<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
И пришли они к Рагуилу, отцу своему… Моисею понравилось жить у сего человека, и он выдал за Моисея дочь свою Сепфору» (Исх. 2, 16, 18, 21). Имя Рагуил совпадает с именем сына Исава (Быт. 36, 4, 10), а имя Иофор (yitro) является вариантом имени Ифран (yitran), которым называется один из потомков Сеира (Быт. 36, 26), таким образом, оба имени, вероятно, восходят к названиям кланов, населявших области Мадиама.
У Моисея и Сепфоры родились двое сыновей – Гирсам (geršom) и Елиезер. Первый из них, по всей видимости, стал прародителем одного из основных левитских семейств – гирсонитов (1 Пар. 15, 7; еврейский текст: geršom), которое в других источниках выводится от старшего сына Левия Гирсона (Быт. 46, 11).
Потомки Моисея и Сепфоры через Гирсама были жрецами в допленном Израиле: «Ионафан же, сын Гирсама (еврейский текст: geršom), сына Моисея, сам и сыновья его были жрецами в колене Дановом до дня плена земли» (Суд. 18, 30). В масоретском тексте в имени msh после буквы мем в какой-то момент сверху была надписана буква нун, вследствие чего из «Моисея» оно изменилось на «Манассию». Автор этой правки стремился скрыть факт жреческого статуса гирсонитов (потомков по женской линии мадиамского жреца), подрывающий претензии ааронидов на исключительное право быть жрецами Яхве.
Однажды, когда Моисей «пас овец у Иофора, тестя своего, жреца Мадиамского» (Исх. 3, 1), он ушёл за пределы обычных пастбищ и достиг «горы божией» (har ha-’elohim), т.е. обиталища местного мадиамского бога, жрецом которого, как следует понимать, был его тесть.
В Исх. 3, как и в других текстах элохистского источника, эта гора называется Хоривом, яхвистский же источник именует её Синаем. Речь должна идти о какой-то вершине горной гряды, именуемой ныне по-арабски Эш-Шара, которая тянется от Мёртвого моря к Акабскому заливу.
В ЕБ эта горная цепь называется Сеиром или Фараном. Бог Мадиама открывается Моисею под именем Яхве и приказывает ему вывести евреев из Египта.
Моисей рассказывает о деяниях Яхве, после чего его тесть произносит благословение «И сказал Иофор: благословен Яхве, который избавил вас из руки египтян и из руки фараоновой, который избавил народ сей из-под власти египтян; ныне узнал я, что Яхве велик паче всех богов (’elohim)…» (Исх. 18, 10-11). Слова Иофора выражают радость по поводу того, что его, мадиамский, бог Яхве оказался сильнее богов Египта.
После этого Иофор в качестве жреца Яхве приносит ему благодарственные жертвы: «И принёс Иофор, тесть Моисеев, всесожжение и жертвы богу (’elohim); и пришёл Аарон и все старейшины Израилевы есть хлеба с тестем Моисеевым пред богом (’elohim)» (Исх. 18, 12). Данный отрывок, описывающий первое участие евреев в яхвистском обряде, подразумевает присоединение «Израиля» (точнее, группы бежавших из Египта семитов, объединившихся вокруг племени Леви) к религиозной общине мадиамитян, почитающей Яхве как своего бога.
В последующих главах описывается заключение евреями завета с Яхве на горе Синай. По настоянию Моисея его шурин Ховав отправляется вместе с ним от «горы Яхве» на завоевание Ханаана: «И сказал Моисей Ховаву, сыну Рагуила Мадианитянина, тестя Моисеева: мы отправляемся в то место, о котором Яхве сказал: “вам отдам его”; иди с нами… И отправились они от горы Яхве» (Числ. 10, 29, 33).
В Книге Судей тот же Ховав называется тестем Моисея (возможно, еврейское слово ḥoten могло означать как тестя, так и шурина). Кроме того, сообщается, что он был «кенеянином», т.е. происходил из кенитов – одного из племён Мадиама. Знаменитая Иаиль, убившая ханаанейского военачальника Сисару, была женой «Хевера Кенеянина», который «отделился от Кенеян, сынов Ховава, тестя Моисеева» и поселился близ Кедеса на севере Ханаана (Суд. 4, 11). Другие же «сыны [Ховава] Кенеянина, тестя Моисеева, поднялись из города Пальм с сынами Иудиными в пустыню Иудину, которая на юг от Арада, и пришли и поселились среди народа» (Суд. 1, 16).
Судя по упоминанию «Кенеян (qinim; конс.: qynym), происшедших от Хамафа, отца дома Рехавова» (1 Пар. 2, 55), кенитами были и рехавиты. В отличие от других групп кенитов, расселившихся среди осёдлого населения Израиля и слившихся с ним, они стойко придерживались кочевого образа жизни вплоть до последних дней существования Иудейского царства: «Ионадав, сын Рехава, отец наш, дал нам заповедь, сказав: “не пейте вина ни вы, ни дети ваши, вовеки; и домов не стройте, и семян не сейте, и виноградников не разводите, и не имейте их, но живите в шатрах во все дни жизни вашей, чтобы вам долгое время прожить на той земле, где вы приселенцами”. И мы послушались голоса Ионадава, сына Рехавова, отца нашего, во всём, что он завещал нам» (Иер. 35, 6-8).
По утверждению девтерономических авторов, Ионадав был участником яхвистского переворота, осуществлённого в Израильском царстве Ииуем: «И поехал оттуда [Ииуй], и встретился с Ионадавом, сыном Рехавовым, шедшим навстречу ему, и приветствовал его, и сказал ему: … “поезжай со мною, и смотри на мою ревность о Яхве” … И вошёл Ииуй с Ионадавом, сыном Рехавовым, в дом Ваалов… И поразили их (т.е. служителей Ваала) остриём меча» (4 Цар. 10, 15-16, 23, 25).
Очевидно, по мнению рехавитов, кочевой образ жизни лучше всего способствовал сохранению яхвистского завета. Яхве устами пророка Иеремии полностью поддерживает эту точку зрения: «А дому Рехавитов сказал Иеремия: так говорит Яхве Воинств, бог Израилев: за то, что вы послушались завещания Ионадава, отца вашего, и храните все заповеди его и во всём поступаете, как он завещал вам, – за то, так говорит Яхве Воинств, бог Израилев: не отнимется у Ионадава, сына Рехавова, муж, предстоящий пред лицом моим во все дни» (Иер. 35, 18-19). Таким образом, наиболее стойкими приверженцами культа Яхве Еврейская Библия представляет кенитов, сохранявших изначальный образ жизни кочевников Мадиама.
