и потому, при вязкости грунта, весной, осенью или в дождливое лето чрезвычайно грязны и притом плохо освещены».
До наших дней дошёл легендарный случай, описанный в «Сибирском листке объявлений» в 1826 году, как «Ржевский мещанин Березников, 14 апреля, проезжая днем мимо гостиного двора, утопил лошадь в грязи так, что не было возможности освободить ее из упряжки, и лошадь тут же сдохла». помнится, в наше время намеревались даже увековечить несчастную утопленницу в бронзе, а заодно и знаменитую тюменскую грязь. Автором идеи выступил художник Театра кукол и масок Сергей Перепёлкин и даже подготовил эскизные проекты, но, видимо, дело заглохло.
Несмотря на плохое благоустройство, современники оставляли и вполне лестные отзывы о городе: «Тюмень застроена правильно, красиво и местами роскошно… Главные постройки…и многие отлично отстроенные и окрашенные деревянные дома делают наружность Тюмени весьма живописною… Самый лучший вид Тюмени при въезде с тобольского и с российского трактов».
И тот же Ипполит Завалишин в своем «Описании Западной Сибири» оставил много восторженных слов о внешнем виде тюменцев, их деловой хватке, трудолюбии, быте: «Жители Тюмени красивейшее племя в целой Сибири. Они вообще крепкого сложения, белы, с выразительными черными глазами, стройным станом и ярким румянцем, характера живого, щеголеваты, трудолюбивы, смышлены и расторопны…
Опрятность, эта коренная добродетель сибиряков, проявляется здесь в полном блеске. Тюменцы мастера строить деревянные дома, и вообще постройки в Тюмени очень хороши и содержатся в чистоте».
Так или иначе, любой уездный город центральной России в те годы не отличался особым благоустройством — чего уж говорить о сибирских городах? Да и вообще — занимались им чаще ради конкретной практической пользы, а вовсе не ради какой-то эстетики или удобства обывателя. Вот назрела потребность возить грузы от железной дороги до пристаней и Базарной площади — тогда горожанин и вложился. Здесь общая польза очевидна и не вызывает сомнений.
Улица Голицынская (Первомайская) в 1893 году как раз и стала первой в Тюмени и полностью мощёной улицей. Разумеется, если не принимать во внимание небольшой участок напротив Гостиного двора и городской управы в 1880-е годы.
Вслед за Голицынской по проекту общего благоустройства брусчатка появилась и на улице Царской (Республики) и на некоторых других центральных улицах. В прошлом году, например, при реконструкции откопали мощёный участок на Комсомольской, которая до революции носила название Тобольской.
Одним словом, всякий город растёт, развивается и решает проблемы по мере их поступления. Так же и жила Тюмень в годы своего становления.
Сараи forever
История Тюмени — это во многом история её окраин. Потому что всякая окраина рано или поздно становится центром города. И одной из самых колоритных была обширная территория, начинавшаяся сразу за Базарной площадью: от нынешних улиц Мориса Тореза до Мельникайте и от железной дороги до Максима Горького.
На старом плане 1904 года её обозначают как свободную площадь городской земли. Однако сложно считать таковой территорию, которая была застроена жильём и предприятиями. Представьте себе нагромождение изб и бедняцких лачуг, среди которых дымят трубы десятков заводов и заводиков с крытыми навесами, в которых складируют и сушат только что изготовленный кирпич.
Рядышком с ними — многочисленные глиняные карьеры, из которых, собственно, добывали сырьё для обжига. Всё это без малейшей планировки, с кривыми хаотично застроенными улочками. Такими и были Сараи, которые иногда ради красного словца называют тюменским Гарлемом. Но народное название все-таки куда точнее…
Активная застройка Сараев началась в 1843 году. Причина была вполне утилитарной: нужен был строительный материал для развернувшегося в те годы каменного строительства. Возить его из соседних городов по Туре было дорого и неудобно.
Проще было добывать глину на месте со своим собственным производством за городом. Кстати, многие из городских прудов нам как раз достались в «наследство» из той эпохи — ранее они были ничем иным, как глиняными карьерами.
Старожилы наверняка помнят «Кристальные родники» на улице Таймырской, где ранее располагалась база тюменского клуба закаливания «Кристалл». Ныне водоём засыпан, а тюменские моржи сменили прописку на пруд Студенческий в районе Мельникайте — Одесской.
