<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
Сама по себе замена многих военачальников накануне войны не могла не привести к тяжелым последствиям. Она в значительной мере подкрепляла уверенность Гитлера в победе; накануне войны он утверждал: “Россия не обладает даже той силой, которой обладала во время первой мировой войны... Сталин уничтожил большинство русских генералов и офицеров”. Но вместе с тем известно, что в конце войны Гитлер много раз повторял: "Правильно сделал Сталин, что уничтожил всех своих военачальников". Такое откровение рейхсканцлера в высшей степени существенно.
Точное предвидение характера будущей войны и основы необходимой в ней стратегии разработали вовсе не Тухачевский со товарищи, а служившие в Красной Армии выдающиеся военачальники Первой мировой войны — А.Свечин (до октября 1917-го генерал-майор, начальник штаба Северного фронта), А.Снесарев (генерал-лейтенант, командующий корпусом), В.Егорьев (генерал-майор, командующий корпусом) и другие. Таким образом, можно утверждать, что именно репрессии 1930 года (а не 1937-го) нанесли наиболее существенный урон армии.
Игнорирование сообщений разведки о скором нападении Германии оценивается как абсурдный просчет Сталина и его окружения, приведший в первые месяцы войны к тяжелейшим последствиям. Однако этот просчет имеет вполне логичное объяснение. Сталин получал множество противоречивых сообщений, в том числе и таких, согласно которым Германия намерена, прежде нападения на СССР, захватить Великобританию. Один из тогдашних руководителей разведки, генерал Судоплатов, впоследствии отмечал; “Особое внимание заслуживала информация трех надежных источников из Германии; руководство вермахта решительно возражало против войны на два фронта”.
Между тем подготовка к войне была очень серьезной. Так, с 1 сентября 1939 года, когда был принят закон о всеобщей воинской повинности и до 22 июня 1941-го численность советских вооруженных сил выросла с 1,5 млн. (как было в 1938 году) до 5,3 млн. человек, то есть в три с половиной раза, а производство вооружения увеличилось с 1938 года по июнь 1941-го в четыре раза.
Впрочем, фактор внезапности нападения Германии приводил в качестве своеобразного оправдания и сам Сталин в своем известном приказе от 23 февраля 1942 года: “В первые месяцы войны ввиду неожиданности и внезапности немецко-фашистского нападения Красная армия оказалась вынужденной отступать… Теперь уже нет у немцев того военного преимущества, которое они имели в первые месяцы войны в результате вероломного и внезапного нападения. Недалек тот день, когда... на всей советской земле снова будут победно реять красные знамена”.
Однако, всего лишь через десять недель после появления этого сталинского приказа, 8 мая 1942 года, вермахт начал в южной часта фронта мощнейшее наступление, в результате которого к осени 1942 года фронт передвинулся на 600 - 800 км к востоку и юго-востоку, достигнув нижнего течения Волги и Кавказского хребта. 28 июля 1942 года Сталину пришлось отдать совсем иной, поистине отчаянный приказ, известный под названием “Ни шагу назад!”. Однако и после этого приказа отступление продолжалось. Поражения, испытанные в 1942 году, не уступали поражениям 1941-го, а в определенных отношениях даже превосходили их, хотя ни о какой “внезапности” речи уже не шло. Суть дела заключалась в том, что объединенная армия Германии и ее союзников, вобравшая в себя человеческие и материальные ресурсы почти всей Европы, была попросту сильнее Красной армии.
В отличие от Германии и ее европейских союзников в сталинском СССР о таком единстве говорить не приходилось, особенно на начальном этапе войны. В тот период большинством русских людей Сталина не воспринимался как вождь нации, в отличие от Гитлера, сумевшего стать для немцев подлинным национальным лидером. Бесспорно, в целях укрепления власти Сталин еще в 30-х годах начал отход от марксистских догматов в сторону проведения государственнической политики, выразившийся как в уменьшении роли партийных органов в пользу государственных, так и в репрессиях против “старых большевиков”. Однако приписывать ему роль последовательного патриота России было бы совершенно неправильным.
