<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
Да, есть над нами небосвод И незакатные светила - Бог, царь, отчизна и народ! Б.В. Никольский
Могли ли мы совсем недавно представить, что окажемся разделённым народом (как корейцы, курды, но уже не как немцы); что жители окраин будут проситься в соседние государства (Эстонию, Японию); что наша численность будет стремительно сокращаться, даже быстрее, чем в военное время; что наркомания начнет распространяться (опять же, невиданными нигде темпами) среди молодежи и юношества; что криминальная стихия распространит свою власть на спорт, развлечения, экономику, политику?
Всё это и многое другое, чего не могла представить себе ни самая буйная фантазия, ни бред сумасшедшего ещё каких-нибудь 10-15 лет назад.
И тем не менее, это факты сегодняшней реальной жизни, а потому вопрос существования России, как и вопрос сохранения русского народа в третьем тысячелетии – это совсем не праздные вопросы, ибо России без русских быть не может. Эти вопросы требуют своего безотлагательного разрешения, внимательного рассмотрения и обсуждения как главнейшие вопросы для нашего народа, для каждого русского человека.
Нельзя сказать, что их не пытаются разрешить; многие, даже очень многие дают свои ответы, но – одни не любят Россию и рады нашим бедам; другие, и таких подавляющее большинство среди патриотов и государственников, живут ностальгией по прошлому и пытаются лишь вернуть утраченное, видя в случившемся только происки врагов; третьи скользят по поверхности событий, избегая философских обобщений; четвертые боятся обидеть своих товарищей и друзей по несчастью и потому смягчают остроту проблем.
Однако без решимости сказать правду, какой бы горькой она ни была, без философского осмысления истории нашего народа нельзя надеяться разрешить поставленные вопросы, нельзя найти спасительную русскую идею.
То состояние наших сердец, умов, духа, то горькое разочарование, которое вызвано крушением ценностей, считавшихся незыблемыми, гибелью институтов, казавшихся долговечными, наконец, острое осознание суетности многих наших дел, тщетности усилий и надежд, – дают шанс услышать голос времени как глас Божий, звучавший чуть ли не на всем протяжении ХХ века, и наконец, внять ему.
Я не претендую на то, что смогу один верно ответить на вопрошания сегодняшнего дня; надеюсь, однако, что моя постановка вопросов, а возможно, и их разрешение не только возмутит, оттолкнет, обидит некоторых моих соотечественников, но и изменит их взгляд, устремленный назад и по сторонам, заставит взглянуть в то будущее, которое нас ожидает и на которое мы можем повлиять уже сегодня.
Однако куда именно движется история? И движется ли она вообще? Да и что значит слово “история”? Так или иначе, мы должны определить свой взгляд на историю, выбрать свое понимание субъекта истории, и именно с этих позиций понять настоящее и прозреть будущее.
История народа есть история становления его духа, который в своём развитии проходит ряд ступеней или состояний, аналогичных возрастным состояниям человека. Другими словами, подлинным субъектом истории является народный дух, живущий по своим внутренним законам; дух, который приспосабливается ко всё меняющимся внешним условиям жизни, но в то же время и вызывает их.
Так, задатки капитализма существуют в любом обществе, как, к примеру, раковые клетки в организме, но именно протестантский дух (точнее, симбиоз иудейского и протестантского духа), в определенный период жизни германского духа, вызвал к жизни капитализм как особую форму социальной жизни общества и “заквасил” им всю Европу, а за ней и почти весь мир.
Другое дело, что капитализм должны пережить все народы, так же и как его противоположность – социализм, без чего не наступят последние времена. А поскольку и капитализм, и социализм в их “чистой” форме невыносимы для человека, то происходят попытки найти какое-то их сочетание или преодолеть в своеобразном синтезе.
Уже здесь мы видим, как по-разному раскрывают себя в истории христианские народы – протестантские через капитализм, православные через социализм, к каждому из которых уже потом постепенно прибавляются элементы “антипода”: социальная защищенность в капитализме, рыночная экономика в социализме.
В “Философии истории” Гегель писал: “Дух по существу дела действует, он делает себя тем, что он есть в себе, своим действием, своим произведением; таким образом, он становится предметом для себя, таким образом, он имеет себя, как наличное бытие пред собой. Таким образом действует дух народа: он есть определенный дух, создающий из себя наличный действительный мир, который в данное время держится и существует в своей религии, в своём культе, в своих обычаях, в своём государственном устройстве и в своих политических законах, во всех своих учреждениях, в своих действиях и делах. Это есть его дело – это есть этот народ. Народы суть то, чем оказываются их действия” [1, с.95].
Самосознание становящегося народного духа, проходящего ряд степеней, выражает себя в руководящих или основополагающих идеях (русских, французских, немецких) и связанных с ними народных идеалах, высших нравственных ценностях, императивах личности, добродетелях, характерных именно для определенной стадии становления народного духа.
