Предисловие
В рамках 5-го плана
Влиятельные друзья
Другие друзья Советов
Американский рабочий
В Детройт приехали
На Сталинградском тракторном
Иностранные специалисты
Судебные преследования малолетних
Акты об исполнении смертных приговоров
Помочь, проекту "Провидѣніе"
Предисловие
В июне 1930 года американский Time вынес фото Сталина на обложку, главная статья номера была посвящена тому, как хорошо Америке вести бизнес с СССР. Авторы материала вполне прагматичны: да, Сталин «сукин сын», но «он наш сукин», индустриализация Советов приносит компаниям США сотни миллионов долларов.
Победа Трампа заставила российский верхний класс застыть в ожидании: пойдёт ли США при новом президента на сближение с Россией? По американской версии, за Россией числятся многие грешки: Крым, Донбасс, Сирия, попытка оказывать влияние на деструктивные силы внутри Запада.
Но противоречия могут легко сниматься, если Кремль осознает ошибки и предложит взамен что-то интересное. После этого мстить лично Путину США вряд ли будут — если не мстили даже Сталину, политику куда более масштабному, когда тот был выгодным партнёром для Вашингтона. Прагматизм во все времена выгодно отличал Америку.
Пользователь ЖЖ 0gnev уже много лет переводит статьи из старой западной прессы, относящиеся к нашей истории. Один из его переводов — из американского журнала Time за 9 июня 1930 года. В заметке рассказывается, как выгодно для США экономическое партнёрство со Сталиным, ради которого можно закрыть глаза на все внутренние злоупотребления внутри СССР.
(Заодно из статьи Time можно понять тот масштаб американского участия в индустриализации, благодаря которому СССР стал промышленной державой)
В рамках Пятилетнего плана
Объекты, создаваемые в рамках Пятилетнего плана, пересчитать так же трудно, как звёзды на небе или зёрнышки икры, намазанной на блин каким-нибудь русским гурманом.
Все эти бесчисленные электростанции, тракторные заводы, шахты, целые города для рабочих, строящиеся с нуля, уже принесли американскому бизнесу, страдающему от последствий биржевого краха, контракты на сумму в 450 млн. долларов (доллар 1930 года примерно равен 20-22 американским долларам нынешнего времени; т.е. в данном случае — 9-10 млрд. долларов в современных ценах — БТ).
Более того, советское торговое представительство в США со штаб-квартирой на Манхэттене – «Амторг» — за последние шесть лет закупило американских товаров на 211 млн. долларов.
(Подпись под планом Сталинградского тракторного завода архитектора из США)
Недаром Сталин недавно заявил: «Мы семимильными шагами идём к решению задач, поставленных Лениным – индустриализации, электрификации, механизации».
Сталин, как и все члены Коммунистической партии, помнит назубок ещё одну ленинскую заповедь: «Религия – опиум для народа» [Так в тексте. На самом деле эта фраза принадлежит Марксу – прим. пер.].
Политики-христиане порой энергично, а порой непоследовательно борются с опиумом. Примерно то же самое можно сказать и об антирелигиозных кампаниях советского руководства.
Оно искренне верит, что «религия – опиум для народа», но может уделить борьбе с нею лишь малую толику времени: сейчас эта задача возложена в основном на Союз воинствующих безбожников, насчитывающий 600 тысяч членов.
Аналогичным образом, диктатор лишь время от времени может уделять внимание Третьему Интернационалу. Эта организация в её собственной программе названа «могильщиком капиталистического строя».
Влиятельные друзья Джугашвили
Если бы американские бизнесмены отказались продавать Красной России то, что ей нужно, их место с радостью заняли бы британские, немецкие и даже японские предприниматели. Таким образом, у любого из наших бизнесменов – даже убеждённого капиталиста, христианина и патриота – есть стопроцентное алиби для торговли с красными.
Единственным эффективным оружием деловых кругов против Сталина мог бы быть международный капиталистический бойкот советского государства. Именно этого ожидают и опасаются советские руководители. Будучи коммунистами, они готовы к бою против буржуазного мира и ожидают от него ответных ударов.
Когда президент США Герберт Гувер и британский премьер Джеймс Макдональд организовали в Лондоне конференцию по морским вооружениям, в Москве произошло нечто любопытное.