Удачная своевременная ставка на русский патриотизм, в конце концов, позволила Сталину достичь своих целей, но при этом он никогда до конца не отрекался от своих интернациональных коммунистических убеждений. Современные поклонники “вождя народов” часто обращаются к его “православно-патриотическому” обращению “Братья и сестры!”, содержащему напоминание о победах над Наполеоном и германским кайзером Вильгельмом II. Но в этом же выступлении содержатся и фразы в духе коминтерновской идеологии: “В этой великой войне мы будем иметь верных союзников... в том числе в лице германского народа, порабощенного гитлеровскими заправилами”. И далее - “...германский тыл немецких войск представляет вулкан, готовый взорваться и похоронить гитлеровских авантюристов”.
В сталинской речи 7 ноября 1941 года во время парада на Красной площади прозвучало периодически поминаемое ныне: “Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского...” и т. д. — то есть Сталин пытался стереть границу между дореволюционной Россией и СССР. Однако в произнесенном днем раньше 6 ноября на станции метро “Маяковская” докладе утверждалось: “…по сути дела гитлеровский режим является копией того реакционного режима, который существовал в России при царизме… гитлеровцы так же охотно попирают права рабочих, права интеллигенции и права народов, как попирал их царский режим...” и т. д.
Самого Сталина едва ли смущала эта раздвоенность официальной идеологии, но миллионы русских людей, которые должны были с оружием в руках противостоять германской армии, вовсе не проводили знак равенства между исторической Россией и оккупировавшим ее антирусским большевицким режимом. Еще свежи были в памяти кровавые расправы времен Гражданской войны, продразверстка и раскулачивание. Всего восемь лет назад завершилась коллективизация, которая принесла русскому народу голод и смерть.
Начавшаяся война заставляла каждого живущего в СССР сделать свой выбор. Очереди к призывным пунктам в 1941-м году и побеги подростков на фронт - столь же реальное явление как массовая сдача в немецкий плен русских солдат, не желавших воевать за большевиков, и многотысячные антисоветские формирования, в которых русские люди с немецким оружием в руках сражались против ненавистной им советской власти.
Существенным подспорьем здесь нам могут послужить работы известных русских мыслителей, носителей дореволюционного имперского духа, тех, кто смог избежать влияния коммунистической или либеральной идеологии. Одной из наиболее примечательных фигур в этом ряду является Иван Солоневич, которого по праву именуют видным теоретиком русского империализма.
Известно, что Солоневич называл генерала Власова жертвой катастрофически сложившихся обстоятельств: не зная Германии, тот поставил на гиблое дело – на сотрудничество с Гитлером, который, как и его ближайшие соратники, находился в плену ошибочных представлений о, якобы, “расовой неполноценности” русских. Солоневич предвидел трагический исход Русского Освободительного Движения и, как реальный политик, отказался его поддерживать. Но впоследствии он признавал: попади он сам “без пересадки” из СССР в Германию, он стал бы действовать примерно так же, как Власов. При всей безнадежности своих идей, Власов, по словам Солоневича, сделал для борьбы с коммунизмом “безмерно больше, чем вся старая эмиграция вместе взятая”.
В целом же Солоневич отвергал ставку на немцев как на освободителей России, но при этом всерьез рассматривал идею иностранной оккупации СССР. Он не видел для русских никакой возможности освободиться от власти безбожников-большевиков своими силами. Солоневич наивно полагал, что если “мировые демократии” победят СССР в будущей войне, то они дадут России свободу печати, а потом и выборы, на которых абсолютное большинство русских проголосует за монархию.
Отчасти этот прогноз сбылся: “демократии” и в самом деле победили, правда, без войны и с помощью тех же перекрасившихся коммунистов. Современная нам россиянская власть обладает всеми признаками марионеточного режима, установленного иностранными завоевателями: все важнейшие решения в области внешней и внутренней политики, равно как и национальной безопасности, ориентированы на метрополию, т.е. Запад, или же прямо диктуются им. Хозяйство нацелено на вывоз в метрополию сырья и ценностей и на обогащение местных ее ставленников. По отношению к народу проводится политика социал-дарвинизма, т.е. политика, направленная на вымирание физически слабых и морально разборчивых людей; образ жизни метрополии пропагандируется как “идеал”, а своя традиция либо унижается, либо подменяется суррогатами. Но при всем этом уже полтора десятка лет процветают пресловутые “либеральные свободы”... Так прав ли был Солоневич в том, что при немцах мы не имели бы ни малейшего шанса на освобождение, а при американцах этот шанс стал бы более или менее реальным?