И тогда такие идеи, ценности, идеалы, императивы становятся, в определенном смысле, водителями народов, как об этом писал тот же Гегель: “Подобно водителю душ, Меркурию, идея воистину является водителем народов в мире, и именно дух, его разумная и необходимая воля, руководил и руководит ходом мировых событий” [1, с.75-76]; и далее: “Идея является истинным, вечным, безусловно могущественным началом, она раскрывается в мире и в мире не раскрывается ничего, кроме нее, её славы и величия” [1, c.77].
Сказанное выше может быть отчасти убедительным лишь для светских и образованных людей. Для большинства (дай Бог, чтобы я ошибался) этого явно недостаточно, ибо им нужен, с одной стороны, более широкий взгляд на историю, а с другой – и более конкретный, связанный с текущим моментом. Специально для них я скажу следующее.
Мы живем в период возвращения к нормальной христианской жизни. После десятилетий гонений и притеснений возрождается жизнь приходов, монастырей. всё большее число русских людей приобщаются Богу в таинствах, аскезе, делах милосердия и любви. Мы узнаём о Боге, постигая смысл и цель собственной жизни, через познание правды, красоты, гармонии в мире и человеке. Но это ещё не все. Мы можем, а потому и должны узнавать Бога и через понимание и постижение истории, и как следствие – через сознательное служение ей.
В основе истории лежит взаимодействие Божественного Логоса и народов. Характер и формы этого взаимодействия историософы определяют по-разному, в частности, и в форме ответа на Божественные вопрошания или Вызовы на историческую сцену, понимаемые у Гегеля как ступени становления народного духа. Арнольд Тойнби в книге “Постижение истории” писал: “Возможно, взгляд автора на Историю кому-то покажется неточным или даже неверным, но автор смеет заверить читателя, что через постижение действительности он пытается постичь Бога, Который раскрывает Себя через движение душ, искренне ищущих Его ...
Среди бесчисленных судеб людских и взглядов точка зрения историка – один из возможных опытов, но, как и другие, она дополняет понимание творимого Богом для человека. История позволяет видеть божественную творящую силу в движении, а движение это наш человеческий опыт улавливает в шести измерениях.
Исторический взгляд на мир открывает нам физический космос, движущийся по кругу в четырехмерном Пространстве-Времени, и жизнь на нашей планете, эволюционирующую в пятимерной рамке Пространства-Времени-Жизни. А человеческая душа, поднимающаяся в шестое измерение посредством дара Духа, устремляется через роковое обретение духовной свободы в направлении Творца или от Него” [2,c.504].
Другими словами, постижение истории есть постижение народом и человеком самого себя – и постижение в себе самом божественного Закона и высшего предназначения.
Таким образом, хотя на поверхности событий, в том числе и на политической сцене, существует многообразие или плюрализм вариантов исторического развития, на уровне своего истинного содержания история является устремленной и ориентированной на воплощение путей Божьих, а тем самым и на самораскрытие человека и народов именно в одних руководящих идеях, идеалах, императивах личности.
И как следствие – историю творят только те движения, объединения и так далее, которые сознательно или нет, но вняли голосу времени или голосу Бога.
И ещё одно дополнение. История народов до Рождества Христова – это история создания Христианской Церкви. её я не касаюсь, это, так сказать, ветхозаветный период истории. Мы живем и существуем в новозаветный период истории в качестве её полноценного субъекта. Главная особенность новозаветной истории заключается в том, что она носит христианский, или богочеловеческий характер и осуществляется только через те народы, которые откликнулись на призыв Бога и стали христианскими народами. Замечу, что те, кто не принадлежит этой истории, естественно, и понимают её по-своему, но всегда в основе своей неверно.
Богочеловеческий характер современной истории и является её главной особенностью. В отличие от истории Израиля, “человеческому фактору” здесь придается не просто большее, но обязательное значение.
Другими словами, человеческие и божественные аспекты здесь существуют особым образом, “неслиянно и нераздельно”, и мы должны твердо отвергать “арианские” и “монофизитские” историософии, в которых нарушается двуединство богочеловеческого начала в истории.
С позиции таких историософий можно понять лишь истории народов в дохристианскую эру, ибо божественная история Израиля кончилась с приходом Мессии, история языческая в лучшем случае ходила и ходит по кругу, не имея ни начала, ни конца.
Наша история начинается с Рождества Христова и кончится Вторым Его Пришествием в силе и славе. Собственно, наш русский период истории можно охарактеризовать как историю Святого Духа в русском народе, к стяжанию Которого призваны не только отдельные люди, но и народы в целом; другими словами, осуществлять пути Божии в истории могут лишь народы, руководимые Святым Духом.
А потому, когда мы вручаем судьбу своей страны нехристианину (как немцы Гитлеру), мы обрекаем себя на историческую неудачу. Подлинное христианство – наше главное требование к претенденту на верховную власть, и оно должно превалировать над всеми другими требованиями.