Органы печати, которыми диктатор управляет напрямую, забили тревогу, предупреждая, что представители капиталистических стран тайно сговариваются о нападении на советское пролетарское государство и его бойкоте.
Можно с полным основанием и логикой предположить: если бы Сталин был на месте Гувера, он именно так и поступил бы.
В последний раз, когда у нас расследовалась деятельность американских красных, – в 1919 году, под руководством министра юстиции А.Митчелла Палмера (A. Mitchell Palmer) – примерно 5000 человек были арестованы и 263 высланы из страны.
Сегодня подобная акция обернулась бы колоссальными убытками для нашего бизнеса – аннулированием советских заказов на десятки миллионов долларов. Однако не все конгрессмены представляют деловые круги. Некоторые из них считают, что искоренение коммунизма в США – дело настолько важное, что никакую цену за это заплатить не жалко.
Поэтому на прошлой неделе член Палаты представителей от штата Нью-Йорк Гамильтон Фиш-младший (Hamilton Fish Jr.), яростный противник коммунистов, был назначен главой комитета Конгресса из пяти человек, которому поручено начать новую охоту на красных. Первым его шагом станет вызов трёх важных свидетелей:
1) главы Министерства юстиции Митчелла,
2) министра труда Дэвиса, который проинформирует Комитет о красных иммигрантах, и
3) третьего вице-президента Американской федерации труда Мэтью Волла (Matthew Woll).
Среди влиятельных друзей Иосифа Виссарионовича Джугашвили в американских деловых кругах числятся:
Standard Oil, чей пресс-секретарь – знаменитый Айви Ледбеттер Ли (Ivy Ledbetter Lee) – получил на Уолл-стрит прозвище «главного советского рекламного агента в США». Никто, естественно, не считает, что Ли находится «на содержании у красных». Просто он – друг друзей своих работодателей, продающих Советам громадное количество нефти.
General Electric в рамках контракта с Москвой на 100 млн. долларов, строит четыре крупнейших в мире генератора (мощностью по 100.000 лошадиных сил) для гидроэлектростанции, которая сооружается на Днепре в 200 милях лот Одессы.
Austin Co. из Кливленда, получив подряд на 50 млн. долларов, возводит целый город, прозванный «Остинградом», включая тракторный и автомобильный заводы, оборудование и техническая помощь для которых обеспечивается в рамках дополнительного контракта на 30 млн. долларов с Ford Motor Corp. (будущий завод ГАЗ в Горьком — БТ).
Другие друзья Советов
Другие друзья Советов в американском бизнесе — General Motors, DuPont de Nemours, International Harvester, John Deere Co., Caterpillar Tractor, Radio Corp. и Совет по делам торгового флота США, продавший красным флот грузовых судов. Среди банков, пославших в прошлом году своих представителей с ознакомительной поездкой в Москву — National City Bank, Chase National, Equitable Trust.
Сообщения о том, что Ральф Бадд (Ralph Budd), президент железнодорожной компании Great Northern R. R., будет «в течение нескольких лет» помогать Советам строить железные дороги, в конечном итоге свелись к тому, что он с сыном Джоном, только что окончивший естественнонаучный факультет Йеля, на прошлой неделе отплыли из Нью-Йорка, «чтобы в течение нескольких недель провести по заказу советского правительства оценку состояния объектов Транссибирской магистрали».
Из официальной советской статистики, приведенной в книге товарища Брона, явствует: хотя в промышленности выполнение пятилетнего плана (он осуществляется уже второй год) советскому правительству пока не удаётся убедить упрямого русского крестьянина сеять столько зерновых, сколько предусмотрено заданием, продавать урожай по установленным властями ценам и с должным энтузиазмом записываться в «колхозы». Тем не менее коллективными хозяйствами уже обрабатывается 10,5 млн. гектаров земли.
На сегодня самым впечатляющим достижением сталинской пятилетки стал Турксиб. Для русских строительство этой железнодорожной магистрали окружено романтическим ореолом, а теперь и американцы могут познакомиться со всей этой романтикой благодаря потрясающему фильму, выпущенному в прокат «Амкино» — представителем советского кинотреста в США.