В языке ЕБ слово qeni «кенит» или «кенеянин» является нисба-прилагательным, образованным со стяжением дифтонга от слова qayin. Слово qayin может использоваться в качестве собирательного множественного числа в значении «кениты» или «кенеяне» (аналогично иудеи могут называться «Иуда», израильтяне – «Израиль», арамеи – «Арам» и т.д.), например, в пророчестве Валаама: «И увидел он Кенеянина (qeni), и произнёс притчу свою, и сказал: крепко жилище твоё, и на скале положено гнездо твоё, но разорены будут Кенеяне (qayin)» (Числ. 24, 21-22), тж.: «Кенеяне (qayin), сыны Ховава, тестя Моисеева» (Суд. 4, 11). Слово же qayin является именем первенца Адама и Евы Каина, таким образом, «кениты» были потомками Каина, т.е. каинитами.
По всей видимости, 4-я глава Книги Бытия сохранила отголоски племенной мифологии кенитов. Судя по словам Евы после рождения ею Каина «я родила человека от Яхве» (qaniti ’iš ’et-yhwh) (Быт. 4, 1), кениты считали своего эпонимного первопредка сыном бога. Заметим, что это самое первое упоминание имени Яхве в Еврейской Библии не от авторского лица свидетельствует, что кениты знали его имя с самого своего появления на свет, в то время как евреям оно было открыто только во время исхода. Рассказ о том, как земледелец Каин убил своего брата скотовода Авеля, за что был обречён быть «изгнанником и скитальцем на земле» (Быт. 4, 12), может отражать этиологический миф кенитов о том, как они стали кочевниками.
После убийства Авеля «Яхве положил на Каина знак (’ot), чтобы никто, встретившись с ним, не убил его» (Быт. 4, 15). «Знак», который положил на Каина Яхве, по форме мог быть татуировкой, ср. послепленный девтерономический запрет: «Не накалывайте на себе письмён (kətoḇet qa‘aqa‘)» (Лев. 19, 28).
Смысл же его заключался в том, чтобы защитить носителя «знака» от кровной мести, обозначив его принадлежность к племенной и религиозной группе кенитов. Таким образом, знаменитая «Каинова печать» на самом деле означала, что её носитель является приверженцем бога Яхве.
Подкрепить вышеприведённые свидетельства о связи культа Яхве с племенем кенитов можно следующими данными. Вероятно, самые ранние письменные свидетельства об этом культе содержатся в египетских надписях XIV-XIII вв. до н.э., упоминающих «землю шасу Яхве» (tʔ šʔsw yhwʔ), расположенную к северо-востоку от Египта, т.е. в Мадиаме.
Самые архаичные тексты Еврейской Библии (Втор. 33, 2; Суд. 5, 4; Авв. 3, 3), а также надписи VIII в. из Кунтиллет-Аджруд связывают Яхве с областями Темана-Синая-Сеира-Фарана-Эдома, частично или полностью совпадающими с Мадиамом. Наконец, ближайшие аналогии к теониму yhwh (имперфекту глагола 3 л. ед.ч. с предположительным значением «Он дует») обнаруживаются в арабском мире – такими же грамматическими формами являются имена Ya‘ūq («Он защищает») и Yaġūt («Он помогает»), упоминаемые в Коране (71, 23) в числе богов, которым люди поклонялись во времена Ноя.
На месте египетского храма они устроили своё святилище в виде шатра, сходное со «скинией Яхве», как её описывает ЕБ. Мадиамитяне повалили каменные столбы храма Хатхор, повредив скульптурные изображения её лица, а вместо них установили необработанные отвесные камни, хорошо известные Еврейской Библии как «поставы» (maṣṣeḇot), служившие в допленном иудаизме обычными иконами Яхве.
Сбитый лик Хатхор – след раннего яхвистского иконоборчества?
Первый из трёх случаев встречается в описании религиозной жизни позднего Израильского царства в Книге пророка Осии: «Блуд (zənut), вино и сусло владеют сердцем. Народ мой вопрошает своё дерево (‘eṣ), и палка (maqqel) его даёт ему ответ, ибо дух блуда (ruaḥ zənunim) сбивает их с пути, и блудят они (wayyiznu) из-под бога (’elohim) своего.
На вершинах гор они приносят жертвы и на холмах совершают каждение под дубом и тополем и теревинфом, ибо хороша от них тень; поэтому блудят (tiznena) дочери ваши и прелюбодействуют (təna’ap̄na) невестки ваши. Я не накажу дочерей ваших, когда они блудят, и невесток ваших, когда они прелюбодействуют, ибо они (т.е. сами мужчины?) с блудницами (zonot) общаются (? слово с неясным значением) и со святыми (qədešot) приносят жертвы, а безрассудный народ смятён» (Ос. 4, 11-14).
Дуб (’allon) и теревинф (’elah), о каждении под которыми здесь упоминается, были священными деревьями Ашеры, поэтому разумно предположить, что в данном отрывке описываются обряды именно этой богини, в число которых входили жертвоприношения, воскурения благовоний, гадания при помощи священных деревьев и ритуальный блуд, которому предавались, по крайней мере в некоторых случаях, под воздействием вина.
В допленном иудаизме культ Ашеры был неотъемлемой частью культа Яхве. Главное яхвистское святилище позднего Израильского царства находилось в Вефиле. Яхве был представлен в этом святилище золотым изваянием тельца (3 Цар. 12), а жрецами в нём служили потомки Аарона (Суд. 20, 27-28).
Есть основания полагать, что историческим зерном мифологического рассказа о создании золотого тельца у горы Синай послужила культовая практика вефильского храма: «[Аарон] сделал… литого тельца (‘egel masseḵa)… Аарон поставил перед ним жертвенник, и провозгласил Аарон, говоря: завтра праздник Яхве. На другой день они встали рано и принесли всесожжения и привели жертвы мирные: и сел народ есть и пить, а после встал играть (ṣaḥeq)» (Исх. 32, 4-6).
Глагол ṣaḥaq (от которого происходит имя еврейского праотца Исаака) в породе pi‘el, как он употреблён в процитированном отрывке (ṣaḥeq), может означать «совершать половое сношение». Этот смысл он имеет, например, в рассказе о неудачной попытке Исаака скрыть от филистимлян, что Ревекка является его женой: «Авимелех, царь Филистимский, посмотрев в окно, увидел, что Исаак играет (məṣaḥeq) с Ревеккою, женою своею.