Как бы заманчиво ни звучали посулы политиков, обещания вождей, как бы правильны ни были во многом их речи, – если они не подлинные христиане, то вручать им нашу судьбу весьма небезопасно. Хотя Святой Дух дышит где хочет, но лишь через христиан Он действует в полноте.
По-своему верно о богочеловеческом характере истории пишет Л.А. Тихомиров в книге “Религиозно-философские основы истории”: “Мировая жизнь есть область великой борьбы, в которой решались и решаются судьбы человечества, не только то, чем люди сами хотят быть и чего они желают для себя, но то, что Высшими силами вселенского бытия поставлено целью мировой жизни, той целью, для которой люди получили именно данную, а не иную природу и способность.
Таким образом, религиозная идея ... необходима для философии истории. Без какого-либо представления о действии некоторой Высшей сознательной и волящей силы немыслимо искать смысл истории” [3,c.19].
Руководящая идея, овладев сознанием народа, затем в течение определенного периода времени усваивается народным организмом, преобразуя все: мораль и нравственные принципы, образ жизни, личностные императивы, отношение к людям, миру, природе, и в дальнейшем становится, можно сказать, вечным достоянием народа, хотя динамическая и сплачивающая сила её при этом уменьшается.
Я приводил выше сравнение ступеней или стадий становления народного духа с возрастами человека. И как при его росте и возмужании выявляются новые потребности в человеке, и оказывается, что недостаточно (как в детстве и отрочестве) иметь авторитет родителей, а нужны ещё собственная сила и собственный ум, потом спутница и помощница в жизни и так далее – так и в народном организме, по истечении какого-то периода жизни, становление народного духа требует усвоения новой руководящей идеи, наступает новый этап самосознания народа.
Время обретения новой руководящей идеи и связанных с нею идеалов и императивов личности сопровождается кризисом мировоззрения, разного рода нестроениями в обществе, вплоть до революций.
Это очень тяжелый период в жизни народов, ибо для того, чтобы новая идея овладела народным духом, нужна историческая встряска (революция, кризис), лишающая народ известного исторического самодовольства и делающая его более восприимчивым к новой идее, идеалу, императиву личности.
И надо прямо сказать, что далеко не всегда народы в состоянии продолжить исторический путь и не остаться на обочине истории.
Эти исторические распутья иногда называют революциями, иногда периодами преобразований, иногда ответом на вызов других народов (Тойнби), ибо каждый народ живет в окружении не только друзей, но и врагов. Отмечу только принципиальное отличие этих кризисных состояний от “смут” и “бунтов”, в которых не идёт речь о принятии новых идей и идеалов, а преодолеваются препятствия к преображению всей жизни становящейся идеей, когда сторонники “старого” образа жизни пытаются задержать ход истории.
Время появления на “небосводе” сознания новой руководящей идеи всегда происходит под знаком усталости у одних и необычайной пассионарности у других, что тоже отличает революции и преобразования от смут и бунтов.
Эта “историческая усталость” у самих историков нередко выражается в принципиальном отрицании смысла и целей истории. Освальд Шпенглер, типичный представитель такой историософии, называл это время “цивилизацией”, считая, что она завершает развитие общества и является вырождением культуры в широком понимании этого слова.
Весьма характерно следующее его высказывание: “У “человечества” нет никакой цели, никакой идеи, никакого плана, так же как нет цели у вида бабочек или орхидей. “Человечество” – пустое слово ... Я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны ...
Каждая налагает на свой материал – человечество – свою собственную форму, и у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования, и, наконец, собственная смерть ... Есть расцветающие и стареющие культуры, народы, языки, истины, боги, страны” [4,c.151].
Религиозную, или идеократическую, на которой народ обретает веру. Некоторые народы так и остаются на этой стадии становления народного духа. И хотя они могут вступить в следующую стадию, образовав государство, оно будет идеократическим (то есть определяться государственной религией, например, исламом). Так, даже Индия осталась на этой ступени, и раздел её на Индию и Пакистан на религиозной основе ещё более затруднил её историческое развитие.
Отсюда и известные слова Гегеля об Индии: “Эта страна, столь богатая произведениями духа, и притом в высшей степени глубокими, не имеет истории” [1,c.85]. У нас это время Киевской Руси, а конкретно – принятие христианства в Х веке (я не рассматриваю нашу дохристианскую эпоху, для нашей темы это не нужно).
Вообще, принятие веры – это главное историческое распутье для всех народов в новую эру. Жить по благодати, по закону или по стихиям. Лишь один путь делает народ полноценным субъектом истории, прочие либо превращают его в постоянно действующий фактор истории (частный случай – это “бичи Божии”, по Н.Я. Данилевскому [5,c.75]), либо в простой исторический материал.
Чрезвычайную важность принятия Благой вести (Евангелия) отмечают все глубокие и вдумчивые историки, подчеркивая ряд принципиально новых моментов в жизни принявших христианство народов. В частности, А. Тойнби отмечал следующее: “Боговоплощение (принятое нами в вере) освобождает нас от чуждых и демонических сил, убеждая, что благодаря страданиям и смерти Бога на этой малой песчинке мироздания вся физическая Вселенная теоцентрична, ибо если Бог есть Любовь, то человек может чувствовать себя везде, где действует власть Бога, как у себя дома ...
