Террор приходит в Тюмень
Осенью 1919 года в Тюмень пришёл террор. Правда, в отличие от современных и уже привычных злодеев наших дней, их предшественники не скрывали лица за чёрными масками, джихаду предпочитали мировую революцию, а руки их не пахли гексогеном.
Они вообще были чистыми, эти руки – по крайней мере, так утверждал основатель советской госбезопасности Феликс Дзержинский.
О том, что такое красный террор Тюмень узнала ещё в феврале 1918 года, когда в город ворвался 1-й Северный летучий морской карательный отряд под командованием Запкуса.
Пламенный революционер, которому, по словам современников, едва исполнилось 18, начал сыпать грозными приказами. Введя в городе военное положение, он объявил, что будет «в два счёта на глазах у всех» расстреливать врагов революции и для начала наложил на крупнейших тюменских предпринимателей контрибуцию – два миллиона рублей золотом.
В случае невыполнения – расстрелять по списку: Колмаков, Колокольников, Гусева, Жернаков…
По счастью, жить всем этим «летучим» и «карательным» оставалось совсем недолго – месяц спустя они были ликвидированы постановлением Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией (ВЧК). А в сентябре 1919 года, вскоре после возвращения красных войск, ранее выбитых белочехами, Губчека появилась и в Тюмени.
Чистые руки, горячее сердце…
Новоявленные тюменские чекисты время даром не теряли – аресты и расстрелы начались с первых же дней, спецпаёк «рыцари революции» отрабатывали на совесть. Впрочем, пайком они не ограничились, увлекшись любимым делом террористов всех времён – реквизициями.
Через их руки проходили огромные ценности, изымаемые у «контры», «пособников» и просто местных богачей, – золото, бриллианты, жемчуга. Казалось, тюменские чекисты устроили негласное соревнование: кто больше украдёт на страже революции.
Председатель губчека Комольцев похитил две пары золотых часов, браслет, кольца и цепочку. Начальник тобольского отделения прикарманил жемчужное ожерелье, часы, кольца и брошку, а один из комиссаров обнаглел настолько, что сделал себе из награбленного золота и серебра красноармейский значок.
В итоге к «чистым рукам» прилипло столько, что уже месяц спустя в Тюмень прибыла особая следственная комиссия из центра, а ещё через полгода герои красного террора отправились в лагеря.
Вообще-то их должны были расстрелять, но как раз в это время советская власть отменила смертную казнь – советский суд уже тогда начал обретать черты «самого гуманного и справедливого суда в мире».
Ошибка Кольки Цыгана
Новый председатель Тюменской Губчека Фёдор Степной, по-видимому, учёл печальный опыт своего предшественника и действовал более осмотрительно. Во всяком случае, он продержался на своём посту целых полгода, пока не был переброшен в Астрахань.
Именно под его руководством была проведена одна из первых удачных операций тюменских чекистов – ликвидация банды Кольки Цыгана. Главарь шайки распоясался настолько, что, казалось, в городе было две власти – советская и бандитская. Устранить конкурента решили проверенным способом – ловлей «на живца».
В тот зимний день из поезда Москва-Тюмень вышел солидный господин в дорогой шубе, блестящих ботинках и с двумя телохранителями, тащившими огромные жёлтые чемоданы. Не приметить такого франта среди общей разрухи, серости и нищеты было трудно.
Приезжие сели к первому же извозчику, даже не спросив цены, а по дороге живо интересовались местной торговлей, ценами на сырьё и мануфактуру. «Наживка» сработала в тот же вечер: «купцам» предложили выгодную сделку и назначили место – пятая верста Ялуторовского тракта.
На следующее утро две подводы поравнялись в условленном месте… Колька Цыган понял свою ошибку только когда «коммерсанты» выхватили стволы из-под шуб, но было уже слишком поздно. Главарь банды был застрелен на месте, остальных ждали камеры Губчека.
Всё идёт по плану
Кстати, находились они вовсе не на ул. Семакова, это здание «органы» получили позднее. Первые же тюменские чекисты трудились в роскошном особняке по ул. Ишимской (ныне - Ордожникидзе, 1), конфискованном у купца Жернакова. Этот коммерсант после революции благоразумно покинул страну и окончил свои дни двадцать лет спустя в китайском Харбине.