И призвал Авимелех Исаака и сказал: вот, это жена твоя; как же ты сказал: она сестра моя?» (Быт. 26, 8-9). В рассказе о домогательствах жены Потифара к Иосифу этот глагол синонимичен понятию «ложиться с женщиной»: «[жена Потифара] кликнула домашних своих и сказала им так: посмотрите, он привёл к нам еврея играть (ṣaḥeq) с нами. Он пришёл ко мне, чтобы лечь (šəkkaḇ) со мною, но я закричала громким голосом… Раб еврей, которого ты привёл к нам, приходил ко мне играть (ṣaḥeq) со мною» (Быт. 39, 14, 17).
Слова о том, что народ «ест и пьёт», а потом «встаёт играть (ṣaḥeq)», в Исх. 32, 6, могут отражать ту же практику обрядового блуда под воздействием вина, что и описание в Ос. 4, 11-14. Участие в таком блуде могло быть обязанностью жриц культа Ашеры, именуемых «святыми» (qədešot).
Опасаясь, что его младший сын Шела погибнет так же, как и двое старших, Иуда вопреки обязанности не стал выдавать за него свою злополучную невестку. Тогда Фамарь прибегла к хитрости: сев на дороге, по которой должен был идти Иуда, она закутала себе лицо и выдала себя за блудницу: «И увидел её Иуда и почёл её за блудницу (zona)...» (Быт. 38, 15).
Иуда совокупился с Фамарь, пообещав прислать ей в оплату козлёнка. Однако когда его друг Хира по его просьбе пошёл отдать козлёнка, он не нашёл Фамарь. Из дальнейшего рассказа становится ясно, что она выдавала себя не просто за блудницу, а за «святую»: «И спросил [Хира] жителей того места, говоря: где святая (qədeša), которая была в Енаиме при дороге? Но они сказали: здесь не было святой (qədeša). И возвратился он к Иуде и сказал: я не нашёл её; да и жители места того сказали: здесь не было святой (qədeša)» (Быт. 38, 21-22).
Как и в Ос. 4, 14, слова zona и qədeša используются здесь в качестве синонимов. Судя по словам пророка Иеремии (кон. VII – нач. VI в. до н.э.), обличающего Иудею в облике блудницы, дороги и поля были обычным местом, где поджидали своих клиентов иудейские «жрицы любви»: «У дорог сидела ты для них… и осквернила землю блудом твоим (zənutayiḵ)» (Иер. 3, 2); «Прелюбодейства твои (ni’up̄ayiḵ), похоти твои, разврат блуда твоего (zənuteḵ), на холмах в поле видел я мерзости твои (šiqquṣayiḵ)» (Иер. 13, 27).
Из рассказа в Быт. 38 следует, что Иуда совокупился со своей невесткой Фамарь, думая, что она является обрядовой блудницей (по всей видимости, жрицей богини Ашеры). Это ритуальное совокупление оказалось к тому же инцестом, запрещённым иудейским законодательством: «Наготы невестки твоей не открывай: она жена сына твоего, не открывай наготы её» (Лев. 18, 15).
Однако оно сыграло исключительно важную роль в истории еврейского народа, потому что от него родились двое сыновей, породивших бóльшую часть колена Иудина, в т.ч. иудейскую царскую династию: царь Давид был потомком Иуды и Фамарь в 10-м колене (Руфь. 4, 18-22).
Данный текст чрезвычайно любопытен по ряду причин. Как и в предыдущих двух случаях, слова zona и qədeša используются в нём параллельно, однако упоминается также «платёж блудницы» (’etnan zona), который может быть внесён в храм. Точно такое же выражение встречается в обличении израильской столицы Самарии иудейским пророком конца VIII в. Михеем: «Все истуканы её (pəsileha) (т.е. Самарии) будут разбиты, и все платежи её (’etnanneha) будут сожжены огнём, и всех идолов её (‘aṣabbeha) предам разрушению, ибо из платежа блудницы (’etnan zona) она собирала [их], и в платёж блудницы (’etnan zona) они вновь обратятся» (Мих. 1, 7).
Судя по словам Михея, на деньги, которые зарабатывали израильские «жрицы любви», создавались священные образы для храмов Самарии, что объясняет запрет вносить «платёж блудницы» в храм во Втор. 23, 18.
Одно из предписаний в составе т.наз. «Кодекса святости» гласит: «Не оскверняй (teḥallel) дочери твоей, делая её блудницей (lə-haznotah), чтобы не блудодействовала (tizne) земля и не наполнилась земля развратом (zimma)» (Лев. 19, 29). Стихи 26-31, в состав которых входит этот закон, содержат религиозные и ритуальные, а не этические предписания.
Кроме того, термин «осквернять» (ḥll) в Кодексе святости всегда касается религиозных и ритуальных, а не этических (в т.ч. сексуальных) проступков, из чего можно заключить, что в Лев. 19, 29 подразумевается именно обрядовый, а не обычный блуд. То же касается и приведённого далее предписания конкретно о дочери жреца: «Если дочь какого-либо жреца (kohen) осквернит (teḥel) себя блудом (zənot), то она осквернит (məḥallelet) отца своего; огнём должно сжечь её» (Лев. 21, 9).
Поскольку бессмысленно законодательно запрещать то, что не имеет места, из запретов в Лев. 19, 29 и 21, 9 можно предположить, что отдача своих дочерей в обрядовые блудницы была обычным явлением среди допленных иудеев, в т.ч. среди яхвистских жрецов.
Ассиро-вавилонские тексты неоднократно упоминают разряд храмовых служительниц, аккадское название которых qadištu является полным соответствием еврейскому слову qədeša. Хотя ни один из этих текстов не говорит прямо, что подобные служительницы занимались блудом, в пользу этого свидетельствуют некоторые косвенные данные.
Так, в 40-й статье Среднеассирийских законов qadiltu (ассирийский вариант слова qadištu) приравнивается к ḫarīmtu (блуднице) в том, что, если она не замужем, ей запрещено выходить на улицу с покрытой головой, а в одном из старовавилонских текстов из Сиппара должность блудницы (ḫarīmūtum) упоминается в числе прочих как храмовая должность (parṣum).
Однако вернёмся к тексту Втор. 23, 17-18. Помимо слов qədeša «святая» и zona «блудница» он содержит параллельные им по смыслу слова мужского рода qadeš «святой» и keleḇ «пёс».