Кирпичное дело оказалось весьма прибыльным, так что за вторую половину XIX века на кирпичном производстве «поднялось» немало известных в те годы людей, в том числе и некоторые из отцов города: заместитель городского головы Василий Андреевич Копылов, гласный городской Думы Василий Петрович Бурков и другие промышленники.
До нашего времени, кстати, дожило немало зданий из того самого кирпича. О его качестве можно судить, например, по зданию админкорпуса ТюмГУ (ранее — женской гимназии) на улице Володарского. Стоит оно уже ни много, ни мало 116 лет. И простоит, наверное, еще столько же.
География Сараев
Краевед Сергей Кубочкин в своей книге «Тычковка, Сараи, Потаскуй: из истории тюменских окраин» постарался разобраться в географии Сараев. В районе Станкостроительного завода, как он пишет, располагались малые или угрюмовские сараи — по имени их владельца, купца второй гильдии Егора Алексеевича Угрюмова.
В границах улиц Малыгина, Красных Зорь, Карской и Максима горького — Большие, или Копыловские сараи. Ну а там, где сейчас находится Кардиоцентр, стоял самый большой кирпичный завод Буркова. Он благополучно проработал вплоть до 1960-х годов.
Вообще Сараев к началу XX века было множество, так что любая классификация будет условной. К тому же, добавляет другой краевед Станислав Белов, на рубеже XIX–XX веков в тех краях помимо Сараев были ещё и Кузницы, о чем мало кто сейчас помнит.
Многочисленные мастерские, дома пролетариев, склады и чугунолитейный завод «Машаров и Ко», который тоже начинался как маленькая литейная мастерская. Её предприниматель и меценат Николай Дмитриевич Машаров приобрел у купца Андрея Григорьевича Заколяпина.
Предприятие находилось сразу за ж/д веткой и уже в советское время превратилось в Станкостроительный завод.
Теперь и, собственно, Станкостроительного здесь уже нет — остались лишь названия улиц: Фабричная, Заводская, Механическая. Понятно, что основным населением Сараев были рабочие этих самых кирпичных заводов и мастерских.
Однако практически сразу же эту территорию начали обживать бродяги, ссыльные, попрошайки, нищие. К концу XIX века в Сараях насчитывалось примерно две тысячи жителей. При этом не было ни одной школы, зато работало два кабака.
С таким пёстрым контингентом райончик даже по меркам того времени был ещё тот — там даже днём было появляться страшно, не то что ночью. Газеты на рубеже веков неоднокрано писали о пьяных драках и поножовщине в Сараях как об обыденном явлении. Ну а ватаги шпаны под предводительством «атаманов», задирающих случайных путников, чтобы подраться, были основной местной публикой.
Чуть ли не у всех за голенищем сапога был припасён нож. Когда их время от времени ловили органы правопорядка, хулиганы ношение холодного оружия оправдывали сапожным ремеслом. Советские газеты в 20-е годы иронично замечали, мол, по Сараям все сапожники.
Чаще всего сарайский криминалитет промышлял конокрадством: тому хорошо помогало соседство с Базарной площадью. Незаметно увести лошадь или корову и затеряться с ней в многочисленных дворах было делом техники. Да и на самой площади промышляло немало напёрсточников, попрошаек и щипачей.
Современников изрядно поражала ловкость сарайской братвы. «Сибирская торговая газета» в 1903 году, например, описывала случай, когда местные воры чуть ли не на ходу сумели обокрасть помощника тюменского лесничего. Лошадь потерпевшего напугалась и встала, как вкопанная посреди улицы. Видимо, кто-то метнулся поперёк дороги перед самым её носом.
Пока чиновник выбирался из своей повозки и пытался успокоить животное, злоумышленник успел выдернуть из неё кузов с планами лесных угодий. Там же хранились две пуховых подушки, попона для лошади и два байковых одеяла.
Газета отмечала, что к возку вор прицепился на ходу заранее и успел так проехать незамеченным какое-то время. Удалось ли отыскать злоумышленника — история умалчивает.
Естественно, Сараи были постоянной головной болью для городских властей. Пробовали наводить порядок, нумеровать дома и улицы, заставлять строить по согласованию… Все без толку. К 1904 году сарайский беспредел настолько всех утомил, что было принято волевое решение снести все бедняцкое жилье — всё равно оно считалось незаконными постройками.