Сегодня его внучка Ольга Йокояма, профессор Калифорнийского университета, родившаяся в Японии, частенько приезжает в Тюмень – изучает историю предков. Тех же, кто не обладал такой прозорливостью и остался на родине, ожидала участь куда более печальная.
Советская Россия была страной плановой и касалось это не только экономики.
Как оказалось, планировать можно было всё, включая убийства. Как установил краевед Александр Петрушин, погром 1937 года начался с того, что 3 июля Политбюро ЦК ВКП(б) «предложило» (любили тогда эту мягкую формулировку) секретарям обкомов представить в пятидневный срок даже не список, а только количество подлежащих расстрелу и высылке.
Задание выполнили досрочно: уже четыре дня спустя из Омской области (куда входил наш край) поступило предложение – расстрелять 479 человек и отправить в лагеря 1959.
Центр план утвердил и заодно округлил показатели, предписав расстрелять 1000 человек и посадить 2500.
Начали с местного руководства – а чего мелочились-то, сообщников покрывали?! По ходу операции сменится ещё несколько составов, а каждый последующий чекист будет беспощаднее предыдущего.
В итоге 10 декабря в Москву отправился победный рапорт: расстреляно 11 050 человек, в лагеря отправилось 5 004. И приписочка с просьбой разрешить увеличить расстрельный лимит ещё на 50 человек – раз уж выявили, не отпускать же врагов народных?!
Просьбу удовлетворили, а весной 1938 года накинули ещё 1000 – напоследок под нож пошли сами чекисты, сделавшие свою грязную работу.
Первый – в затылок, контрольный – в висок
К этому времени карающая рука пролетариата в очередной раз поменяла название, превратившись в НКВД, – народный комиссариат внутренних дел. Тюменское отделение НКВД размещалось в доме купца Брюханова, на руинах которого недавно построена библиотека ТюмГУ.
Здесь выписывали ордера на арест, здесь проводили допросы, тут же в подвале и расстреливали. Первый массовый расстрел в Тюмени, как выяснил журналист Рафаэль Гольдберг, произошёл 5 мая 1937 года.
В этот день в подвале НКВД младший лейтенант Дмитрий Ляпцев расстрелял 10 человек. С тех пор аресты и убийства происходили ежедневно, точнее еженощно. «Работы» было столько, что к допросам привлекали милиционеров, пожарных, а порой даже грамотных уборщиц. Имитацией суда занималась «тройка» (председатель облисполкома, секретарь обкома и начальник управления НКВД), которая просто утверждала списки, скопом – порой по 50-60 человек за раз.
Годы спустя старик Ляпцев отмечал не без гордости, что в Тюмени расстреливали «культурно».
Осуждённый проходил в комнату с обитыми стенами, заслушивал приговор, вставал на колени и получал пулю в затылок. Потом контрольный – в висок. Труп поднимают, уносят за перегородку – следующий! Хоронили ночью, тайком, на Затюменском кладбище и на окраине Текутьевского. Первое потом снесли под асфальтобетонный завод, часть второго ушла под ДК «Геолог» и бульвар.
«На братских могилах не ставят крестов и вдовы на них не рыдают…» - это и о них тоже, о жертвах самого странного в мире террора, объявленного государством собственному народу. Здесь нет крестов, потому что нет и самих могил, хотя бы и братских. Есть только память в душе, неутихающая боль в сердце, да холодный камень с надписью: «Никогда больше!».
Исторические сведения
Захоронения расстрелянных на Затюменском кладбище
КАРТОЧКА №72-04
ДАТА ЗАХОРОНЕНИЯ 1930-е
http://mofm.newkaisa.ru/72-04
В 1930-е одним из мест захоронений умерших в тюрьмах и расстрелянных жителей Тюмени и Тюменской области являлось Затюменское кладбище. Места захоронений находились на разных участках кладбища, в основном в его западной части.
Точное число захороненных неизвестно. Кладбище было закрыто, захоронения уничтожены. С 1949 на этой территории находились корпуса асфальтового завода (закрыт в 1999).
При строительных работах в 1950-е – 1960-е здесь неоднократно обнаруживали останки расстрелянных, эксгумации не производились.
В 1996 со стороны ул. Полевой на озелененном участке установлен памятник жертвам политических репрессий, он представляет собой художественную композицию, созданную из исторических артефактов: кирпичей здания НКВД и карцерной решетки.