В угаритских текстах qdšm (множественное число от слова qadeš) упоминаются несколько раз (KTU, 4.29.3; 4.36.2; 4.38.2; 4.68.73) в списках занятий после khnm (жрецов), т.е., по всей видимости, в Угарите они были храмовыми служителями, стоявшими на ступень ниже жрецов. Единственный раз (KTU, 1.112.21), когда qdš упоминается в единственном числе, говорится о его пении во время обряда, но из этого вряд ли можно заключить, что пение было главной обязанностью угаритских «святых».
Слово klbm (множественное число от слова keleḇ) дважды (один раз предположительно) встречается в качестве обозначения разряда служителей финикийского храма богини Аштарт в городе Китионе на острове Кипр. Оно присутствует в двух датируемых IV-III вв. до н.э. списках лиц, получающих плату за участие в обрядах новомесячия (KAI 37 А16, B10). В первом списке «[псы] и щенки» восстанавливаются после привратников и стражников, певцов, отроков, приносящих жертву, пекарей, цирюльников и писцов. Во втором списке «псы (klbm) и щенки (grm)» упоминаются между «девицам» (‘lmt) и «отроками» (n‘rm).
Древнееврейское общество было целиком патриархальным, в том числе его религиозная жизнь была ориентирована на мужчин. Трудно себе представить чтобы древнееврейские главы семейств позволяли своим жёнам и дочерям вступать в половые сношения с посторонними мужчинами, даже если эти мужчины были «святыми», из чего следует, что слова qadeš и keleḇ означали, по всей видимости, священных блудников-мужеложцев.
Это объясняет враждебность девтерономических авторов к данному явлению. Послепленное еврейское законодательство запретило мужеложество: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость (to‘eḇa)» (Лев. 18, 22); «Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость (to‘eḇa): да будут преданы смерти, кровь их на них» (Лев. 20, 13). Заметим, что половые сношения между мужчинами здесь называются тем же словом «мерзость» (to‘eḇa), что и внесение «цены пса» в храм во Втор. 23, 18.
Если бы «святые» были простыми храмовыми служителями (канторами или т.п.), было бы непонятно, почему девтерономический историк настроен к ним так враждебно и настойчиво подчёркивает борьбу с ними тех иудейских царей, которых он считает праведными: так, по его утверждению, при сыне Соломона Ровоаме «святые (qadeš) были также в стране и делали все мерзости (to‘aḇot)…» (3 Цар. 14, 24); царь Аса «изгнал святых (qədešim) из страны» (3 Цар. 15, 12); царь Иосафат «остаток святых (qadeš), которые остались во дни отца его Асы, истребил из страны» (3 Цар. 22, 47).
Хотя рассказ о «реформе Иосии» является вымыслом послепленных девтерономических авторов, он содержит важные сведения о культовой практике допленного иудаизма. В нём, в частности, сообщается, что Иосия «разрушил дома святых (qədešim), которые при доме Яхве, где женщины ткали покрывала для Ашеры» (4 Цар. 23, 7).
Из этого следует, что блудники-мужеложцы были частью официальной яхвистской религии и что они были связаны с культом Ашеры, служителями которого, как указывалось выше, являлись иудейские блудницы. Именование их «псами» может быть связано с положением, которое они занимали при половом сношении.
Израильский царь Йеху (Ииуй) в позе «пса» (пассивного педераста) перед ассирийским царём Салманасаром III Рельеф на «Чёрном обелиске» Салманасара III (ок. 825 г. до н.э.) (согласно утверждению девтерономического историка, Ииуй, свергший и истребивший династию Омри, совершил в Израиле яхвистский антиваалистский переворот)
Однако вернёмся к женскому обрядовому блуду у допленных евреев и посмотрим, какие следы это явление оставило в сочинениях ранних письменных пророков. В книге израильского пророка Осии содержится следующий рассказ: «И сказал Яхве мне: ещё иди полюби женщину, любимую другом, но прелюбодействующую (məna’ap̄et), подобно тому, как любит Яхве сынов Израилевых, а они обращаются к другим богам и любят виноградные лепёшки (’ašiše ‘anaḇim). И приобрёл я её себе за пятнадцать серебренников и за хомер ячменя и полхомера ячменя.
И сказал я ей: много дней оставайся у меня; не блуди (lo tizni) и не будь с мужчиной; так же и я буду для тебя. Ибо много дней сыны Израилевы будут оставаться без царя, и без князя, и без жертвы, и без поставы (maṣṣeḇa), и без ефода и идолов (tərap̄im). После того обратятся сыны Израилевы и взыщут Яхве бога своего» (Ос. 3, 1-5).
Положительное отношение к поставе (установленный отвесно необработанный камень, служивший иконой Яхве), ефоду и терафимам, которые решительно осуждаются послепленными авторами, свидетельствует, что данный текст отражает подлинную допленную традицию. Прелюбодействующая женщина, которую по указанию Яхве официально приобретает Осия, является, по всей видимости, обрядовой блудницей.
Обращает на себя внимание упоминание в контексте обращения к другим богам о «виноградных лепёшках», в любви к которым обвиняются сыны Израилевы. Причиной для подобного обвинения могло послужить только обрядовое использование подобных лепёшек. Вероятно, то же явление упоминает спустя столетие с лишним иудейский пророк Иеремия: «Не видишь ли, что они делают в городах Иудеи и на улицах Иерусалима?
Дети собирают дрова, а отцы разводят огонь, и женщины месят тесто, чтобы делать лепёшки (kawwanim) для Царицы Небесной…» (Иер. 7, 18); «И когда мы кадили Царице Небесной и возливали ей возлияния, то разве без ведома мужей наших делали мы ей лепёшки (kawwanim) с изображением её (lə-ha‘aṣiḇah) и возливали ей возлияния?» (Иер. 44, 19).
Еврейское слово kawwanim очевидно связано с аккадским словом kamānum, которым ассиро-вавилоняне называли лепёшку с мёдом, инжиром и т.п., использовавшуюся в культе Иштар, и может быть поздним аккадским заимствованием для обозначения изделия, именуемого Осией «виноградной лепёшкой». Таким образом, в тексте Осии подразумевается культ Царицы Небесной, т.е. Ашеры, служительницей которой может быть приобретаемая им блудница.