Главный довод тех, кто безудержно восхваляет “Великую Победу”, заключается в том, что немцы, де, планировали полностью уничтожить русский народ. Но даже если допустить, что коммунистические и либеральные пропагандисты говорят правду и теоретики национал-социализма мечтали убить (как вариант – поработить) всех русских, то надо учесть следующее. Более сотни миллионов людей, живущих в огромной стране, невозможно “просто так”, по приказу из Берлина загнать в крематорий. Для этого нужны, по крайней мере, десятилетия. Даже большевикам – вот уж кто уничтожал русских долго и упорно – не удалось физически полностью нас истребить. Коренное население Северной Америки было практически перебито все, но и для этого потребовалось более ста лет. Вообще же в этом вопросе практичные англо-саксы никогда не теряли чувства реальности. Гораздо “надежнее” терпеливо и расчетливо довести какой-нибудь “ненужный” народ до культурной деградации и полного упадка рождаемости, нежели строить “лагеря смерти”. Еще важнее то, что среди национал-социалистов, не говоря уже об офицерах германской армии, были трезвомыслящие люди, готовые не воспринимать партийные директивы буквально. Эти люди не были “русофилами” или врагами национал-социализма, но они, определенно, были реалистами.
Другой довод Солоневича – это, что немцы на оккупированных территориях вовсе не были такими уж последовательными антикоммунистами, как принято думать. Да, они действительно опирались на советских чиновников и не торопились распускать колхозы. Но чиновники и колхозы являли собой какую ни есть структуру, ломать которую в условиях войны было бы неразумно. Довод Солоневича станет еще менее убедительным, если на него посмотреть с высоты современного опыта. Антикоммунизм входил в идеологию либеральных демократий, относившихся к советской власти в целом очень терпимо, лишь как элемент пропаганды. Нацисты же толковали советскую власть как “возмущение монголоидов против нордических форм жизни” (Розенберг), и антикоммунизм был, соответственно, частью их расовой идеологии. Но одержи немцы победу, они, вероятно, и дальше опирались бы на бывший советский аппарат.
Разговор о шансе на освобождение, таким образом, сводится к этим двум моментам: русофобии и антикоммунизму германских властей. Русофобский “проект” был по большому счету неосуществим и немцы об этом догадывались. Антибольшевицкий “проект” – запрет марксизма-ленинизма и идеологический контроль – был осуществим, и у немцев на местах, в принципе, не было причин его саботировать. Именно эта разница в выполнимости двух германских “проектов” давала нам все-таки шанс освободиться от коммунизма и не быть уничтоженными национал-социализмом.
Можно возразить, что это теоретическое построение. Но Солоневич тоже строил теории. В конце концов, и весь спор ведется о том, что могло бы быть, а что нет, если бы обстоятельства сложились по-другому. И вообще наше освобождение пока еще не состоялось. Следует вести речь только о шансах, о возможностях, а не о том, что при немцах сразу началась бы “золотая жизнь”. То, что при них этот шанс у русских, по всей видимости, был, не значит, что при нынешнем, фактически оккупационном проамериканском режиме, таких шансов у нас не осталось.
60 лет назад Солоневич не смог предвидеть прочную спайку советской партийной “элиты” с западной закулисой, спайку, которая полвека спустя обеспечила западную оккупацию России. Он не смог предвидеть, что новая власть, одновременно либеральная и просоветская, будет держать в руках все рычаги и подпускать к ним только своих кандидатов. Этот, казалось бы, непредсказуемый поворот событий лишний раз показывает, что в истории и политике возможны самые невероятные комбинации.
Чего стоила народам СССР победа над фашистской Германией и ее сателлитами? За что и как умирали советские солдаты на территории западной Европы и в Азии?
На эти и другие вопросы до сих пор пытаются ответить историки и архивисты. В результате как бы открывается завеса «тайн»..., но одновременно плодятся домыслы и рождаются мифы.
