Со стороны партизан
Право насиловать побеждённых
В местах военных ...
Партизанские шайки
Во время погрома
Бойцы Западно-Сибирской
Насилие малолетних
Архивы хранят
Впервые опубликовано
Примечания
Помочь, проекту "Провидѣніе"
«Сотни девушек стали женщинами..»: массовое сексуальное насилие со стороны партизан Сибири и Дальнего Востока (1918−1920 гг.)
В ходе российской партизанщины, разрушительной и беспощадной, предметом вожделений являлись не только деньги, драгоценности, одежда, продукты, алкоголь, оружие и лошади.
Тема массового сексуального насилия над женщинами со стороны красных в годы Гражданской войны до сих пор табуирована. Западные исследователи кратко отмечают, что этот вид преступлений в сильной степени определялся политической местью, когда большевики насиловали и принуждали к сожительству представительниц высших классов, а белые (хотя главный вклад в погромы внесли местные крестьяне из бесчисленных шаек, а также петлюровцы и будённовцы) зверски насиловали евреек на Украине[1].
Частым явлением были изнасилования и со стороны вояк белой атаманщины.
Право насиловать побеждённых
Традиционно воин-завоеватель имел право насиловать побеждённых. Как писал европейский историк, «набеги казаков в 1815 г., рубивших мужчин саблями и насиловавших женщин, остаются и поныне во Франции легендарными»[2]. М. Горький, защищая от нападок С.М. Будённого художественную правду «Конармии» И.Э. Бабеля, подчёркивал, что «..война всегда возбуждает бешеную эротику. это подтверждается поведением немцев в Бельгии, русских в Восточной Пруссии.
Я склонен считать это естественным — хотя и не нормальным — повышением „инстинкта продолжения рода“, инстинкта жизни у людей, которые стоят лицом к лицу со смертью»[3].
В рассказе Бабеля «Мой первый гусь» будёновец говорил о нравах красных конников: «Человек высшего отличия — из него здесь душа вон. А испорть вы даму, самую чистенькую даму, тогда вам от бойцов ласка..» В сентябре 1920 г. в письме Ленину уполномоченный Н. Нариманов описывал зверства Красной Армии в Азербайджане: «С мест получаются потрясающие доклады. Дело доходит до открытого изнасилования девушек и женщин..»[4].
В местах военных действий
В местах военных действий пленные женщины становились ценным товаром. Один из видных большевиков хвастливо писал в личном письме из Урянхая (с. Уюк) в конце декабря 1921 г.: «Сейчас. эвакуируем банду Бакича в Сибирь. есть много женщин, на которых мне как „главе“ края подают требования, но сам я не обзавёлся ни одной, хотя моё служебное положение требует иметь целый гарем»[5].
Из этого письма становится понятно, как выглядели обозы красных военачальников, в которых могли везти толпы рабынь-наложниц.
Чекистские сводки за начало 1922 г. дают некоторые подробности разгула победителей в Туве, подчёркивая «вину белогвардеек»: «В Урянхае много осталось „роскошных жён“ офицеров Бакича, совершающих большие подвиги в совращении местных Советских и военных работников… Дело доходит до дуэлей, как между совращаемыми, так и между совратительницами. Из последних особенно отличается бывшая наперсница самого Бакича, живущая с предкрайревкома т. Стрелковым… ..Бывшие бандитки могут оказать успехи и в свойственной им области шпионажа и контрреволюции»[6].
Повышенной склонностью к насилию всех видов в Гражданскую войну отличались иррегулярные части.
Разгулу сексуальной преступности способствовали и некоторые этнографические особенности зауральских крестьян. Известно, что в сибирской деревне среди молодёжи существовал старинный обычай групповых изнасилований девушек[7]. Отсутствие уважения к женщине, распущенность нравов вкупе с классовой ненавистью дали свои плоды.
В годы партизанщины массовые изнасилования были повсеместной мрачной реальностью. Повстанцы, считая всех женщин своей законной добычей, насиловали жён священников, чиновников, офицеров и купцов, сестёр милосердия, учительниц[8], но при случае охотно набрасывались и на крестьянок соседних селений. В июне 1919 г. партизаны П.К. Лубкова в с. Колыон Мариинского уезда подвергли групповому изнасилованию учительницу, которая от потрясения сошла с ума[9].
Партизанские шайки
Партизанские шайки часто захватывали женщин — под видом заложниц — в сексуальное рабство; после надругательств несчастных обычно убивали. Первые массовые убийства женщин красными относятся к весне-лету 1918 г. в Семиречье[10].
В алтайских сёлах летом 1918 г. бойцы отряда П.Ф. Сухова не только безудержно грабили и расправлялись с пленниками, но и забирали с собой жён и дочерей священников: «В Вознесенском жена местного священника подверглась гнусному насилию и была уведена бандою. ..В Бутырском уведены теми же бандами священник и его взрослая дочь»[11].