Турксиб проложил через огнедышащие пустыни Туркестана, полноводные реки и заснеженные сибирские степи американец Уильям Шэтой (William Shatoy) по прозвищу «бешеный Билл» — в прошлом бродяга, а затем профсоюзный деятель. На прошлой неделе по магистрали прошел первый поезд – с американскими туристами.
В царские времена, чтобы доставить зерно из Сибири в Туркестан по железной дороге, надо было делать крюк в 2500 миль через Самару: это примерно то же самое, что перевозить обувь из Массачусетса во Флориду через Денвер (штат Колорадо). «Но теперь, — взахлеб кричат коммунисты, — у нас есть Турксиб!». Они страшно гордятся тем, что медлительный русский медведь, подгоняемый диктатором Сталиным, рванулся вперед «семимильными шагами».
На прошлой неделе в Нью-Йорк из Москвы, где он оптом закупал меха, вернулся Мюррей М. Сингер (Murray M. Singer), вице-президент компании, владеющей фешенебельным магазином Bergdorf-Goodman на Пятой авеню.
Он не скрывает удивления: «Русских женщин настолько волнуют успехи советской власти, что они совершенно не интересуются парижской и нью-йоркской модой. Они живут в совершенно другом мире».
Американский рабочий, негр Робинсон об индустриализации в СССР
Американский негр, рабочий Роберт Робинсон был нанят советским Амторгом в 1930 году. Вместе с тысячами других американских специалистов он участвовал в индустриализации СССР. В 1934-м он решил остаться в СССР, стал депутатом Моссовета. Он вернулся в США в 1970-х, написав книгу о своей жизни в СССР.
Роберт Робинсон приехал в СССР из Детройта, где сумел добиться невозможного: стать единственным на заводе Форда чёрным станочником-универсалом. Там на него и обратили внимание вербовщики из Советского Союза, из внешнеторговой организации Амторг.
И в Сталинграде, и в Москве Робинсона, передового рабочего и изобретателя, начальство всячески поддерживало – в том числе в знаменитом в то время в СССР уголовном деле о расизме. В 1934 году его избирают депутатом Моссовета как «лучшего ударника цеха, общественника, рационализатора».
«Чёрный человек будет заседать впервые в Белом зале Моссовета, — писала «Вечерняя Москва» 14 декабря 1934 года. — Он займёт свое место по праву как депутат рабочих передового завода, как представитель самой угнетённой в капиталистическом мире национальности, нашедший родину в Стране Советов».
Далее Робинсон получает предложение поступить в Московский вечерний машиностроительный институт. И он принимает роковое, как он сам пишет, решение стать гражданином СССР. Его годовой контракт растянулся на 44 года. Он не стал ни коммунистом, ни атеистом, открыто ходил в церковь и не давал страху овладеть собой.
«В России я усвоил правило: нельзя ни на секунду показать, что ты боишься, обнаружить свою уязвимость, они тогда сразу же примутся выведывать и вынюхивать и не отстанут до тех пор, пока в полной мере не используют твою слабость в своих целях».
Робинсон так и не создал в России семью. Он жил мечтой вернуться в США, но путь на Запад ему, как и любому советскому гражданину, уже был заказан. И все же в 1974-м Робинсона (ему было 67 лет), выпустили на родину. В 1988 году вышла его книга «Чёрный о красных. 44 года в Советском Союзе. Автобиография черного американца». Мы публикуем отрывок из неё, в котором можно увидеть вклад американцев в советскую индустриализацию.
В Детройт приехали русские
Всё началось в апреле 1930-го. В Детройт приехали русские. Однажды я увидел, что по нашему шлифовальному участку, на котором изготавливали фасонные штампы, расхаживают четверо незнакомых мужчин. Они остановились возле моего станка. Я продолжал работать, чувствуя на себе их взгляды. В какой-то момент, подняв глаза, увидел, что самый солидный в группе указывает на меня своему более молодому спутнику.
Молодой человек поинтересовался, не хочу ли я поехать в Россию обучать русских рабочих своей профессии. «Хочу, конечно», — ответил я. «Я ознакомился с вашими профессиональными достижениями, изучил вашу биографию и наклонности. Кого ни спрашивал, все высоко отзываются о вас».
Русский был настолько уверен в моей высокой квалификации, что обещал освободить от обязательных для претендентов экзаменов по математике и черчению. Затем последовало предложение немедленно подписать годовой контракт. «Разумеется, его можно будет продлить, если вы хорошо себя проявите».