Предлагаю читателям, данные многолетнего и действительно уникального статистического исследования потерь Советского Союза в годы Великой Отечественной войны, результат труда большого коллектива одного из ведущих подразделений ГШ ВС СССР — Главного организационно-мобилизационного управления.
Итак... уже упомянутая книга «Гриф секретности снят», 1993 год и дополнение к ней — 1995 года.
Из числа гражданского населения:
Из общего количества уничтоженного населения около 30-35% женщин, в том числе 10-15% «репродуктивного возраста». Вследствие этого косвенные потери по этому показателю двух материнских поколениях могут оцениваться не менее чем в 15-20 миллионов.
Таким образом, потери от войны 1941-1945 гг. в целом могут оцениваться как минимум в 40-45 миллионов человек.
Всего в Вооруженные Силы СССР за годы войны было поставлено в строй 34.476,7 тыс., в том числе мобилизовано в Армию и на Флот — 29.574,9 тыс. человек (около 4,9 миллиона составлял кадровый состав РККА и ВМФ, а также — НКВД, зачисленный в штат войск НКО).
Более 33% когда-либо надевавших шинели граждан СССР ежегодно находилось в строю, из них половина (5-6,5 миллионов) постоянно была в составе действующей армии на советско-германском фронте.
Численность фронтов, действующих против немецко-фашистских войск, была непостоянной и составляла немногим более 3,0 миллионов человек в 1941 году и 6,7 миллиона человек в 1944 году (в среднем за месяц в течение всей войны — 5.778 тыс. человек).
В Армию и на Флот было призвано — 490 тыс. женщин.
После окончания войны на 1 июля 1945 года по списку в строю ВС оставалось 11.390,6 тыс. человек, лечилось в госпиталях -1.046 тыс. человек и состояло на довольствии из других ведомств — 403,2 тыс. человек.
Таким образом, из общего количества кадровых военнослужащих и призванных из запаса 34.476,7 тыс. человек по разным причинам из Вооруженных Сил за все время войны убыло (убито, ранено, пропало без вести, осуждено, дезертировало и пр.) — 21,7 миллиона человек.
Общие (безвозвратные и санитарные) потери Красной Армии и Военно-Морского Флота за всю войну с Германией 1941-1945 гг. составляют — 29.592749 человек.
В том числе:
Санитарные потери составили — 18.319.723 засвидетельствованных ранений. Следует иметь в виду, что военные медики поставили в строй более 10 млн. человек, из них не менее трети с повторными ранениями. Всего число раненых, контуженных и обожженных солдат и офицеров за четыре года войны в РККА составило 15,2 млн., в т.ч. более 2,6 млн. человек стали полными инвалидами2).
Среднемесячные потери войск и флотов составляли — около 10,5% от численности действующей армии (более 20,5 тысяч человек в день, в том числе — более 8 тысяч убитыми).
Наряду с личным составом Армии и Флота в боевых действиях принимали участие другие воинские формирования (НКВД, в т. ч. — пограничные войска), ополченцы, партизаны и подпольщики.
Например, всего в состав Армии влилось 40 ополченческих дивизий, из них 26 прошли через всю войну. Через народное ополчение в армию прошло более 2.0 миллионов человек. Сведенья о потерях ополчения учтены в численности потерь Армии.
Всего за годы войны в тылу врага действовало более 6 тысяч партизанских отрядов, в которых сражалось более 1 миллиона человек. По неполным данным — общие потери партизан определены ориентировочно и составляют не менее 650 тыс. человек.
В результате обобщения и анализа данных из различных источников определено, что за годы войны всего пропало без вести и попало в плен 4.559 тыс. советских военнослужащих, которые распределяются следующим образом:
Эти цифры расходятся с «общепризнанными» (мифическими) данными о «советских пленных», которые приводит в своей статье например Ю. Гейко (автор газеты «Труд»). Английский историк Д. Фуллер утверждал, что «верить немецким коммюнике о победах нельзя, в них зачастую приводятся астрономические цифры». Например, немецкое командование сообщило, что восточнее Киева взято в плен 665 тыс. советских солдат и офицеров, в то время как численность Юго-Западного фронта к началу Киевской оборонительной операции составляла 627 тысяч человек, из которых 150 тысяч в окружении не находились. Однако немцы учитывали в качестве «пленных» всех мужчин на захваченной территории СССР в возрасте от 17 до 55 лет. По немецким данным количество военнопленных составляет 5,2-5,7 млн. человек.