Страдания Христа придали смысл и человеческим страданиям, примиряя нас с трагичностью нашей земной жизни, ибо внушают нам, что трагичность – не бессмысленное и бесцельное зло, как то утверждалось Буддой и Эпикуром, и не неотвратимое наказание за глубоко укоренившийся грех, как то объясняется нехристианскими школами еврейской теологии.
Свет страстей Христовых открыл нам, что страдание необходимо постольку, поскольку оно есть необходимое средство спасения и созидания в условиях временной и краткой жизни на Земле. Само по себе страдание ни зло, ни добро, ни бессмысленно, ни осмысленно.
Оно есть путь, ведущий к смерти, а его цель – дать человеку возможность участвовать в работе Христовой, реализуя тем самым возможность стать сынами Божьими, братьями во Христе” [2,c.226].
С принятием христианства и русский народ оказался причастным к Божественному Домостроительству, получил единственно верный ориентир для народа и для каждого человека в отдельности. По значимости киевская Русь была одним из государственных образований Евразии, далеко не самым влиятельным и сильным. Но только она единственная в Евразии сделала правильный выбор, отвергнув ислам и иудаизм и став на прогрессивный путь христианизации всей своей жизни. Эта русская идея Х века принесла свои плоды.
На фоне исчезнувших племен (половцы) и государств (Хазария) она выстояла даже под монгольским нашествием и игом (как бы сейчас не оценивали последнее). Русский народ оказался не только званным, но и избранным для нового периода своей исторической жизни. С принятием Православия у нас появился новый идеал – Святая Русь. Идеал чисто русский. У православных грузин, болгар, сербов, греков и прочих такого идеала не было.
И мы до сих пор не отказались от него. Этот идеал и начал воплощаться в жизнь, в частности, подвигами первых русских святых, сонм которых неуклонно пополняется и в наше время. Так что Святая Русь существует и сегодня для каждого русского человека. С Х века православное вероисповедание навсегда станет первой основополагающей русской идеей. И в наше время инославие, иноверие, сектантство, атеизм есть прямая измена русскости, русскому духу.
Отмечу ещё и следующее. Наше отношение к Русской Православной Церкви должно быть особым. Любые её нестроения мы должны решать изнутри (как, к примеру, семейные неурядицы) и не выносить их на суд людей другой веры, других исповеданий.
Беды и радости, свершения и неудачи Православия – это и наши беды и радости, наши свершения и неудачи. Любую критику Церкви мы должны относить прежде всего к самим себе и делать всё от нас зависящее, чтобы исправить то, что действительно необходимо исправить.
Дело в том, что в каждом человеке, хотя и в разной степени, живет стремление властвовать над окружающими, стремление, которое разъединяет людей вплоть до “войны всех против всех”. У некоторых людей эта страсть так сильна, что даже единая вера не может её усмирить. Так, у нас православная вера периода Киевской Руси была не в силах обуздать княжеское властолюбие, княжеский сепаратизм, даже ради единой цели защиты русской земли от монгольского нашествия.
Из 170 лет (1055-1224) историк М.П. Погодин насчитал 80 лет, прошедших в междоусобицах. Нужна была новая руководящая идея, которая бы не просто обуздала властолюбивые стремления, но и направила бы их на созидательные цели.
А это возможно лишь в случае осознания особого единства русских людей (и тех, кто живет с ними на одной земле) даже вне зависимости от их вероисповедания.
Новая руководящая идея единой государственности приняла у нас форму строительства единого централизованного государства, причем не в Киеве, историческом центре великокняжеской династии, а в провинции, сначала во Владимире, а потом в Москве, где не так сильно ощущался груз инерционного консерватизма. Вслед за этим возник, правда, не сразу, и новый идеал – “Москва – Третий Рим”, идеал сохранения как чистоты Православия, так и самого Православия в инославном и иноверном мире.
В связи с усвоением новой русской идеи была выработана (или творчески перенята) и особая форма взаимоотношения Церкви и Государства, а именно, симфония светской и церковной власти, когда царь признаёт над собою высшую власть Царя царей, Иисуса Христа, и берет на себя задачу не только сохранения правопорядка и защиты государства от его врагов, но и задачу соблюдения чистоты Православия и защиты Православия в мире.
Отсюда появление нового идеала, не отвергающего идеал Святой Руси, но в определенной степени дополняющего его: “Москва – Третий Рим, а четвертому не бывать”. Плодотворность новой русской идеи была доказана историей: Московское Царство добилось независимости, объединило большинство русских земель, преодолело “смуту” и стало самым сильным и могущественным государством в Евразии.