Переселенцам на улицу Новую (нынешняя Профсоюзная) выделяли льготу от платежа аренды за вновь занятое жилье сроком на три года. Переехать, конечно, согласилось немало народа… Но Сараи так никуда не делись — местная шпана наотрез отказалась менять место жительства.
Даже в советские годы проблему Сараев удалось решить далеко не сразу. Станислав Белов в своих статьях отмечал, что в 1920-е годы здесь появилась первая и единственная на весь район школа, которая сразу же была оборудована постом милиции.
Но даже наличие людей в погонах не помогало. Школа превратилась в рассадник криминальной жизни, а родители вскоре вовсе перестали отпускать детей на занятия. В итоге Сараи благополучно пережили и 30-е годы, и годы Великой Отечественной, достояв до 50-х годов, когда в Тюмени началось масштабное жилищное строительство.
Что же ныне осталось от Сараев? Да практически ничего. Мы найдём здесь жилые многоэтажные дома, торговые центры, пышные здания ЗАГСа и Тюменского драматического театра. Центр города, всё-таки. Редкие деревянные дома на Мориса Тореза, Красных Зорь и Салтыкова-Щедрина можно считать «сарайским наследием» лишь с большой натяжкой.
Но дух босяцкой эпохи из этого района, пожалуй, так и не выветрился до конца, пройдя сквозь весь двадцатый век до наших дней. Ещё в середине нулевых в тамошних дворах можно было запросто нарваться на ровных пацанчиков с их коронным «ты с какого района?».
И вопрос этот был не ироническим, а с вполне конкретным смыслом: тебя должны были идентифицировать как своего. Не стоит пояснять, что прийти «не со своего района» и не суметь обосновать, чего ты тут забыл, было чревато для здоровья.
Впрочем, в таком режиме жила вся околокриминальная городская тусовка. Особо сильна концентрация этих персонажей была в окрестностях 29-й (ныне 5-й) школы на Мурманской, которая в 90-е — нулевые по праву считалась одной из самых «гоповских» в Тюмени.
Темная аллейка рядом с её забором и сейчас навевает нехорошие эмоции, а в те годы появляться там в тёмное время было опасно. Могли запросто сорвать золотую цепочку или сдернуть сережки с зазевавшейся барышни, что, собственно, однажды и приключилось с родственницей автора этих строк в 97-м году.
Знала ли местная «гопота» о бурном прошлом своего района? Наверное, знала и даже скорее всего им гордилась. На стенах домов и автобусных остановках, помнится, то и дело попадалась надпись — «Сараи».
Одна из них, например, красовалась прямо на стене девятиэтажки с магазином «Универсам». Найти её можно было, обойдя здание с тыльной стороны около второго подъезда. Ныне этот артефакт закрашен управляющей компанией.
Тычковка
По сравнению с Сараями репутация у этого района была не такая суровая. Однако криминального элемента хватало и здесь. Все тот же Сергей Кубочкин приводит несколько вариантов происхождения названия.
От слова «тычки» — ими местные «джентльмены» частенько угощали неосторожно забредших на их территорию гостей. Вместе с отъемом имущества, разумеется. Второй вариант попроще — по фамилии первого поселенца, некоего Тычкина. Наконец, третий вариант — от игры в «тычку». Так в Сибири и на Урале называли излюбленную русскую игру в свайку.
Тычковка вместе с Потаскуем долгое время были такими же малоприметными окраинами. Выделялась более-менее упорядоченной планировкой, да обширным Загородным садом на окраине. Его небольшой клочок в районе улиц Профсоюзной и Циолковского мы теперь знаем под названием Александровского.
Большую часть деревьев вырубили когда возводили самый «долгий» автомобильный мост через Туру (строили 16 лет).
Ну, а самой Профсоюзной как таковой вообще не существовало вплоть до начала XX века. Лишь на рубеже веков она появляется на городских картах тоненькой линией.
Положение стало меняться с приходом в Тюмень железной дороги. Её ветка в начале прошлого века тянулась вблизи Тычковки к пароходным пристаням. Застраивался район часто целыми кварталами, активное участие в этом принимал пароходовладелец Игнатов, сам переселенец.