Руководивший отрядом в Кузнецком уезде Томской губ. Т.Ф. Путилов в мае 1919 г. прямо заявил жертвам налёта на отдалённую заимку, что одну из них он забирает с собой «как красивую молодую женщину»[12]. Партизаны Амурской области, среди которых было много китайцев, корейцев, мадьяр и кавказцев, нападая на деревни, нередко уводили с собой женщин[13].
Во время погрома
Во время погрома барнаульского Богородице-Казанского женского монастыря партизанами в конце 1919 г. «многие монахини были убиты, изнасилованы»; некоторым из них удалось бежать[14].
Известный мемуарист, описывая обнаружение многочисленных останков замученных белых на берегу одного из притоков Енисея весной 1920 г., отметил: «..Мы наткнулись на труп истерзанной женщины, с первого взгляда на который было понятно, что пришлось пережить несчастной, прежде чем благословенная пуля положила конец надругательствам»[15].
В конце 1920 г. партизаны Н.А. Каландаришвили не только грабили аборигенное население, но и насиловали бурятских женщин и девушек[16].
Бывший алтайский партизан честно упомянул сразу о нескольких эпизодах групповых насилий со стороны дивизии И.Я. Третьяка в Бийском уезде, относящихся ко второй половине 1919 г.: «Партизанские полки простояли в [с.] Смоленском около десяти дней и снова ушли на Алтайск…
После их ухода остались не один десяток порушенных девок и забрюхатевших баб..» Когда партизаны в декабре 1919 г. в очередной раз захватили станицу Чарышскую, «сотни девушек стали женщинами, а женщины сделались невольными изменницами своим мужьям»[17].
Объективность воспоминаний В.Н. Швецова подтверждается документами. Казаки Бийской линии, жалуясь в ревкомы, в феврале 1920 г. утверждали, что в казачьих посёлках партизанами совершается масса изнасилований, девушки и женщины вынуждены прятаться, «развиваются всевозможные венерические и прочие заболевания»[18].
Комиссар юстиции Алтгубревкома 30 декабря 1919 г. отмечал, что «стоящие в станице Антоньевской части производят насилие над казачками» и требовал, чтобы начдив Ф.И. Архипов предал виновных суду трибунала, а командиров частей отдал под суд за бездействие[19]. Это распоряжение было саботировано.
Бойцы Западно-Сибирской
Не лучше относились к слабому полу бойцы Западно-Сибирской крестьянской красной армии. Осенью 1919 г. при взятии ст. Аул партизаны насиловали женщин, что, вслед за белой прессой, признавал и командир корпуса И.В. Громов (Мамонов). Он же зафиксировал факты многочисленных партизанских бесчинств и при захвате ст. Рубцовка, когда, например, «командир роты 2-го полка Сыропятов. изнасиловал жену железнодорожного рабочего Филимонова и пристрелил её»[20].
Массовыми изнасилованиями были отмечены похождения отрядов Г. Рогова (Кузбасс, Алтай) и Я. Тряпицына (Сахалинская обл.), причём центрами оргий становились штабы. О массе изнасилований в Кузнецке Томской губернии в декабре 1919 г. сообщала чекистская информационная сводка[21].
Роговцы врывались в дома и уводили с собой женщин и девочек, отдавая их на зверскую потеху, в т. ч. прямо в своём штабе. В партизанских мемуарах сохранились имена некоторых жертв: «18-летнюю учительницу Инну П., дочь одного из сожжённых в соборе попов, вызвали „по срочному делу“ в штаб и там насиловали.
Она заболела нервным расстройством. 19-летнюю девушку Поласухину насиловали у неё на квартире. Девушка едва не сошла с ума и вскоре умерла от потрясения. 52-летнюю вдову тюремного чиновника Сычёву также насиловали на квартире»[22]. Местами подобных оргий были штабы и тряпицынских партизан. Привыкшие к диким вакханалиям тряпицынцы в захваченном с. Сусанино, согнав в одно помещение, изнасиловали всех девушек, после чего хотели свои жертвы сжечь живьём, но их отбили другие партизаны[23].
Насилие малолетних
Партизаны часто насиловали малолетних, зачастую затем их убивая. Знаменитая оперная певица Вера Давыдова пережила тряпицынщину в 14-летнем возрасте и рассказывала николаевскому краеведу В.И. Юзефову, что после эвакуации её тут же схватила группа партизан, силой отделив от родителей, для якобы отправки в «штаб».
Крики матери привлекли одного из партизанских главарей, который узнал в ней свою бывшую учительницу и вмешался. При поспешном бегстве из осаждённого японцами Николаевска-на-Амуре тряпицынцы о своих сексуальных потребностях тоже не забывали. Н.Д. Колесникова вспоминала: «Выезд из Николаевска со своими семьями девушек с 16-летнего возраста был запрещён. Они должны были идти тайгой вместе с партизанами. На моё счастье мне было всего 13 лет»[24].