И сказал Яхве ему: нареки ему имя Изреель, потому что ещё немного пройдёт, и я взыщу кровь Изрееля с дома Ииуева, и положу конец царству дома Израилева» (Ос. 1, 2-4). Далее сообщается о рождении той же блудницей дочери по имени Лорухама («Непомилованная») и сына по имени Лоамми («Не мой народ»).
Весьма сходный рассказ содержится в Книге пророка Исайи, иудейского современника израильтянина Осии: «И я взял себе верных свидетелей: Урию жреца и Захарию, сына Варахиина, и приступил я к пророчице, и она зачала и родила сына. И сказал мне Яхве: нареки ему имя: Магер-шелал-хаш-баз, ибо прежде нежели дитя будет уметь выговорить: отец мой, мать моя, богатства Дамаска и добычу Самарии понесут перед царём Ассирийским» (Ис. 8, 2-4).
Обычно предполагается, что пророчица (nəḇi’a), родившая Исайе сына, была его женой. Однако в тексте об этом нет ни слова, ни намёка, да и брать посторонних свидетелей для совокупления с собственной женой вряд ли бы имело смысл.
По всей видимости, сожительница Исайи происходила из числа иудеек, «пророчествующих (mitnabbə’ot) от своего сердца» (Иез. 13, 17), которых спустя полтора столетия от имени Яхве бичевал пророк Иезекииль: «Вы оскверняете (təḥallelna) меня перед народом моим за горсти ячменя и за куски хлеба, умерщвляя души, которые не должны умереть, и оживляя души, которые не должны жить… За это впустую не будете провидеть (lo teḥezena) и ворожбу не будете ворожить (qesem lo tiqsamna) впредь» (Иез. 13, 19, 23).
Имя рождённого от пророчицы сына Исайи Магер-шелал-хаш-баз означает «Быстра добыча, скор грабёж». В Ис. 7, 3 упоминается ещё один сын Исайи (о матери которого ничего не говорится) со столь же символическим именем Шеар-ясув («Остаток вернётся»).
О своих сыновьях Исайя утверждает, что они не обычные дети, а «знамения и чудеса», что, по всей видимости напрямую связано с обстоятельствами их рождения: «Вот я и дети, которых дал мне Яхве, как знамения (’otot) и чудеса (mop̄ətim) в Израиле от Яхве Воинств, живущего на горе Сионе» (Ис. 8, 18).
Сравнивая рассказы об Осии в Ос. 1, 2-4 и об Исайи в Ис. 8, 2-4, мы видим, что в обоих случаях пророк по приказу Яхве сочетается с женщиной (которая в одном случае именуется блудницей, а в другом – пророчицей), которая рожает ему детей, получающих символические имена, свидетельствующие о судьбе Израиля.
В свете вышесказанного мы можем полагать, что речь идёт об обрядовых блудницах, возможно, жрицах Ашеры, культ которой являлся неотъемлемой частью культа Яхве. Сходство историй Осии и Исайи свидетельствует, что священный брак между яхвистским пророком и обрядовой блудницей был законным и распространённым способом пророчества в допленном иудаизме.
Покойные предки человека должны иметься в виду под «его богами» в следующем предписании из Книги Левит (в противном случае отсутствует смысл противопоставления): «Кто будет злословить богов своих (’eloha(y)w), тот понесёт грех свой (т.е. не подлежит наказанию от людей), а хулитель имени Яхве должен умереть, камнями побьёт его всё общество» (Лев. 24, 15-16). По-видимому, духи предков, которых во время поминальных обрядов чтят туком (елеем) и вином, называются богами в притче Иофама из Книги Судей: «Пошли некогда дерева помазать над собою царя и сказали маслине: царствуй над нами.
Маслина сказала им: оставлю ли я тук (dešen) мой, которым чествуют богов и людей (’elohim wa-’anašim) и пойду ли скитаться по деревам? … Виноградная лоза сказала им: оставлю ли я сок мой, который веселит богов и людей (’elohim wa-’anašim), и пойду ли скитаться по деревам?» (Суд. 9, 8-9, 13). В 2 Цар. 14, 16 женщина фекоитянка, разговаривая с царём Давидом, называет земельный удел своих предков «уделом богов» (naḥalat ’elohim).
Покойный предок конкретного человека является его личным богом, который именуется по-еврейски ’elohe ’aḇ – «бог отца». Точным соответствием еврейскому ’l(h) ’b является угаритское выражение ’il ’ib. Обязанности человека по отношению к «богу отца» описываются в угаритской поэме об Акхите, где Ваал призывает Эла дать бездетному Даниилу сына: «И пусть будет сын его в доме, отпрыск во дворце его, воздвигающий памятник (nṣb skn) бога отца своего (’il ’ibh) в святилище, погребающий сородичей своих (‘mh) в землю, кадящий воскурения праху [их]» (KTU, 1.17.I.26-29). Воздвижение памятника «богу отца» описывается здесь глаголом того же корня (ṣb), от которого образовано название подобного памятника в еврейском языке (maṣṣeḇa).
Еврейская Библия содержит несколько рассказов о явлении патриархам духов их предков. Обычно «бог отца» приходит в ночном видении с обещаниями защиты и благополучия своему потомку, который, пробудившись, воздвигает на месте явления памятник и приносит жертвы. Так, Иакову на пути из Ханаана в Харран во сне является божество, представляющееся как «бог Авраама, отца твоего, и бог Исаака» (Быт. 28, 13), и обещает дать ему в наследственное владение землю, на которой он лежит.
Проснувшись, Иаков называет это место «Домом богов» (bet ’elohim), устанавливает на нём каменный столп (maṣṣeḇa), помазывает этот столп елеем и принимает обет давать явившемуся ему богу десятину из своего имущества (Быт. 28, 10-22). Примечательно, что послепленное девтерономическое законодательство напрямую запрещает «давать для мёртвого» из десятины (Втор. 26, 14).
На обратном пути из Харрана в Ханаан, когда Лаван настиг бежавшего от него Иакова, чтобы наказать его, «пришёл бог (’elohim) к Лавану Арамеянину ночью во сне и сказал ему: берегись, не говори Иакову ни доброго, ни худого» (Быт. 31, 24). Далее выясняется, что был «бог отца» Иакова: «Бог отца вашего (’elohe ’aḇiḵem) вчера говорил ко мне и сказал: берегись, не говори Иакову ни хорошего, ни худого» (Быт. 31, 29).