Сверху надпись на трех языках (русском, татарском и латыни): «Никогда больше!». В нише памятника замурована капсула со списком расстрелянных жителей Тюменской области, которая была заложена 5 мая 1998 ректором ТГУ Г.Ф. Куцевым и главой города С.М. Киричуком.
Большой террор в Тюменской области
Мне всегда нравился город Тюмень. На мой взгляд, там можно много встретить дореволюционных построек, которые невозможно увидеть в городах на севере области, таких как Нижневартовск, Нефтьюганск, Сургут и пр.
Но все ли жители Тюмени знают, что в их городе в годы сталинского режима проводились расстрелы? А может, кто-то живет в доме, где пытали убивали невинных людей палачи из НКВД?
Однажды в редакцию мартиролога "Книги расстрелянных" по Тюменской области пришло письмо от пенсионерки А.Кузьминой. В нем она рассказала о захоронении 350 человек, расстрелянных в 1938 году за Тюменью. Об этом она еще в советские годы узнала от матери.
Журналист поехал на то место, про которое говорилось в письме. Когда он спрашивал про сотрудников комбината производственных предприятий горремстройтреста, который там находился на тот момент (это было в конце 80-ых), то работники рассказывали, что во время строительства корпуса экскаватор все время выгребал человеческие кости и черепа. Все черепа были пробиты пулей. Находили остатки кожаных сапог, ремни, очки.
Журналист стал искать в архивах, тогда он как раз стали открываться в рамках политики гласности. Оказалось, что расстрелы проводились в подвале здания городотдела НКВД (угол улиц Республики и Семакова) и во дворе. Хоронили, как правило, на Затюменском кладбище, в западной его части.
Автор фото: http://sam-uray.livejournal.com/35790.html
Приговоры приводились в исполнение немедленно. Среди палачей были оперуполномоченные Скардин и Ляпцев, а также начальник экспедиции связи тюменского сектора Бурдин. Только через 20 лет Скардина и Ляпцева наказали: исключили из партии и уволили из органов.
Тюмень - не единственное место в области, где производились расстрелы, совершались казни. По приговорам троек и других внесудебных и судебных учреждений уничтожали невиновных людей, беспартийных и коммунистов, крестьян и рабочих, интеллигентов и священнослужителей, жителей юга и Крайнего Севера в пяти городах территории: Тюмени, Тобольске, Ишиме, Ханты-Мансийске и Салехарде.
Чаще всего казни совершались в Тобольске. В дворе стариной Тобольской тюрьмы расстреляно и закопано две с половиной тысячи человек - преимущественно тоболяки и жители прилегающих районов.
В здании тобольской тюрьмы сейчас находится общежитие семинарии.
В Салехарде расстреливали прямо в здании старой милиции, которая расположена в центре старой части города.
Как удалось выяснить сотрудникам Ханты-Мансийского окружного отдела УКГБ, в окружном центре, который тогда назывался Остяко-Вогульск, для расстрелов использовалось сохранившееся до сих пор здание изолятора временного содержания (ИВС) городского отдела внутренних дел. В 1935-1946 гг. здесь размещалась политическая тюрьма. Расстрелы, сообщают свидетели, производились в земляном бункере, который официально считался продовольственным складом.
В письме Т.С. Шорохова из села Шорохово Исетского района сообщаются невероятные, на первый взгляд, подробности ночных расстрелов. " В селе Коммунар более двадцаnи лет назад работал председателем колхоза Павел Илларионович Устьянцев.
В конце тридцатых годов он был комендантом Тюменского мелькомбината. Рассказывал, как почти еженедельно получал задания:к указанному сроку доставить на кладбище к готовой могиле брезент...Рассказывал, как ночью приводили по 40-60 человек, ставили на брезент и расстреливали.
Затем тела сбрасывали в могилу, накрывали этим же брезентом и закапывали. На земле следов крови не оставалось...".
http://alexander-nv.livejournal.com/25160.html
источник: Книга расстрелянных. Мартиролог погибших от руки НКВД в годы большого террора. Том I. Тюменский курьер, Тюмень, 1999.
Репрессии политические в Ишиме в период 1930-х гг.
Репрессии в Ишиме были частью политики устрашения и физического уничтожения несогласных, проводимой И.В.Сталиным по укреплению своей власти и борьбе с «троцкистской оппозицией». Большинство пострадавших впоследствии (начиная с 1953 г.) признаны незаконными жертвами политических Р. и реабилитированы.