Дом Игнатова располагался как раз в Тычковке — на современной ныне Госпаровской (ранее — Новозагородной). Промышленник поселился неподалеку от своего предприятия. Дом этот был примечателен ещё тем, что именно в нём жил племянник Игнатова и будущий писатель Михаил Пришвин, пока учился в Александровском реальном училище.
К сожалению до наших дней здание не достояло, его развалины можно было лицезреть ещё в 70-е годы, пока особняк Игнатова окончательно не обветшал и не был снесён. На Госпаровской вообще практически не осталось следов той эпохи. Исключением могут служить разве что стены бывшей электростанции (первой в Тюмени), которая питала электричеством предприятие Игнатова.
Здесь теперь немногочисленные бараки, склады, гаражные кооперативы.
Тюменский речной порт здравствует и поныне — баржи туда приходят регулярно.
Дожила до наших дней и знаменитая Царская пристань на улице Госпаровской, 3, также построенная Игнатовым. Именно оттуда отправлялось в тобольскую ссылку семейство последнего русского императора Николая II. Найти её не так-то просто среди многочисленных гаражей и складских ангаров. Сейчас там действует одноимённый музей.
Ещё одной достопримечательностью Тычковки был пивоваренный завод Н.М. Давыдовской, открытый в 1868 году. Судя по описаниям в краеведческой литературе, завод находился в самом начале улицы Циолковского (до Революции — Громовской) — на пересечении с Профсоюзной по четной стороне. Несмотря на то, что пивных заводиков в конце XIX века насчитывалось довольно много, этот можно было считать уникальным.
Как сообщает нам Большая Тюменская энциклопедия, пиво «Экстра», «Кульбахерское», «Кабинетное» считались лучшими на Урале и не раз были отмечены на международных выставках. А фруктовые напитки на основе местной минеральной воды заработали золотые медали на выставках в Мадриде и Брюсселе.
В Великую Отечественную здание завода также использовалось, но совсем по другому назначению — там выпускали электрооборудование для тракторов (завод АТЭ). Ныне здание снесено, как и особняк его владелицы. Находился он также на Громовской.
Ну а что же имя «Тычковка»? Встречается ли оно где-нибудь сегодня? Как оказалось, встречается. Собственники дома № 2/1 по улице Свердлова так и назвали своё товарищество — ТСЖ «Тычковка». Можно только похвалить тюменцев за почитание топонимики родного города.
Потаскуй
Старейший район Тюмени называли то Потоскуем, то позже Потаскуем. По предположению Сергея Кубочкина застраиваться район начал в XVIII веке и происходит его название от слов «тоска», «тосковать».
Первое упоминание об этой бывшей окраине города относится к 1826 году в связи со сбором налогов в городскую казну. Еще дальше располагалось лишь Всехсвятское кладбище и город, собственно, на этом заканчивался. Географически краеведы условно ограничивают Потаскуй современными улицами Хохрякова, Свердлова, 25-го Октября и Дзержинского.
Полагаем, из названия уже понятно, какая репутация была у этого местечка: нищая, унылая окраина, где живут бедняки и где можно только тосковать. Как писал известный тюменский предприниматель и меценат Николай Мартемьянович Чукмалдин в своей статье «Тюмень», угрозами свезти на Потоскуй и там оставить пугали расшалившихся шестилетних детей. И этого было вполне достаточно, чтобы шалун угомонился и принялся со слезами просить, чтобы его туда не отвозили.
Положение поменялось с развитием пароходства, а позже — приходом железной дороги и строительством пристаней на Туре. Вскоре неподалеку начали селиться обеспеченные люди: купцы, промышленники, городские торговцы. Интересно, что строить жилье владельцы предпочитали вблизи своих предприятий и магазинов. Так что пароходный владелец Игнатов был далеко не исключением.
Главной же достопримечательностью Потоскуя было множество публичных заведений, включая «дома терпимости» с веселыми девицами, харчевни и кабаки. Современники не раз упоминали в своих заметках, как сильно расцвела окраина города и в какое запустение пришли традиционно оживленные районы вроде Затюменки с появлением железной дороги.
Одним словом, к началу XX века Потоскуй постепенно стал и хозяйственным, и увеселительным центром Тюмени. По предположению Кубочкина, видимо, тогда из названия испарилась буква О и появилась А — от слова «таскаться».