Иаков и Лаван решили заключить между собой завет, после чего «Иаков взял камень и поставил его столпом (maṣṣeḇa)» (Быт. 31, 45). Также по приказу Иакова его родственники собирают камни, ставят их кругом (gal) и совершают в этом круге трапезу. Каменный столп и камни вокруг него представляют предков Иакова и Лавана, которые, по словам Лавана, должны засвидетельствовать договор между ними: «Свидетель этот круг и свидетель этот столп…
Бог Авраама (’elohe ’aḇraham) и бог Нахора (’elohe naḥor) да судят между нами, боги отцов их (’elohe ’aḇihem)» (Быт. 31, 52-53). Иаков клянётся духом предка, приносит ему жертву и устраивает жертвенный пир, после которого его родственники заночёвывают тут же, видимо, чтобы получить во сне откровение: «Иаков поклялся страхом отца своего Исаака. И заколол Иаков жертву на горе и позвал родственников своих есть хлеб; и они ели хлеб и ночевали на горе» (Быт. 31, 53-54).
Перед переселением в Египет Иаков (Израиль) отправляется в Вирсавию, чтобы принести жертву своему предку и заручиться его поддержкой: «И отправился Израиль со всем, что у него было, и пришёл в Вирсавию, и принёс жертвы богу отца своего (’elohe ’aḇiw) Исаака. И сказал бог (’elohim) Израилю в видении ночном: Иаков! Иаков!
Он сказал: вот я. Он сказал: я бог (ha-’el), бог отца твоего (’elohe ’aḇiḵa)… Я пойду с тобою в Египет и выведу тебя обратно» (Быт. 46, 1-4). Умирая, Иаков обещает Иосифу, что ему будет помогать дух предка: «Бог отца твоего (’el ’aḇiḵa) поможет тебе» (Быт. 49, 25).
Каменный столп (maṣṣeḇa) мог быть установлен над могилой особо почитаемого предка, например, Рахили: «Иаков поставил над гробом её столп. Это надгробный столп Рахили до сего дня» (Быт. 35, 20). Такое сооружение могло также называться «памятником» (yad, букв. «рука»).
О том, что установка памятника входила в обязанности потомков умершего с целью поминовения имени предка, свидетельствует рассказ о сыне царя Давида Авессаломе: «Авессалом ещё при жизни своей взял и поставил себе столп в Царской долине; ибо сказал он: нет у меня сына, чтобы поминать имя моё (hazkir šəmi). И назвал столп своим именем. И называется он “памятник (yad) Авессалома” до сего дня» (2 Цар. 18, 18).
Послепленный автор, условно именуемый Третье-Исайей, обращаясь к благочестивым скопцам в контексте погребального культа, обыгрывает многозначность слова yad (которое метафорически может означать также срамный уд): «Ибо Яхве так говорит о скопцах: которые хранят мои субботы, избирают угодное мне и крепко держатся завета моего, тем дам я в доме моём и в стенах моих памятник (yad) и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям, имя вечное дам им, которое не истребится» (Ис. 56, 4-5).
Авессалому не суждено было упокоиться под сооружённым им самим памятником. После того, как он был убит в ходе неудачного мятежа против своего отца Давида, убийцы поставили над его могилой «круг из камней очень большой» (gal ’aḇanim gadol mə’od) (2 Цар. 18, 17). Употребление глагола yaṣṣiḇu свидетельствует, что камни были именно поставлены в круг, а не сложены в кучу, как утверждает синодальный перевод.
Тот же корень gal «круг» в удвоенном виде означает в языке ЕБ капище из поставленных кругом камней, подобное тому, на котором пророк Самуил принёс в жертву Яхве амаликитского царя Агага: «И разрубил Самуил Агага на куски перед лицом Яхве на капище (galgal)» (1 Цар. 15, 33).
Выдающихся покойников могли также хоронить под священными деревьями – дубами, тамарисками и т.п.: «И умерла Девора, кормилица Ревеккина, и погребена ниже Вефиля под дубом (’allon), который и был назван дубом плача» (Быт. 35, 8); «…И взяли [жители Иависа Галаадского] тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, и пришли в Иавис, и сожгли их там, и взяли кости их, и погребли под тамариском (’ešel) в Иависе» (1 Цар. 31, 12-13).
Согласно ЕБ, со времени завоевания Ханаана обычным для израильтянина было захоронение на земле его родового удела (naḥala): «И похоронили его (т.е. Иисуса Навина) в пределе его удела (gəḇul naḥalato)» (Нав. 24, 30) и др. Похороненные на наследственной земле предки становились богами-хранителями удела, который благодаря им превращался в «удел богов» (naḥalat ’elohim) (2 Цар. 14, 16).
Дошедший до нас в испорченном виде 15-й Псалом первоначально, по всей видимости, имел отношение к культу предков. В 3-й строке он упоминает «радость» «к святым (qədošim), которые в земле, и к сильным (’addirim)». Слово qədošim в западносемитском ареале часто используется в качестве синонима слова ’elohim. В 5-й строке упоминаются «доля моя» (ḥelqi) и «жребий мой» (gorali), а в 6-й строке молящийся заявляет: «Межи (ḥaḇalim) мои прошли по прекрасным местам, и удел (naḥalat) мой приятен для меня».
Очевидно, в оригинале псалма выражалась благодарность духам предков за блага, которые они обеспечивают земле, в которой покоятся, поэтому отрицания «не» в 4-й строке надлежит понимать как вставки позднейшего редактора: «Я <не> возлию кровавые возлияния их (niskehem middam) и <не> положу имена их на уста мои…» (Пс. 15, 4).
Мотив кормления жертвами духов предков используется, вероятно, в 21-м Псалме, утверждающем, что Яхве не только признают все народы, но также «Будут есть и поклоняться все тучные землИ (dišne-’ereṣ); перед ним будут преклоняться все нисходящие в прах (yorde-‘ap̄ar), чья душа не жива (nap̄šo lo ḥiyya)» (Пс. 21, 30).
Выражение «тучные землИ», являющееся поэтической параллелью к выражению «нисходящие в прах», использует слово dešen («тук» или «елей»), о питании которым богов упоминается в Суд. 9, 9.
По всей видимости, считалось, что во время обрядовых трапез живые вкушали жертвенную пищу вместе со своими покойными предками. О поедании израильтянами «жертв мёртвым» (ziḇḥe metim) упоминается в связи с событиями в Моаве (Пс. 105, 28). Такие трапезы могли быть ежегодными. Давид не является на новомесячие к Саулу под предлогом того, что ему нужно быть у себя на родине в Вифлееме, где у него «годичное жертвоприношение (zeḇaḥ hayyamim) за всю семью (lə-ḵol-hammišpaḥa)» (1 Цар. 20, 6).