Наибольший размах Р. приходится на период 1936-1938 гг. Ишимское районное отделение НКВД в этот период возглавлял мл. лейтенант госбезопасности Н.А.Бараусов. По подсчётам Г.П.Кузурманова, с мая по декабрь 1937 по Ишимскому оперсектору НКВД (включал в себя территорию Аромашевского, Голышмановского, Ишимского, Сорокинского, Казанского, Бердюжского, Викуловского, Аббатского и Сладковского районов) арестовано 1080 чел., с января по июль 1938 – 649 чел., всего – 1729. Из них расстреляно с июля 1937 по ноябрь 1938 – 1727 чел., в т.ч. в Ишиме – 839 (преимущественно в 1937), в Омске – 888.
В Ишиме арестованных содержали в камерах предварительного заключения в здании милиции (ул. им. Пономарёва, 31) и здании тюрьмы (ул. Артиллерийская, 14). Там же предположительно производились расстрелы. Захоронения устраивали в безымянных могилах за городом, в т.ч. в районе Мещанской рощи.
В 1989 выявлены братские могилы в лесу у дер. Борки Ишимского района. В 1993 силами прихода Богоявленского собора здесь установлен поклонный крест, у которого в День памяти жертв политических Р. 30 октября ежегодно проходит поминовение.
Лит.: Истомин В.Г. Уроки истории нельзя забывать // Ишимская правда. 2002. 29 октября; Крамор Г.А. Ишим – остановка на крестном пути // Коркина слобода. 2003. Вып. 5; Книга расстрелянных. Мартиролог погибших от руки НКВД в годы большого террора (Тюменская обл.). Т. 1 / Сост. Р.С.Гольдберг. – Тюмень, 1999; Кузурманов Г.П. Трагедия семьи… и всей страны // Коркина слобода. 2007. Вып. 9; Лисов В. Ишимская трагедия // Ишимская правда. 1998. 18, 20 августа.
Вспомним ли всех поимённо?.. (2008 год)
30 октября в Ишиме, как и во многих городах и весях нашей страны, вспоминали жертв политических репрессий. По традиции в Богоявленском соборе состоялась великая панихида, после которой выделенные городской и районной администрациями автобусы отправились к одному из мест захоронения жертв тоталитаризма – в лес у деревни Борки. Здесь в нескольких ямах захоронены сотни расстрелянных в 1937-38 годах. В начале 90-х на поляне перед братскими могилами установлен общий поминальный крест.
Один из инициаторов его возведения, настоятель Богоявленского собора епископ Евтихий сказал перед началом службы: «Мы сейчас будем вспоминать поимённо тех, кто пострадал до смерти в те годы. Но не все имена известны. Когда я участвовал в конце 1980-х в работе комиссии при горсовете, созданной для установления факта захоронения расстрелянных в урочище Борки, то приглашённый на заседание начальник Ишимского отдела КГБ, подтвердив этот факт, назвал цифру: «около двух тысяч расстрелянных».
Но просьбу депутатов уточнить эти данные отклонил: «не все архивные документы рассекречены». А ведь не только тридцать седьмым годом ограничиваются репрессии советской власти против своего народа.
Какая статистика может уточнить количество погибших в Гражданскую войну или в особо кровавые дни подавления Западно-Сибирского крестьянского восстания 1921 года?
Такого учёта не вели ни карательные отряды Красной Армии, ни команды бронепоездов, бивших по восставшим деревням из тяжёлых дальнобойных орудий. А «раскулаченные» крестьяне порой вывозились на баржах по северным рекам, и «спецпоселениями» для них служили дикие берега, тайга и тундра, где их высаживали без продуктов и без инструментов. Кто вёл подсчёт этих жертв?!»
Имя Сталина всё чаще вспоминается в последнее время. Старшее поколение олицетворяет в нём порядок и стабильность, молодёжь – просто не задумывается, кем же был этот «усатый батя». Администрация Ишима незадолго до Дня памяти жертв политических репрессий обновила бюст, установленный коммунистами в 2003 году, отлив его из бронзы.
Значимость фигуры Сталина в истории нашей страны, действительно, трудно отрицать. Но скольких жертв стоила построенная им и его соратниками государственная система, – об этом нельзя забывать. Ведь государство – не самоцель.