По данным Генштаба РККА в первых операциях «в немецкий плен попало» более миллиона военнообязанных (тех, кто был призван военкоматами, но не попал в войска), в том числе, на территории Западного особого военного округа. В списках частей они никогда не были и в донесения о потерях из частей естественно не попали, но немцами были учтены как военнослужащие. Кроме того, особым приказом немецкого командования было определено, что «все мужское население завоеванных областей должно направляться в лагеря военнопленных, а оттуда на работы в Германию». Известна немецкая склонность к преувеличениям (пресловутый «немецкий колоссаль») о потерях противника и осторожность, а на последнем этапе удивительная неразбериха в учете собственных потерь. Вот откуда мифические цифры о советских пленных в «котлах» под Витебском, Могилевом, Оршей, Гомелем, Минском.
Тем не менее, сводные данные по донесениям войск и другим источникам (например, по именным спискам военкоматов и по архивным данным других источников) дают основания говорить об уничтожении в фашистских концлагерях более чем 3.6 миллиона советских граждан на территории Германии, в том числе под видом «военнопленных».
Что касается количества советских пленных в операциях первого периода войны, то предлагаю судить о них по данным ГШ ВС СССР.
Так в Белорусской стратегической операции (Западного Фронта) с 22 июня по 9 июля 1941 года при численности фронта 625 тыс. человек (всего 44 дивизии), безвозвратные потери (убитыми и пропавшими без вести) составили 341 тыс., санитарные — 76 тысяч. Всего — 417 тысяч человек.
В Ржевско-Вяземской стратегической наступательной операции (8 января-20 апреля 1942 года), первоначальная численность Калининского и Западного фронтов составляла 1060 тыс. человек (более 95 дивизий). Потери фронтов за 100 суток боев составили: убитыми и пропавшими без вести — 272 тыс., ранеными — 504 тысячи3).
Нет сомнения в том, что наши «писатели» присоединились к мировому хору и сочиняют «водевили на историческую тему» для наивных читателей в России. При этом никто из них в упор не видит подвига народа, который воевал практически со всей Европой, не имея более или менее дееспособных союзников до лета 1944 года. Известен принцип американских политиков: «пусть они убивают как можно больше», но и после открытия второго фронта США и Великобритания не спешили уничтожать гитлеровские дивизии на западе. Этим объясняются их крайне незначительные потери. Они предпочитали «загребать жар чужими руками» и громить врага неимоверными усилиями «действующей армии» Советского Союза.
В этой связи вполне уместно задать вопрос: стоило ли «освобождение» восточной Европы и Германии (!) миллиона убитых в боях советских солдат и офицеров?
Освободительная миссия ВС СССР в 1944-1945 гг. стоила СССР 967594 человек убитыми. Общие потери в операциях по освобождению от фашизма будущих «братских стран» составили — 3.889689 человек.
Государства
Общие материальные потери СССР в войне составили 2 трлн. 569 млрд. долларов в ценах 1941 года4).
Союзники Германии (Венгрия, Италия, Румыния и Финляндия) при средней численности войск 400-600 тысяч на советско-германском фронте за четыре года потеряли безвозвратно 1.725,8 тыс. человек.
После 9 мая перед советскими войсками сложили оружие и сдались — 1.284 тыс. солдат и офицеров только немецких войск5).
Таким образом, людские безвозвратные потери Германии и ее союзников в боевых действиях против СССР составили 8.649,5 тыс. человек6).
На Советско-германском фронте было разгромлено и полностью уничтожено более 2\3 состава ВС Германии.
По немецким, весьма противоречивым данным (особенно за 1945 год) из числа военнопленных (2,4 миллиона) вернулось в Германию — 1.939 тыс. человек. 450.6 тыс. немцев умерло в плену и пропало без вести. Сравнение с показателями по смертности советских пленных в Германии показывает невысокую смертность немецких военнопленных в советских лагерях.
По данным советского военного командования, главным образом по учетным данным НКВД и именным спискам немецких частей, общее количество пленных военнослужащих со стороны Германии составило — 3.777,3 тыс. человек.