Тут только я пришел в себя и понял: этот человек не шутит. А какие условия он мне предлагал! У Форда я зарабатывал 140 долларов в месяц, и на большее рассчитывать не приходилось. Русский предложил 250, бесплатное жильё, обслугу, месяц оплачиваемого отпуска, бесплатный проезд в обе стороны. Кроме того, он обещал, что 150 долларов из зарплаты будут поступать на мой счёт в американском банке.
Я слушал и не верил своим ушам. Мысли теснились в голове: «Америка в тисках тяжелой депрессии, не сегодня завтра меня могут уволить. Судя по тому, сколько желающих поработать в России собралось в соседней комнате, даже белые американцы считают это предложение заманчивым. Так почему бы и мне им не воспользоваться?»
На Сталинградском тракторном
Я возвращался со смены домой. Мой третий день на Сталинградском тракторном прошёл хорошо, я постепенно втягивался в рабочий ритм, производительность росла, окружающие относились ко мне без всякого предубеждения. В какой-то момент моё внимание привлек верзила-американец.
Он шел навстречу, понемногу замедляя шаг. Я почувствовал недоброе и весь напрягся. Верзила поравнялся со мной. «Робинсон, пойдёшь на Волгу — будь начеку! Когда ты появился здесь, наши все собрались и решили тебя утопить».
С этими словами американец удалился. Прогулки на реку доставляли мне большое удовольствие, и отказываться от них не хотелось. «Но ведь это же Россия, — успокаивал я себя, — здесь всё-таки шансы быть убитым из-за цвета кожи намного меньше, чем в Штатах».
Как-то раз, возвращаясь с ужина, я заметил, что меня нагоняют двое американцев, через несколько секунд они со мной поравнялись. Позднее я узнал их имена — Льюис и Браун. «Ниггер, — обратился ко мне Люис, — откуда ты взялся? Как ты сюда попал?»
«Так же, как и вы».
«Даем тебе 24 часа. Если за это время не уберёшься, — прошипел Браун, — пеняй на себя».
И тут вдруг Льюис, развернувшись, двинул меня кулаком, а Браун стал крутить мне руки за спину. Но я вырвался и нанес Льюису ответный удар. Мелькнула мысль: «Никому больше не позволю безнаказанно надо мной издеваться, никому!»
Эти двое навалились на меня, стремясь повалить на землю. Брауну удалось сзади обхватить меня, прижав руки к корпусу, так что я не мог защищаться.
И тут что-то копившееся внутри меня годами прорвалось. Ярость выплеснулась наружу. Извернувшись, я впился зубами в шею Люиса. Браун старался оторвать меня, но я не разжимал зубов, хотя чувствовал во рту вкус крови. Льюис вопил, как резаный.
На крики сбежался народ. Меня стали оттаскивать от Льюиса, уговаривали отпустить его. Я не сдавался, но в конце концов общими усилиями им удалось со мной справиться. Когда Люиса уводили, он стонал, по шее у него струилась кровь. За ним как побитая собака плёлся его дружок.
Дома я упал на кровать без сил, но с таким пьянящим чувством освобождения, какого мне не доводилось испытывать. Из этого блаженного состояния меня вывел стук в дверь. Не дружки ли моих обидчиков пришли довершить начатое? Передо мной стояли милиционер и ещё двое мужчин. Внешность их внушала доверие. Меня вежливо пригласили пройти в отделение милиции, чтобы изложить там свою версию инцидента. Начальник попросил рассказать, что произошло, слушал вполне сочувственно и сразу же отпустил домой.
Сталинградская газета поместила передовую статью с резким осуждением расистской выходки американских специалистов, расценив её как попытку экспортировать поразившую Америку «социальную заразу» в Россию. На заводе все — от уборщиков до начальников — обсуждали этот инцидент и дружно клеймили моих обидчиков. Во мне видели героя.
Через три дня после инцидента на площади перед зданием заводоуправления состоялся массовый митинг. Тысячи людей — все рабочие завода: мужчины, женщины, многие даже детей привели — внимали пламенным речам ораторов, клеймивших язвы расизма.