Добавлю, что нарушение симфонии церковной и светской власти в любую сторону всегда пагубно. Так, патриарх Никон явно вел дело к теократии (на католический манер), заявляя, что священство выше царства. И идеал у него был уже другой, не “Москва – Третий Рим”, а “Новый Иерусалим”. Привело это к расколу в Церкви и к её резкому ослаблению, не говоря уже о жертвах и многих бедах церковной смуты.
Если смотреть на историю, как на процесс воспитания народов (Гердер), то имперская стадия развития народного духа воспитывает в народе комплиментарность, или доброжелательно-сочувственное отношение к другим народам, проживающим вместе с ним, участвующим, как и он, в строительстве империи без расовой и религиозной дискриминации.
В третий период изменяется, а точнее, дополняется народный идеал. Для нас это теперь не только Святая Русь и Москва-Третий Рим, но и Великая Россия; личностный же императив дополняется высшей добродетелью – служением Отечеству, причем к такому служению обязаны все без исключения россияне, включая и самого императора.
И если мы раньше сражались за веру и царя, то в имперский период – за веру, царя и отечество. В идее служения заключен элемент освобождения от безраздельного господства над человеком религии и царской власти. Служба не за страх, а за совесть, сближает начальника и подчиненного, служивых людей всех рангов.
У нас имперский период начался с Петра I, которого, по его пониманию истории и готовности к преобразованиям на новом этапе развития народного духа, можно с полным правом называть Великим. Да, он был не только великим преобразователем, но и революционером, даже разрушителем – но без этого было невозможно преодолеть косный консерватизм. С этим связан и перенос столицы: третий период – третья столица.
Идея служения Отечеству, которую можно назвать и патриотизмом, пришла к нам именно с Петром I. Характерен его тост: “Здравствуй тот, кто любит Бога, меня и Отечество”. И было вполне заслуженным звание, присвоенное Петру I сенатом: “Отец Отечества”. Приведу ещё несколько его высказываний, помогающих по достоинству оценить деятельность и взгляды Петра Великого:
“Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней можем повернуться задом”.
“Надлежит простых людей беречь и не отягощать через меру, но паче охранять от всяких нападок и разорения”.
“Покамест советую вам помнить латинскую поговорку ora et labora (молись и трудись), и твердо надеяться, что может быть ещё на нашем веку вы пристыдите другие образованные страны и вознесете на высшую ступень славу русского имени”. И наконец, слова, которые он шептал в предсмертной агонии: “Верю, Господи, что простишь мне многие прегрешения за то добро, что старался сделать я для своего народа”.
Петр I не только окончательно решил задачи, поставленные его предшественниками (создал промышленность, проложил коммуникации, вывел страну к морю, оживил торговлю, основал Академию, создал новую систему управления, новые законы, новую организацию войска и т.д.), но и ввел в жизнь новую русскую идею – имперскую идею, идеал Великой России, императив служения Отечеству.
В имперский период мы создали великую самобытную культуру, обеспечили относительно мирную жизнь для народов России-Евразии, поддерживали необходимое равновесие сил в Европе, препятствуя односторонней гегемонии отдельного государства, освободили православные народы Балкан от турецкого ига – если назвать сейчас только основные достижения это периода.
“Всемирная история есть выражение божественного, абсолютного процесса духа в его высших образах, она есть выражение того ряда ступеней, благодаря которому он осуществляет свою истину, доходит до самосознания” [1,c.78]. Чуть снизим пафос, и тогда этот тезис будет звучать так: “Национальная история есть выражение народного духа в его высших образах, она есть выражение того ряда ступеней, благодаря которому он осуществляет свою истину, доходит до национального самосознания” – и уже совсем от себя добавим: именно в четвертом периоде исторической жизни народа. И ещё одно утверждение Гегеля: “Всемирная (читай: национальная) история только показывает, как в духе (то есть народном духе) постепенно пробуждается самосознание и стремление к истине; в нём (народном духе) проявляются проблески сознания, ему выясняются главные пункты, наконец, он становится вполне сознательным” (там же).
Вот отсюда и проистекает веление народного духа в наше время: вполне осознать себя; и выразится это должно в последней руководящей идее, в идее национализма. Здесь народный дух осознает самого себя как русский дух.
Замечу: идеалы, личностные императивы предшествующих периодов национальной истории стали ясны лишь по завершении этих периодов, и притом ясны лишь некоторым людям в процессе претворения этих идей, идеалов, добродетелей в жизнь.
В начале же они не дифференцированы, перемешаны со второстепенными моментами, не различимы от так называемых “строительных лесов” истории. И потому мы должны подойти иначе к рассмотрению последнего периода становления народного духа. Коснемся некоторых частных аспектов современной истории с тем, чтобы найти в ней главное, типичное именно для нашей эпохи.
ХХ век – время распада империй (Австро-Венгерской, Османской, Британской и других). Отжила своё и Российская Империя (включая и её советский период), а с нею, как во всякую переходную (революционно-преобразовательную) эпоху, поставлена под сомнение, а точнее, подвергается испытанию временем и наша русскость, наша православная вера, единодержавность, имперскость, традиционный образ жизни и многое другое.