У предков, надо сказать, с чувством юмора всё было в порядке. Если, конечно, эта версия верна — не все исследователи истории Тюмени её поддерживают. Все тот же Александр Иваненко недоумевает по этому поводу: кто в начале века не тосковал в городе?
Бедняки боролись за кусок хлеба, богачи и купцы крутились, приумножая капиталы… Ну а уж по поводу «таскаться» — такое в XIX веке не особенно приветствовалось. К тому же в те годы в Тюмени жило немало старообрядцев. А у этих ребят были весьма строгие представления о морали.
В наше время, когда говорят «Потаскуй», чаще подразумевают дорогой ресторан на Хохрякова. Помнится, сатирика Михаила Задорнова изрядно повеселило это название. Не знакомым с историей Тюмени зрителям на его концерте было смешно.
До наших дней дожило немало потаскуйских деревянных и кирпичных особнячков. Попадаются старинные дома на 25 лет Октября в районе Ильинского женского монастыря, на Хохрякова, Дзержинского и других улицах. Чувствуют они себя, прямо скажем, по-разному. Одни отреставрированы, другие — в процессе обновления.
Ну а третьи, похоже, доживают свой век. Как, например, деревянный двухэтажный дом купца Колмакова на улице 25 лет Октября. Как сгорел он несколько лет назад — так и стоит с выбитыми окнами и закопчёнными стенами. Рядом — кирпичный флигель из того же ансамбля, живой, здоровый и ухоженный. Через дорогу — элитный жилой комплекс.
Совсем уж не повезло особняку купца Жернакова на Осипенко. Вот ещё в начале июня он за зеленым строительным забором. Почти отреставрированный, нарядный.
И сгорел…
Больше всего удивляет в Потаскуе именно странное соседство современных зданий и этой местами полуразваленной, полусгнившей старины. Вот, скажем, корпус современного офисного здания, а на его задворках, как гнилой зуб, торчит какой-нибудь дряхлый особнячок или вросший в землю частный дом советских времён.
Или вообще — стыдливо выглядывает из-за зеленого заборчика завалившийся и подгорелыйй барак. Ждет, пока его окончательно не снесут, и не построят что-то новое. Еще через квартал — очередная кичливая новостройка из стекла и бетона, а через дорогу — бывший купеческий дом начала прошлого века, в котором теперь находится ресторан. Тюмень — город контрастов.
Символично в современном Потаскуе ещё одно — зашкаливающее количество улиц, названных фамилиями тех или иных деятелей Октябрьской революции: тут и улица Свердлова, и Хохрякова, тут и улица Володарского, Комсомольская, Орджоникидзе. Даже улицы имени Сакко и Ванцетти, которые к Тюмени вообще никакого отношения не имеют.
Да и в принципе историки до сих пор не определились, кто были эти двое: то ли обычные налётчики, то ли анархисты-экстремисты, борцы за права трудящихся. В любом случае — что их фамилии делают в Тюмени? Как и фамилия французского коммуниста Мориса Тореза, кстати говоря.
И посреди всей этой советской топонимики, прямо на улице Свердлова находится самый, пожалуй, уютный тюменский храм — церковь Всех Святых.
Кстати, до революции улица эта носила название Всехсвятской. Якова Свердлова православная общественность до сих пор поминает незлым тихим словом. Ироничнее только, что самое старое каменное здание Тюмени — Святотроицкий мужской монастырь располагается на улице Коммунистической. Тюменцы как-то уже привыкли и не особенно замечают, а вот гостей города этот факт всегда забавляет. Что поделать — такова уж наша российская история.
Что можно сказать, подводя итог? Наверное, что связь времён никогда не прерывалась. При должном желании можно найти немало параллелей схожего между древней Тюменью и современной. Да, город наш никогда не отличался утончённостью нравов и этаким флёром столичной интеллигентности. Но кем были наши предки?
Умными, трудолюбивыми, предприимчивыми, упорными. Никогда не пасовали перед проблемами — будь то пожары, наводнения, распутица, набеги кочевников — и всегда умели из любой ситуации извлечь прибыль. И самое главное, с первых дней основания Тюмени люди всех национальностей умели находить общий язык и жить в добром соседстве. Хочется думать, и современные тюменцы остались такими же.
Автор проекта «Тюмень. В поисках души» Алексей Юркин