Послепленное девтерономическое законодательство запрещает использовать для культа мёртвых плоды земли, отдаваемые в десятину (заметим, что в отношении других плодов такой запрет не устанавливается!): «Я не ел от неё (т.е. десятины) в скорби моей (’oni), и не потреблял (b‘r) от неё в скверне (ṭame’), и не давал от неё для мёртвого» (Втор. 26, 14). Под «скорбью» (’awen) здесь имеется в виду траур по покойному; об осквернении пищей заупокойного культа упоминает также пророк Осия: «Хлеб скорбей (’awonim): все, едящие его, осквернятся (yiṭṭamma’u)» (Ос. 9, 4).
В Еврейской Библии 17 раз упоминается дух, именуемый в масоретской передаче ’oḇ (мн.ч. ’oḇot). Консонантное написание этого слова (ед.ч. ’b/мн.ч. ’bt) полностью совпадает со словом «отец» (ед.ч. ’aḇ/мн.ч. ’aḇot), на основании чего можно предположить, что первоначально это было одно и то же слово. Таким образом, ’oḇot – это «отцы» или «духи предков». 11 раз (всегда вместе с ’oḇ) в ЕБ также упоминается дух yiddə‘oni, название которого произведено от глагола yada‘ «знать» и может быть переведено как «вещий дух».
Послепленное девтерономическое законодательство запрещает общение с духами предков в числе других предосудительных занятий: «Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою через огонь, ворожея (qosem qəsamim), прорицатель (mə‘onen), гадатель (mənaḥeš), чародей (məḥaššep̄), обаятель (ḥoḇer ḥaḇer), вопрошающий духа отца и вещего духа (šo’el ’oḇ wə-yiddə‘oni) и обращающийся к мёртвым (doreš ha-metim)» (Втор. 18, 10-11).
Ещё более решительно высказывается против этого жреческое законодательство: «Не обращайтесь к духам отцов (’oḇot) и вещим духам (yiddə‘onim), не ищите [их], чтобы не оскверниться (ṭamə’a) ими» (Лев. 19, 31; далее, в Лев. 20, 1-5, говорится о человеческих жертвоприношениях); «Если какая душа обратится к духам отцов (’oḇot) и вещим духам (yiddə‘onim), чтобы блудить вслед их, то я обращу лицо моё на ту душу и истреблю её из народа её» (Лев. 20, 6); «Мужчина или женщина, если будет в них дух отца (’oḇ) или вещий дух (yiddə‘oni), да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них» (Лев. 20, 27).
Наиболее известным эпизодом общения с миром мёртвых в ЕБ является рассказ о вызове царём Саулом духа пророка Самуила. Предваряющее его заявление о том, что «Саул изгнал духов отцов (’oḇot) и вещих духов (yiddə‘onim) из страны» (1 Цар. 28, 3), является, несомненно, выдумкой послепленного девтерономического историка, который под ’oḇot и yiddə‘onim понимал уже не только духов, но и их заклинателей. Женщина, к которой Саул обращается за помощью, именуется «госпожой духа отца» (ba‘alat ’oḇ) (1 Цар. 28, 7), он просит у неё: «Поворожи (qasami) мне через духа отца (ba-’oḇ) и подними мне того, кого я скажу тебе» (1 Цар. 28, 8).
О царе Манассии девтерономический историк сообщает, что он «провёл сына своего через огонь, и прорицал (‘onen), и гадал (niḥeš), и обращался (‘aśa) к духам отцов (’oḇ) и вещим духам (yiddə‘onim)» (4 Цар. 21, 6), а о его внуке Иосии – что он «истребил (букв. “сжёг”: bi‘er) духов отцов (’oḇot) и вещих духов (yiddə‘onim), и терафимов, и идолов (gillulim), и все мерзости (šiqquṣim), которые появлялись в земле Иудейской и в Иерусалиме» (4 Цар. 23, 24). Глаголы, которые употребляет автор 4-й Книги Царств применительно к духам (‘aśa «делать» и bi‘er «жечь»), свидетельствуют, что его представления о данных явлениях были уже достаточно смутными.
Тем ценнее информация, которую можно извлечь по этому вопросу из текстов, отражающих подлинную иудейскую допленную традицию, прежде всего, из Книги пророка Исайи. У Перво-Исайи духи отцов упоминаются три раза. Пророча об осаде Иерусалима ассирийцами, он обещает ему: «И будешь унижен, из-под земли будешь говорить, и глуха будет речь твоя из-под праха, и голос твой будет, как голос духа отца (’oḇ), и из-под праха шептать будет речь твоя» (Ис. 29, 4).
В пророчестве против Египта Яхве устами Исайи обещает: «И дух Египта изнеможет в нём, и разрушу совет его, и обратятся (drš) они (т.е. египтяне) к божкам (’elilim), и к призракам (’iṭṭim), и к духам отцов (’oḇot), и к вещим духам (yiddə‘onim)» (Ис. 19, 3). Слово ’iṭṭim, являющееся гапаксом в ЕБ, определённо родственно аккадскому слову iṭemmum «призрак».
Наконец, третий случай упоминания Исайей духов отцов присутствует в составе отрывка Ис. 8, 17-22, являющегося едва ли не самым сложным для понимания во всем тексте Перво-Исайи и вызывающего самые разные истолкования: «Обратитесь (drš) к духам отцов (’oḇot) и к вещим духам (yiddə‘onim), шепчущим и бормочущим, не обратится (drš) ли народ к своим богам (’eloha(y)w), к мёртвым от имени живых?» (Ис. 8, 19). В строке 22 также рядом со словом ’eloha(y)w («его (т.е. иудейского народа) боги») упоминается «его» mlk – технический термин, связанный с человеческими жертвоприношениями и некромантией.
В современном иудейском и христианском понимании Исайя в стихе 19 говорит о некромантии с осуждением, что и отражается в переводах данного отрывка. Однако насколько верен подобный взгляд? Как видно из приведённого выше текста 1 Цар. 28, 8, один из технических терминов общения с духами мёртвых в библейском еврейском языке был образован от глагольного корня qsm «ворожить», и в целом некромантия была неразрывно связана с гаданием.