История свидетельствует, что после распада империй их метрополии стали жить лучше. Хотя “классические” империи и жили в чём-то за счет колоний, всё же последние по-своему истощали метрополии; избавившись от колоний, метрополии нашли себе новое место в современной и будущей истории, в то время как попытки некоторых стран (в частности, Португалии) сохранить колонии удачи не принесли и кончились ничем. Мы должны учесть этот опыт.
Да, мы были особой империей, потому сохранились дольше, продолжив имперский период и в советское время. Но общего хода истории нам не избежать. Становление народного духа не знает остановок. Подошло время большей концентрации на себе, на своём внутреннем, не только в человеке, но и в народе.
Внутреннее у имперской нации – это метрополия. А потому главное: осознать, что является нашей метрополией, и сконцентрироваться на ней. Так и только так может и должна родиться Новая Россия, способная к новой исторической жизни в XXI веке.
Наша метрополия – это не “Русская республика”, как предполагалось в конце 80-х – начале 90-х годов (РОД), не Москва и не Санкт-Петербург. Это Великороссия, или то, чем является сейчас Россия (все ещё от Балтики до Тихого океана, от Черного до Баренцева моря); и мы должны осознать нашу русскость именно как великорусскость, но не в смысле отдельной ветви русского народа, а как высшую историческую стадию нашего народного духа.
И в этом новом качестве нам пора оставить нашу устремленность на Ближний Восток, на Балканы или куда-то вне России-Великороссии. Пусть юго-западные славяне разбираются сами. Более того, мы должны дать и Украине с Белоруссией идти своим собственным путем. Единственное, к чему мы должны призывать – это к сохранению исторической памяти о нашем общем русском прошлом.
И русская культура принадлежит всем нам (хотя в ней Бортнянский ближе им, а Глинка нам). Развела нас История, а не происки врагов, ибо на новой ступени народного духа нужна значительно большая сосредоточенность на себе, та сосредоточенность, которая только и позволит осознать, кто же мы такие.
Имперский период прошел, но это не значит, что такие имперские качества, как размах, величие, комплиментарность, стали нам чуждыми, что русский человек потерял ту “всемирную отзывчивость”, о которой так хорошо писал и говорил Ф.М. Достоевский.
Только теперь всё это не должно превалировать в нас. Доминанта великорусскости должна преобладать во всем: в образе жизни, в государственной устремленности, в социальной политике, в литературе, искусстве, философии. И геополитическая задача нашего времени – обеспечить достойную жизнь великороссов, прежде всего. Только так мы исполним веление народного духа: осознать самого себя и быть самим собой.
Итак, дух русского народа по мере своего становления осознавал себя православным, затем государственным, затем имперским, и наконец, на последнем завершающем этапе, он осознает себя конкретно русским, то есть великорусским. О такой тенденции в становлении народного духа писал и Гегель: “Только конкретный дух проявляется во всех делах и стремлениях народа, он осуществляет себя, приобщает к самому себе и доходит до понимания себя, потому что он имеет дело лишь с тем, что он сам из себя производит. Но высшее достижение для духа заключается в том, чтобы знать себя, дойти не только до самосозерцания, но и до мысли о себе самом” [1, c.93].
Четыре ступени в развитии народного духа можно сравнить с четырьмя свойствами Церкви, о которых говорит православный Символ веры. В.Н. Лосский писал об этом так: “Мы веруем во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Таково христианское предание о Церкви, преподанное отцами, утвержденное Соборами, хранимое на протяжении веков христианским миром.
Ни один верующий никогда не усомнится в исповедании этих четырех свойств Церкви, истинность которых он ощущает тем инстинктом истины, той свойственной каждому сыну Церкви способностью, которую хочется назвать “врожденной”, – инстинктом или способностью, именуемой вера.
И мы понимаем или по крайней мере чувствуем, может быть, не очень четко, но твердо, что Церковь без какого-либо одного из этих свойств не была бы Церковью, что только гармоничное сочетание этих четырех качеств, исповедуемых в Символе веры, выражает всю полноту её бытия.
Но когда требуется формулировать и различать эти свойства, определять специфический характер каждого из них, мы часто вступаем на путь слишком общих определений, порождающих неясность, придаем этим свойствам одинаковое значение и смешиваем их, между тем как в Символе веры они так точны и определенны”.
И далее: “Совершенно очевидно, что четыре свойства Церкви находятся в таком гармоническом сочетании, что, упразднив или изменив характер одного члена этого четверочастного различия, мы упраздним само понятие Церкви или же глубоко его изменим, от чего изменится характер и других её свойств” [7,c.152-153].
Символ веры русского человека также включает четыре высшие ценности: Православие, Государство, Отечество, Нацию – и соответственно, четыре качества русского человека, выражающие его полноту: православность, государственность, патриотизм и национализм.