Свыше 600 тысяч пленных разных национальностей со стороны Германии было освобождено непосредственно на фронте в фильтрационных лагерях по решению командования и органов советской контразведки.
Потери сателлитов. На стороне Германии в войне принимали участие различные иностранные и добровольческие формирования общей численностью до 600 тыс. человек. Потери испанской и словацкой дивизий, французов, бельгийцев и фламандцев, власовской РОА, ОУН, прибалтийских и мусульманских эссовских и полицейских формирований составили около 230-250 тысяч только убитыми.
Общие безвозвратные потери (убитыми и пленными) ВС Германии, ее союзников и «добровольцев» в боевых действиях на советском фронте составляют 8,6 миллиона человек против — 11.4 миллиона ВС СССР, то есть соотношение 1:1,3.
В основном это объясняется тем, что со стороны Германии война носила истребительный антирусский характер. Так в памятке немецкому солдату было написано: «Убивай всякого русского, этим ты прославишься навек и обеспечишь безопасность своей семьи». Это так же объясняется отсутствием опыта в войсках КА при ведении операций в первом, оборонительном периоде войны.
Боевая мощь накопленная к концу войны и опыт, приобретенный на западе, позволили Советскому Союзу в короткий срок разгромить миллионную Квантунскую армию при весьма небольших потерях РККА. В период боевых действий против СССР (август-сентябрь 1945 г.) японская Квантунская армия потеряла убитыми 83,7 тысяч и — 640,1 тысяч человек пленными.
Потери РККА (трех фронтов и ТОФ в численности 1,6 миллиона человек) в Маньчжурской стратегической операции с 9 августа по 2 сентября 1945 г. составили 36,5 тыс. человек, в том числе убитыми 12 тысяч (в 7 раз меньше чем в японских войсках). И это в наступательной операции!
Итого потери
Нет смысла гадать, сколько потеряла Россия на «противоположной стороне баррикад» в лице «белогвардейских армий», сколько эмигрировало и было уничтожено в результате «красного террора». Но вполне очевидно, что ни одна из стран мира не понесла таких многомиллионных потерь в течение 80 последних лет.
Таким образом, только «боевые безвозвратные потери убитыми» СССР в этой всемирной войне XX столетия ориентировочно могут оцениваться 11-12 миллионами, а с учетом прямых потерь армии и народа в войнах демографические потери России в 1918-2000 гг., составляют — 50-60 миллионов человек. Из них не менее 35-40 миллионов приходится на РФ.
Если учесть потери в русско-японской, империалистической войнах, потери мирного населения от голода и лишений на стройках и при «подъеме из небытия» национальных окраин, то не может показаться преувеличением общая цифра демографических (пролонгированных на рубеж тысячелетий) потерь России вполне может быть оценена 90-100 миллионами погубленных и не рожденных душ.
Такая оценка потерь России подтверждается ее сопоставлением с данными прогноза Д. Менделеева по результатам первой всероссийской переписи. Он предполагал увеличение населения на территории России к 80-м годам 20 столетия до 420-450 млн. человек. Если фактически численность населения СССР на 1989 г. составила только 286,7 миллионов человек, то разница действительно измеряется полутора сотнями миллионов, в том числе сотней миллионов русских. Это и есть цена относительно успешного противостояния России в войне, развязанной против нее мировым сообществом, подъема национальных окраин и классовой борьбы на ее территории. Похоже, что такие потери подорвали человеческий ресурс нации. Его восстановление без принятия мер экстренного и даже непопулярного характера, в корне противоположных так называемым реформам, представляется крайне проблематичным7).
С. Анчуков
Национальность военнопленных
Общее количество человек
Немцы
2389560
Японцы
639635
Венгры
513767
Румыны
187370
Австрийцы
156682
Чехословаки
69977
Поляки
60280
Итальянцы
48957
Французы
23136
Югославы
21822
Молдаване
14129
Китайцы
12928
Евреи
10173
Корейцы
7785
Голландцы
4729
Монголы
3608
Финны
2377
Бельгийцы
2010
Люксембуржцы
1652
Датчане
457
Испанцы
452
Цыгане
383
Норвежцы
101
Шведы
72
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — ru.wikipedia.org