Всякий раз, когда выступающий заводил речь о том, какую прогрессивную позицию занимает советское правительство в расовом вопросе, люди громкими криками выражали свое одобрение. Когда же зачитали резолюцию, призывающую строго наказать напавших на меня американцев, толпа просто взорвалась криками одобрения. Копия резолюции была отправлена телеграфом в Москву и в местные газеты.
Через неделю после той стычки заводское начальство попросило меня снова посетить отделение милиции. Там меня представили адвокату, его помощнику, секретарю суда и прокурору. «Зачем мне адвокат?» — поинтересовался я. «Затем, что американцы, совершившие на вас нападение, нарушили советский закон и будут преданы суду».
Судиться мне ни с кем хотелось, но я понимал, что лучше не возражать, а то еще вышлют в Штаты. Великая депрессия была в самом разгаре, и шансы найти там приличную работу равнялись нулю.
На следующий день, после конца смены, в шесть часов вечера начался суд. Я пришёл за пятнадцать минут до начала. Столпившиеся у входа люди выказывали мне всяческие знаки внимания, словно я был знаменитым актером, политиком или героем войны.
Когда адвокат обвиняемых вызвал меня для дачи показаний, я подумал, что он сейчас наверняка попытается вывернуть всё наизнанку, представить дело так, будто это я во всем виноват. Однако он был на удивление доброжелателен, вопросы задавал ясные и простые, без казуистических уловок, и не брал под сомнение правдивость моих ответов.
Обвинитель же, напротив, допрашивая Льюиса и Брауна, не давал им спуску. Публика в зале выражала ему полное одобрение; все явно ждали, что он потребует для подсудимых максимально строгого наказания. Прокурор попросил приговорить Люиса и Брауна к 5 годам лишения свободы. Защита ходатайствовала о смягчении приговора.
Судья признал обоих американцев виновными и приговорил к немедленной депортации из Советского Союза. Возвращаться в охваченную кризисом Америку они не хотели и подали апелляцию в Верховный суд. Приговор Льюису оставили в силе, Брауну же позволили доработать год. В конце срока он попросил продлить контракт, но ему отказали.
В глазах русских я сделался настоящим героем, олицетворением добра, торжествующего над злом. Меня буквально засыпали письмами, они шли со всех уголков страны. И в каждом выражение солидарности и симпатии. Несколько крупных советских предприятий предложили мне работу.
До истечения контракта оставалось ещё три месяца, когда меня вызвали в заводоуправление и предложили остаться ещё на год. Я понимал, что для американцев — особенно чернокожих — времена настали тяжелые. А здесь я хорошо зарабатывал и каждый месяц мог посылать матери в Гарлем 150 долларов. Меня уважали товарищи по работе и ценило начальство.
Сомнений не было, контракт надо подписывать.
Я многого ждал от следующего года в России: хотелось добиться ещё более высокой производительности труда, и поэтому я полностью отдался работе. Стать передовым рабочим было важно ещё и потому, что это позволяло избегать разного рода осложнений социального и политического характера. На советских предприятиях жизнь устроена совсем не так, как на американских. На заводе Форда работа — просто работа, не более и не менее.
Разумеется, и там есть какая-то социальная жизнь, но процесс это естественный, а не насаждаемый сверху. На Сталинградском же тракторном работа расценивалась как некое политическое действие, там вообще политизировалось всё и вся. Недисциплинированность, нерадивость, невыполнение производственного плана расценивалось коммунистами, занимавшими на заводе ключевые административные должности, как отсутствие патриотизма.
В конце июня 1932 года мой контракт истёк, и я поехал в Москву.
Там я обратился в организацию под названием ВАТО, которая должна была обеспечить меня обратным билетом. Чиновник, изучив бумаги, сказал, что Первому московскому шарикоподшипниковому заводу, пущенному три месяца назад, как раз нужны специалисты моей квалификации. Он предложил немедленно туда отправиться, чтобы переговорить с директором Бодровым.
Поскольку в Сталинграде я был вполне доволен своей работой, а политическое давление в последнее время ослабло, прежней уверенности, что нужно срочно уезжать, у меня не было. Поэтому я не стал отказываться. В моё распоряжение предоставили машину с шофёром, и через пятнадцать минут мы уже въезжали в заводские ворота.