Массовая охота на девочек, девушек и женщин, заканчивавшаяся не только изнасилованиями, но и жестокими убийствами, особенно была характерна для погрома в Николаевске-на-Амуре и последующих тряпицынских бесчинств[25].
Летом 1920 г. в Амгуни было выловлено множество трупов, преимущественно женских и детских: «Плыли женщины, дети и редко мужчины — с обрезанными ушами, носами, отрубленными пальцами, с резаными, колотыми штыковыми ранами»[26].
Один из актов, составленных в с. Удинском в начале июля 1920 г., зафиксировал обнаружение тела Мозгуновой, девушки 15−17 лет, с восемью кинжальными ранами в области груди[27].
Архивы хранят
Архивы хранят свидетельства о множестве партизанских сексуальных насилий, но подавляющее их большинство, разумеется, осталось незафиксированным. Однако и сохранившиеся документы весьма красноречиво способны поведать об этой мрачной и малоизвестной странице разгула партизанщины.
Алексей Тепляков
Впервые опубликовано
Впервые опубликовано: Государство, общество, церковь в истории России ХХ-ХХI веков. Материалы ХVI Международной научной конференции, г. Иваново, 5−6 апреля.: в 2 ч. Ч. 2. — Иваново: Изд-во «Ивановский гос. университет», 2017. С. 448−452.
Примечания
[1] Голдин В.И. Россия в Гражданской войне. Очерки новейшей историографии (вторая половина 1980-х — 90-е годы). Архангельск, 2000. С. 269; The Bolsheviks in Russian Society. The Revolution and the Civil War / Ed. by V.N. Brovkin. New Haven and London. 1997. P. 10
[2] Сигеле С. Преступная толпа. Опыт коллективной психологии. СПб., 1896. С. 17
[3] Горький М. Ответ С. Будённому // Правда. 1928. 27 нояб.
[4] Баберовски Й. Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе. М.: РОССПЭН, 2010. С. 25
[5] ГАНО. Ф. Д-143. Оп. 1. Д. 68. Л. 189
[6] ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 684а. Л. 69
[7] Винокуров П. Провинциальные картинки // Советская Сибирь. 1923. 5 мая. С. 5
[8] Курышев И.В., Гривенная Л.А. Социально-психологический облик и протестное движение крестьянства Западной Сибири и Северного Казахстана в годы гражданской войны (1918−1921). Ишим, 2010. С. 85; Партизанское движение в Сибири: Материалы. Т. 1. Приенисейский край / Центрархив. М.: Л., 1925. С. 218; Зазубрин В.Я. Общежитие. Новосибирск, 1990. С. 406−408
[9] Сибирская жизнь (Томск). 1919. 7 июня
[10] Кузьмин С.Л. История барона Унгерна: Опыт реконструкции. М., 2011. С. 416−417
[11] Сибирская жизнь. 1918. 9 авг.
[12] ГАНО. Ф. П-5. Оп. 2. Д. 1523. Л. 10 об.
[13] Правительственный вестник (Омск). 1919. № 267. 26 окт. С. 2.
[14] Новая жизнь (с. Павловское Алтайского края). 2004. 2 окт.
[15] Оссендовский Ф. И звери, и люди, и боги. — М., 1994. С. 60
[16] Кузьмин С.Л. История барона Унгерна. С. 85
[17] Швецов В.Н. Горькая новь. Омск, 2006. С. 118
[18] Исаев В.В. Казачество Бийской линии в революции и гражданской войне. Барнаул, 2004. С. 153−154
[19] Кокоулин В.Г. Алтай в годы революции, Гражданской войны и «военного коммунизма» (февраль 1917 — март 1921 гг.). Новосибирск, 2013. С. 275
[20] Архив УФСБ по Новосибирской обл. Д. П-4066. Л. 225; ГАНО. Ф. П-5. Оп. 2. Д. 1035. Л. 28−29
[21] Сибирская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Том 1. 1918−1922. Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 1998. С. 257
[22] ГАНО. Ф. П-5. Оп. 2. Д. 1166. Л. 100
[23] Фефилов П.Л. Что мы знаем о Якове Тряпицыне и тряпицынщине // Хлебниковские чтения. Гражданская война на Дальнем Востоке. Образ Тряпицына в романе Г. Н. Хлебникова «Амурская трагедия». Вып. 1. Комсомольск-на-Амуре. 2010. С. 84
[24] Юзефов В.И. Годы и друзья старого Николаевска: сб. очерков и новелл о Николаевске. Хабаровск, 2005; Колесникова Н. Дуновение жизни // Словесница искусств (Хабаровск). 2008. № 21−22. С. 24
[25] РГАСПИ. Ф. 372. Оп. 1. Д. 1205. Л. 28
[26] Колесникова Н. Дуновение жизни… С. 28
[27] РГАСПИ. Ф. 372. Оп. 1. Д. 1205. Л. 118