Оно существует для народа, а не во имя народа. До сих пор не поставлены кресты на могилах жертв восстания 1921 года. Известны не все захоронения 1937-38 годов. Внуки и правнуки репрессированных всё ещё боятся рассказывать правду о трагедии их семей. Миллионы судеб конкретных, живых людей, объявленных «врагами народа», остались в тени величественного памятника государственности, построенного во имя народа. Но кто же был «народом», именем которого не перестают спекулировать политики?!
Этот народ смотрит на нас с икон Новомучеников и исповедников Российских в каждом храме России. Тысячи подвижников благочестия приняли мученическую кончину за веру, став подлинным украшением «Российского луга духовного», как поётся в посвящённом им тропаре. В Ишиме отбывали ссылку священномученик Серафим Дмитровский (в 1935-37) и священноисповедник Афанасий Ковровский (в 1943).
Не отреклись от Христа священники Андрей Сивиллов, Иоанн Модестов, Константин Протопопов и другие, ещё не прославленные земной Церковью в лике святых. Чтобы не предать забвению память о них и других лучших сынах народа, на поминальном митинге было предложено создать общественный комитет потомков репрессированных.
Его целью должна стать работа по установке памятных знаков на местах захоронения, сбор воспоминаний о жестоком времени. А самое главное – его работа должна противостоять усилиям тех, кто фальсифицирует нашу историю, чрезмерно обеляя её тёмные страницы.
Раскопки на месте захоронений жертв массовых репрессий у деревни Борки. 1989 год. На нижнем снимке: один из инициаторов поиска могил журналист Анатолий Бучинский и свидетель тех трагических событий (фамилию не помню - может, Сергей Анатольевич подскажет). Из фондов ИИКМ.
Памяти невинно убиенных… (2009 год)
30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, в Ишиме состоялся традиционный митинг с панихидой по невинно убиенным в годы сталинского террора. Точнее, митинг состоялся не в самом городе, а в лесу под деревней Борки, в нескольких километрах от Ишима. Здесь среди редких берёз можно увидеть несколько прямоугольных углублений в земле. Это – безымянные братские могилы, в которых тайно хоронили расстрелянных в Ишимской тюрьме.
Старожилы говорят, что в окрестностях города находится ещё несколько таких могил. Например, в Мещанской роще, которая теперь вошла в городскую черту. Захоронение под Борками, у подножия Лысой горы, обнаружили в эпоху «перестройки». Были произведены раскопки, которые подтвердили свидетельства очевидцев. Вскоре на этом месте настоятель Богоявленского собора епископ Евтихий установил металлический крест. И с начала 1990-х годов здесь при содействии городской и районной администраций ежегодно проходят поминальные службы, собирающие детей и родственников репрессированных.
Имена захороненных здесь людей никому не известны. Многие из тех, кто приезжает поклониться кресту у Лысой горы, знают, что их родных расстреляли в других городах России. Но Господь везде принимает их молитвы об упокоении близких. И несмотря на прошедшие семь десятилетий, они не могут разрешить недоумения: за что пострадали их матери и отцы, братья и сёстры?
Вспоминается приезд в прошлом году братьев Льва и Вениамина Фильчагиных. Их отец работал в аптеке на станции Ишим. Замечательный специалист, любящий семьянин. Был арестован и расстрелян. Обвинение – конечно, политическое: принадлежность к загадочному «троцкизму».
Этот «троцкизм» в газетах той поры подавался как страшная зараза и эпидемия, источник всех бед. По мнению следователей, им были «заражены» все сколько-нибудь грамотные и профессионально образованные люди страны. Урон, который понесли от этого безумия промышленность и культура, страдания детей, лишившихся своих родителей – неисчислимы. Как не подсчитаны до сих пор жертвы дикой «охоты на ведьм» в стране, где принцип «сознательности» был поставлен в основание нового общественного строя.
Пётр Кузурманов, основатель ишимской промышленной артели «Кузнецы», был арестован в мае 1938 года, на глазах у всей семьи. Поэтому для его сына Георгия тема политических репрессий стала одной из самых животрепещущих. Проанализировав различные источники, он подсчитал, что пик расстрелов в Ишиме пришёлся на осень 1937 года.