Директор, мужчина среднего роста приятной наружности, встретил меня с распростёртыми объятиями. Он долго восхищался моими профессиональными достижениями, говорил, что ему нужен именно такой специалист, и с ходу предложил подписать годовой контракт. Я не стал тянуть с решением и согласился.
Иностранные специалисты
Иностранные специалисты, работавшие на Первом шарикоподшипниковом, жили в двух 5-этажных кирпичных домах. Кого только там не было: немцы, англичане, американцы, шведы, французы, румыны, австрийцы, венгры, словаки, поляки, итальянцы — всего более трехсот человек, многие с семьями. Поскольку я был холост, мне предоставили комнату в двухкомнатной квартире. Я устроился и на следующий день вышел на работу.
Меня назначили на калибровочный участок, где стояли три плоскошлифовальных и один круглошлифовальный станок. Трудились на участке человек тридцать, а всего в цехе было более семисот пятидесяти рабочих. Обеспечивать высокую точность обработки никто здесь не мог, поэтому последние 0,015 дюйма оставляли для ручной доводки — металл шлифовали вручную, чтобы получить требуемый размер. На эту операцию уходила масса лишнего времени.
Я составил список из семнадцати приспособлений, необходимых для нормальной работы, и засел за чертежи. Корпел над ними и на заводе, и после смены дома. Когда половина устройств была спроектирована, отнёс листы начальнику цеха. Изучив их, он поинтересовался, не инженерное ли у меня образование. Узнав, что я окончил всего лишь техническое училище на заводе Форда, он удивленно покачал головой.
Две недели спустя я получил часть заказанных приспособлений. Мне дали шестерых учеников — по трое на смену. Они обрабатывали детали начерно, а я потом доводил их до нужных размеров. За полтора месяца мы добились того, что на ручную притирку оставалось только 0,02 миллиметра, против прежних 0,2—0,3. Окончательную доводку рабочий теперь производил всего за 25 минут вместо пяти-шести часов. Еще через два месяца в 80% случаев доводка уже вовсе не требовалась — производительность выросла в семь раз.
Когда на завод пришёл станок, позволявший шлифовать криволинейные поверхности, работать на нем поручили мне. В помощь я получил ещё двух учеников, и, таким образом, под моим началом оказалось восемь человек. Приходилось чуть не каждый день работать по две смены, поскольку ученикам не хватало опыта и в моё отсутствие они допускали брак.
Я начинал в 7:30 и практически без перерыва трудился до 10-11 вечера. Никаких дополнительных денег мне за это не платили. Единственной наградой, которую я получил за четыре года такой работы, была путёвка в Крым на двадцать четыре дня стоимостью 800 рублей.
И всё же надо признать, что 1932-й и первая половина 1933 года сложились для меня удачно: в профессиональном отношении я за этот период очень сильно вырос. Цех был моей лабораторией, где я мог придумывать и создавать механизмы. Благодаря им производительность на нашем участке была самой высокой на заводе.
Всё это, а также уважение, которым я пользовался у рабочих, особенно русских, не могло не радовать. Но главное, от чего я получал удовлетворение, — это возможность самому ставить задачу и находить её решение. Для меня работать на Шарикоподшипниковом было все равно, что играть в любимую игру и еще получать за это деньги.
Учитывая мои успехи в труде, администрация завода разрешила мне летом 1933 года съездить в Америку, повидать мать. Перед отъездом я получил предложение подписать еще один годовой контракт. На заводе знали, как я люблю свою работу, но контракт служил дополнительной гарантией, что я вернусь».
Судебные преследования малолетних
"Некоторые источники дают нам хотя и немногочисленные, но впечатляющие примеры того, как судебные преследования малолетних «за контрреволюцию» завершались трагическим исходом. Один из таких случаев относится к 1949 г. Персонажем его являлся 14-летний подросток Михаил Бакшаев из села Элекмонар в Горно-Алтайской автономной области, осужденный местным облсудом без всякого снисхождения за «антисоветскую агитацию».
К моменту, когда с Михаилом произошла трагическая случайность, изменившая всю его жизнь, он учился в 6 классе и состоял в комсомоле. В его семье, потерявшей отца в 1948 г., кроме самого Михаила оставались мать и еще четверо детей - два младших брата и две сестры.
Мальчик имел склонность к рисованию и посвящал этому занятию свободное время. Однажды, когда он сидел дома, предаваясь своему увлечению, мать попросила его отнести на почту письмо. Михаил отправился исполнять поручение.