Я уже говорил о том, что идеалы, личностные императивы и многое- многое другое, что связано с тем или иным периодом развития народного духа в истории, не сразу становится ясно и понятно современникам. Поэтому говорить четко и определенно о содержании завершающего периода становления русского народного духа, во всей его полноте, преждевременно.
И для нас сейчас важнее другое, а именно, осознание руководящей идеи нашего времени, или, другими словами, настрой наших душ, сердец и воли на великорусский лад. Гегель писал: “Есть реальное, наличное бытие и есть бытие идеальное ... Общее (идеальное) представление о греках мы найдем у Софокла и у Аристотеля, у Фукидида и у Платона.
В этих индивидуумах греческий дух выразил самого себя”, нашёл выражение, которое именно “идеально и отличается от реальной действительности” [1,c.93]. Так и мы должны сначала познать своё идеальное, вникая в дела и творчество тех выразителей великорусского духа, что уже явились на нашей земле.
У каждой эпохи есть свои предтечи. Таких предтеч мы должны искать и находить. Для четвертой эпохи можно назвать имена Сергея Есенина и Виктора Васнецова, Николая Рубцова и Георгия Свиридова ... Но их много больше, чем мы знаем и думаем.
Мой подход обязывает видеть в этих событиях не только и даже не столько происки врагов, активизацию негативных факторов истории, “бичей Божьих” – сколько закономерный исторический процесс развития народного духа, не знающего остановок в своём становлении, сметающего все преграды, преодолевающего все препятствия, пользующегося всеми средствами для своего утверждения.
И потому крайне важно научиться видеть и разделять разрушительные и созидательные процессы, всегда происходящие в периоды становления народного духа. Ибо наряду с историческим беспамятством, характерным для переходных эпох, к жизни в ХХ веке были вызваны широкие массы русского народа. Их энергия и энтузиазм нашли созидательные формы, прежде всего, в сфере социальных, культурных и научно-технических преобразований.
Не будем забывать и тот подъем народного духа в ходе Отечественной войны, который сокрушил могучего врага, а потом восстановил страну из развалин и принял вызов нового противника ...
Живет он и сейчас, и потому мы ещё живы. И потому давно пора не озираться по сторонам, не малодушествовать, а сосредоточиться на себе, на своём подлинно родном; осознать, почувствовать, озвучить, воплотить в делах свою народившуюся великорусскую душу, разум и сердце.
За этим придёт и остальное, и мы построим новую Державу со столицей ... в Москве, Петрограде, Иркутске, Красноярске, Вологде или ещё где-то, но там и только там, где осознают себя новым сердцем России-Великороссии.
Однако существует для этого и много преград, и главная, на мой взгляд, это неразумие самих русских людей, не желающих освободиться от “реликтов” пережитых эпох. Повторюсь: мы живем в переходное время; а подобное время – это период возможного “ухода” из истории, “провала” в прошлое и гибели нации. О каких провалах идёт речь?
В первую очередь это те соблазны или опасности, которые мы в принципе преодолели, но которые снова и снова искушают нас в переходные эпохи, испытывая нас на историческую прочность. Назову главные из этих опасностей:
- опасность язычества, по сути идолопоклонства, а также нового “выбора” веры; опасность, которая пришла на смену атеизму. Но это мы уже проходили, и всякий раз убеждались, что православие должно быть с нами всегда. Сомневающиеся в этом – исторические реакционеры, пусть они и выступают с позиций “живой”, “современной”, “прогрессивной” веры.
- опасность сепаратизма, удельной раздробленности. Она искушала нас не только во время “революций”, но и во время “смут”, и сейчас снова стоит перед нами;
- опасность империализма, всё равно какого, “российского” или “советского”, подавляем ли мы венгерскую революцию в XIX веке или венгерскую контрреволюцию в ХХ веке. Это соблазн особенно силен в наши дни и для “советских”, и для “петербургских” людей.
В чем пафос моего выступления? В призыве осознать, что мы вступили в новый период становления народного духа – в эпоху национализма, и притом национализма созидательного. Прежние русские идеи – православность, единодержавность, имперскость – усвоенные нами, предохраняют нас от разрушительных тенденций, превращающих национализм в шовинизм.
Да, существует много обвинений в адрес национализма, есть среди них и справедливые, но они касаются его извращенных форма, превозносящих свой народ и унижающих все прочие.
Однако эти извращения характерны, главным образом, лишь для тех народностей и народов, которые не прошли долгой исторической школы становления народного духа, остались на обочине истории и стремятся хотя бы внешне “соответствовать” новому времени.
Действительно соответствовать новой эпохе – значит стать субъектом новых исторических сил. Новое вино не вливают в старые меха; все те, кто боится национализма, у кого он стоит на заднем плане – не наши союзники. Мы должны трезво оценивать современность: большая часть так называемых патриотических сил смотрит назад, и у них нет будущего; вот это мы должны ясно осознать и твердо помнить. Практические выводы каждый сделаем сам. Моя задача – показать, что мы стоим на распутье трех дорог: созидательного национализма, шовинизма и космополитизма в разных его формах, от либерального до коммунистического.