Всего же здесь было расстреляно 839 человек. В 1938 году «расстрельная команда» работала уже в Омске, тогдашнем областном центре, где в безымянные могилы легло уже 888 ишимцев. Таким образом, всего, по официальным данным, через Ишимский оперсектор НКВД в 1937-38 годах прошло 1717 жертв политического молоха.
Что же для нас значат эти жертвы сейчас? Одна из дочерей репрессированных вспоминала на митинге: «Моего отца арестовали прямо в поле. Он только и успел нам фуражкой помахать…» Совсем как в Евангелии от Матфея: «Тогда будут двое в поле: один берётся, а другой оставляется…»
Это сказано о времени второго пришествия Христа, о времени испытания веры в человеке. Вся Россия прошла через это испытание, понеся огромные жертвы с точки зрения материальной, – но обретя множество святых и мучеников за веру с точки зрения духовной.
Такова оказалась плата за выбор в пользу призрачной и непонятой «свободы», сделанный гражданами России в феврале 1917 года. И как важно нам, современникам, сделать правильные выводы из этого жестокого урока истории.
«Трагедия, которую мы никак не изживём…» (2010 год)
30 октября, День памяти жертв политических репрессий – дата памятная, но непраздничная. Нет в ней победного ликования, какая присуща другой дате – 9-му мая, дню «радости со слезами на глазах», который тоже напоминает об огромных жертвах и лишениях, понесённых нашей страной.
Нет в России семьи, которой бы не коснулась опаляющим пламенем война. Но нет и семьи, которой не коснулся бы чёрным крылом молох политических репрессий. Как же нам относиться к этой непраздничной дате, возвращающей нас из относительно сытого сегодня в тревожное и страшное вчера?
Такой вопрос невольно возникает всякий раз, когда едешь по тряской грунтовой дороге за окраину Ишима, где в урочище Борки захоронены в безымянных братских могилах сотни арестованных по Ишимскому оперсектору НКВД в 1937-1938 годах. Каждый год родственники жертв репрессий едут 30 октября по этой трассе – с панихиды в Богоявленском соборе до лесной поляны, над которой склонились в безмолвном покое берёзы.
Едут сюда, хотя известно, что хоронили и в Мещанской роще под Ишимом, и на Казачьем кладбище в Омске. Но только здесь двадцать лет назад удалось найти могилы. И только здесь поставлен памятный крест. В этом году сюда приехало чуть менее сотни человек. В одном ряду стояли и убелённые сединами старцы, и безусые кадеты.
На митинге перед краткой поминальной службой выступали глава Плешковской сельской администрации Валентина Чернышкова, представитель городского совета ветеранов Людмила Знайко. Они говорили о том, как много чистых и верных своему делу людей унесла та страшная година. Самым проникновенным было выступление настоятеля Богоявленского собора епископа Евтихия.
Для него тема репрессий тоже близка – его дед Павел Желтышев чудом выжил после лагерей и окончил свои дни в молитвенной тишине монастыря; задела карающая рука и его отца Тимофея Курочкина. Почти два десятилетия владыка ежегодно совершает на этом месте панихиды.
И тем не менее, по его словам, трагедия репрессий – это «трагедия, которую мы никак не изживём». «Почему? Быть может, потому, что произошла она тогда, когда наш народ отступил от веры, от традиций своих предков, позволив совершиться революционному перевороту в 1917 году… Больше всего в трагедии тридцатых годов поражает то, что массовыми стали доносительство и клевета… Нам надо старательно избегать взаимной вражды, человеконенавистничества, – вот один из уроков, который мы можем вынести, оборачиваясь в прошлое», – заметил епископ.
Поскольку день памяти жертв политических репрессий не всегда бывает столь тёплым и солнечным, как в этом году, а в распутицу добраться до Борковских захоронений крайне сложно, владыка взял на себя инициативу сооружения церковного мемориала жертвам репрессий советской эпохи у стен Богоявленского собора на центральной площади Ишима.
У стелы с изображением Голгофского креста будет насыпан миниатюрный холм из земли, привезённой с мест захоронения расстрелянных в 1921 и 1930-х годах. Здесь в любое время можно будет помянуть своих родных, зажечь свечу и поразмышлять о той жертве, которую смиренно принесли наши предки, чтобы научить нас вере, любви и прощению.
http://evmeny.livejournal.com/121513.html