Он взял письмо, а с ним - свои рисунки и записи. Придя в почтовое отделение, он без размышлений о последствиях опустил все это в почтовый ящик. На почте листки были извлечены, внимательно осмотрены, а затем переданы в райотдел МГБ для уголовного расследования.
Крупным неровным детским почерком на них были выведены несвязные грубоватые слова в адрес советского вождя: «Долой Сталина! Ура! Буржуазия проснулась! Хоть бы ты скорей издох, Сталин...» Немедленно начались поиски автора «листовок». 11 мая 1949 г.
Михаил Бакшаев был арестован. На следствии в органах МГБ мальчик не захотел воспроизводить вслух содержание своих «листовок», он заявлял, что ему «стыдно об этом говорить» и не мог назвать причин, побудивших его написать такие слова.
Тем не менее 27-28 июня 1949 г. состоялось заседание областного суда. Суд признал подростка виновным в преднамеренной антисоветской агитации и приговорил его к 10 годам лишения свободы. Верховный Суд РСФСР утвердил этот приговор без изменений. Михаил Бакшаев отбывал срок осуждения в лагере общего режима в Красноярском крае и был освобожден в августе 1954 г.
Источник: ЦХСД ГАС РА. Ф. Р-37. On. 1. Д. 1119 (дело Бакшаева М.И)."
Цит. по С.А. Папков. Обыкновенный террор. Политика сталинизма в Сибири. М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012.С.368-369.
Акты об исполнении смертных приговоров, 1933, Западная Сибирь
Как это делали коммунисты:
В январе 1931 в «Нью-Йорк Таймс» появилось внезапное заявление Джугашвили Еврейскому Телеграфному Агентству: «Коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью»
New York Times,1931,15 Jan.,p.9.//И.В.Сталин. Сочинения: В 13 т. М.:Госполитиздат, 1946-1951. Т.13, с.28
".. Речь Сталина по национальному вопросу на съездах партии с X по XVI великорусский шовинизм объявлялся главной опасностью для государства. Сталин провозгласил: «Решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первой очередной задачей нашей партии» .."
http://www.ukrstor.com/ukrstor/stalin-ukraina31.html
"Использование власти пролетариата для организации социализма, для уничтожения (русских -ред) классов,- для перехода в общество без (русских -ред) классов, в общество без (русского -ред) государства.." (Сталин). Краткий философский словарь 1939 год., стр. 72.
"А что значит классовая борьба на базе колхозов? Это значит, прежде всего, что кулак разбит и лишён орудий и средств производства".
http://stalinism.ru/Dokumentyi/
Один из моих многоуважаемых френдов, пожелав сохранить анонимность, любезно поделился со мной фотокопиями исторических документов - актами об исполнении смертных приговоров по одному из групповых дел, созданных сотрудниками ОГПУ в начале 1930-х гг. - т.н. "заговору в сельском хозяйстве".
Оригиналы публикуемых документов хранятся в Государственном архиве Алтайского Края. Полные реквизиты:
Госархив Алтайского края (отдел спецдокументации). Ф. Р-2 (прекращённые следственные дела). Оп. 7. Д. П-4651. Т.42. Акты об исполнении ВМН по делу «заговора в сельском хозяйстве».
Краткая историческая справка: «Заговор в сельском хозяйстве», раскрытый весной 1933 г. - самая крупная фальсификация западно-сибирских чекистов в период до 1937 г. Массовые казни по «заговору в сельском хозяйстве» были произведены в апреле-мае 1933 г. Из 2.092 участников основная часть – 1.954 – прошла через тройку полпредства, а 138 – через Коллегию ОГПУ.
Всего было расстреляно 976 чел. (46,7% от числа осуждённых). Среди расстрелянных были специалисты-аграрники и крестьяне, бывшие белые офицеры и колхозники... Был среди жертв и 22-летний Макар Шукшин, отец выдающегося русского писателя.
Предлагаемые документы позволяют увидеть, как почти во всех городах Западно-Сибирского края чекисты в массовом порядке уничтожали приговорённых.
Скачать документы в оригинальном разрешении:
Заговор в сельском хозяйстве
Распространение всемерно приветствуется!