Выберет ли Россия верный исторический путь, зависит от многих причин, в том числе и от того, какой путь изберет каждый из нас. Решимся ли мы противопоставить себя многим современникам, в том числе и “только патриотам”, “только государственникам”, “только православным”? Станем ли мы выразителями национального духа? Если да, то мы можем быть уверены: история за нас, будущее за нами.
Другими словами, становление народного духа проходит под знаком последовательного раскрытия важнейших императивов личности: Авторитета, Долга, Служения, Неповторимости. Конечно, уровень становления народного духа, достигнутый тем или иным народом, может быть существенно разным, но последовательность этапов от этого не меняется.
Притом высота исторической жизни во многом, если не в главном, определяется “первым шагом” народа в истории, то есть выбором своего Высшего Авторитета.
Самый высший и непререкаемый Авторитет – это Бог-Отец, в сниженной форме это Ягве Ветхого Завета, Аллах магометан, на ещё более низком, сугубо светском уровне – это “отцы народов”, родоначальники, главы семейств (и так вплоть до “авторитетов” преступного мира ...).
Бог-Отец являет Себя в Сыне и Святом Духе, как о том свидетельствует история верований народов. Сын Божий дополняет Авторитет Отца, становясь не только единственным Посредником, но и единственным для нас Добрым Пастырем, Учителем, Наставником, Царем, Судией. Святой Благой и Животворящий Дух вдохновляет апостолов, мучеников и страстотерпцев, юродивых и прозорливцев – но не только их; по нашей готовности и способности стяжать Святой Дух проявляются героические, ораторские и другие черты личности каждого христианина, те черты, которые составляют его харизму. Так мы обретаем максимально возможную для человека и народа полноту Высшего и Непререкаемого Авторитета – полноту Святой Троицы.
Чувство долга находит своё наиболее адекватное выражение в долге перед Государством, притом таким, которое тоже сознаёт свой долг перед народом, что и выражается, прежде всего, в законах, ограждающих каждого человека от произвола и жестокости.
Императив служения в наивысшей своей форме выражен в служении Отечеству, всех, от мала до велика. Не буду повторяться. Скажу только, что идея служения по-настоящему проявляется далеко не у всех народов; это крайне редкая добродетель, как в своей положительной, так и в своей отрицательной форме (примером последней может служить сожжение Москвы в 1812 году). Для развития самоотверженности нужна широта души, мужество и многое другое, заключенное в народном характере, без чего ей не возобладать и в отдельном человеке.
Упомянутые мною императивы личности были способны на какой-то достаточно длительный срок объединить, слить, спаять воедино весь народ. В этом их непреходящее значение. Но рано или поздно их сплачивающая сила ослабевала, хотя они оставались и остаются высшими ценностями народа. Но мы начинали по-разному верить в Пресвятую Троицу, различно понимать задачи Церкви и её место в современном мире; обнаружились разные взгляды на идеальное государственное устройство, разные исповедания нашего служения Отечеству. всё это разъединяет нас, хотя и не бесповоротно. И только одна идея сейчас способна снова сплотить нас воедино, в состоянии зажечь наши сердца, возвысить душу, собрать волю в единой устремленности. Это идея национализма, или задача, идеал, цель: быть русскими людьми, то есть явить своеобразие и неповторимость русского народа.
Да, это особый национализм, который не возносится и не презирает другие народы, не изолирует себя в “карантине”, и в то же время остерегается религиозного, культурного, бытового смешения. Но прежде всего он утверждает право своего народа на неповторимость, и в этой своей устремленности подчиняет себе все прочие задачи и цели, рассматривая их с одной основной точки зрения: способствуют ли они или нет воспитанию и развитию русской самобытности.
Именно русскость – главная доминанта нашего времени. И наши главные враги – не американцы или японцы, не сионисты или масоны, не коммунисты или либералы, а те (кем бы они ни были), кто выступает против созидательного русского национализма.
С ними и только с ними мы должны быть в постоянном противостоянии, в непрекращающейся борьбе. Здесь наше главное сражение и наше будущее. Какое?
Это зависит от нас. Пришло время осознать всем, что нам брошен вызов как русским – не как православным, государственникам, россиянам, имперской нации, а именно как русским. Вызов брошен Историей, и каждый русский должен спросить себя: принимает ли он лично этот вызов или нет, готов ли он на борьбу за своё русское достоинство, за свою русскую честь, образ жизни, культуру, образование, за будущее своих детей и внуков? И если готов, то он должен отвлечься от политической трескотни, бытовых неурядиц, деловых забот, и обратиться к своей душе, услышать в своём сердце голос становящейся Новой России – Великороссии, и следовать ему.
Привет, Россия, – родина моя! Как под твоей мне радостно листвою! И пенья нет, но ясно слышу я Незримых певчих пенье хоровое.
Борис Адрианов
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — russamos.narod.ru