В 3-й главе Исайя описывает грядущее наказание Иудеи за грехи, в ходе которого, в частности: «Яхве Воинств отнимет у Иерусалима и у Иуды поддержку и трость, всякую поддержку хлебом и всякую поддержку водою, вождя и воина, судью и пророка, и ворожею (qosem), и старца, пятидесятника, и вельможу, и советника, и мудрого чародея (ḥaḵam ḥarašim), и искусного гадателя (nəḇon laḥaš)» (Ис. 3, 1-3).
Как мы видим, ворожеи, чародеи и гадатели, занимающиеся некромантией, для Исайи являются такими же законными вождями еврейского общества, как судьи, пророки и пр., а отнятие их представляет собой кару, которой наказывает Иерусалим и Иуду Яхве.
Такую же точку зрения мы находим у современника и соотечественника Исайи – пророка Михея. Для него ворожба – это законная деятельность яхвистских пророков, которые осуждаются не за то, что ворожат, а за то, что ворожат за деньги ложно: «Так говорит Яхве на пророков (nəḇi’im), вводящих в заблуждение народ мой, которые, когда их зубам есть что грызть, возглашают мир, а тому, кто ничего не кладёт им в рот, обещают войну.
Посему ночь будет вам вместо видения (ḥazon), и тьма – вместо ворожбы (qəsom); зайдёт солнце над пророками и потемнеет день над ними. И устыдятся провидцы (ḥozim), и посрамлены будут ворожеи (qosəmim), и закроют уста свои все они, потому что не будет ответа от бога (’elohim)» (Мих. 3, 5-7); «Главы его (т.е. Иерусалима) судят за подарки, и жрецы (kohanim) его учат за плату, и пророки (nəḇi’im) его ворожат (yiqsomu) за серебро, а между тем опираются на Яхве, говоря: “Яхве не среди ли нас? не постигнет нас беда!”» (Мих. 3, 11).
Ворожбу решительно осуждают как девтерономические законы (см. Втор. 18, 10-11 выше), так и девтерономические историки, которые объясняют падение Израильского царства тем, что израильтяне «проводили сыновей своих и дочерей своих через огонь, и ворожили ворожбу (yiqsəmu qəsamim) и гадали (yənaḥešu)» (4 Цар. 17, 17), вкладывают в уста пророка Самуила заявление о том, что «непокорность – такой же грех, как ворожба (qesem)» (1 Цар. 15, 23), и т.д.
Положительное отношение к ворожбе, выраженное в процитированных выше отрывках из Исайи и Михея, свидетельствует, что здесь мы имеем дело со следами подлинной допленной традиции, избежавшими более позднего редактирования.
Как уже упоминалось ранее, в допленном иудаизме некромантия была тесно связана с человеческими жертвоприношениями. Показательно, что как Исайя, так и Михей считают их законной частью яхвистского культа. Исайя изображает, как исходящее из уст Яхве пламя зажигает жертвенный костёр, приготовленный для ассирийского царя: «Вот, Яхве идёт издали, пламя из ноздрей его и густой дым, губы его исполнены ярости, и язык его – как огонь пожирающий…
Ибо Тофет его давно уже устроен; он приготовлен для царя, глубок и широк; в костре его много огня и дров; дыхание Яхве, как поток серы, зажжёт его» (Ис. 30, 27, 33). Михей предлагает в жертву собственного сына: «С чем предстать мне перед Яхве, преклониться перед богом выси?... Дам ли ему первенца моего за преступление моё и плод чрева моего – за грех души моей?» (Мих. 6, 6-7).
Оба известных нам иудейских пророка, проповедовавших в конце VIII в. (т.е. в том числе в эпоху «монотеистической реформы» царя Езекии), рассматривают ворожбу и человеческие жертвоприношения, тесно связанные с некромантией, как полностью приемлемые элементы иудейской религии. На этом основании можно предположить, что и общение с духами мёртвых было для них приемлемой практикой, и, вопреки принятому мнению, высказывание в Ис. 8, 19 не несёт в себе его осуждения как такового.
О живучести культа мёртвых, человеческих жертвоприношений и некромантии среди иудеев свидетельствует их осуждение анонимным пророком конца VI в. (т.е. уже эпохи Второго храма), условно именуемым Третье-Исайей, который обращается к «заколающим детей (šoḥaṭe hayladim) в речных руслах (nəḥalim), между расселинами скал» (Ис. 57, 5).
Под «речным руслом», по всей видимости, должна пониматься долина (вади) Хинном («Геенна»), огибавшая Иерусалим с юга и запада, где находился Тофет – традиционное для иудеев место человеческих жертвоприношений. Третье-Исайя играет образами иудейского культа предков, уже известными нам по 15-му Псалму: используемое им слово «речное русло» (naḥal) созвучно слову «удел» (naḥalat) из 15-го Псалма, в обоих текстах также встречаются слова «доля», «жребий» и «возлияние»: «В долях речного русла (ḥalqe naḥal) доля твоя (ḥelqeḵ); они, они жребий твой (goraleḵ); им ты совершаешь возлияние (neseḵ) и возносишь хлебную жертву (minḥa)» (Ис. 57, 6).
Далее в этом чрезвычайно сложном для понимания тексте упоминаются поставленное на высокой горе (погребальное?) ложе (miškaḇ), куда восходят, чтобы совершить жертвоприношение (zaḇaḥ), дверь и косяк (погребальной пещеры?) и (погребальные?) памятники (zikkaron и yad). В строке 9 говорится о хождении с благовониями к «царю» (mlk) и отправке послов в Шеол, т.е. о принесении человеческих жертв. Ещё в одном отрывке из Третье-Исайи осуждаются иудеи, которые «сидят в гробах и ночуют в пещерах» (Ис. 65, 4), т.е. занимаются некромантией.
Современный вид долины Хинном
Пещерные гробницы были обычным способом погребения для состоятельных жителей Иудейского царства. Самой знаменитой из таких гробниц является пещера в Мамре, по преданию купленная Авраамом, где были похоронены все еврейские патриархи и матриархи кроме Рахили (Быт. 49, 29-31).
Согласно археологическим данным, такой вид погребения впервые появился в XII в. до н.э. к западу от Иудеи – на побережье, в низинах и в предгорьях Шефелы. Постепенно он распространился на восток на Иудейское нагорье. Пещерные гробницы с конца VIII в. до начала VI в. были самым распространённым способом погребения в Иудейском царстве.
ЕБ также упоминает в Иерусалиме «кладбище народное» (qeḇer bəne ha-‘am) в долине Кидрон, куда царь Иосия якобы вынес прах сожжённой им ашеры (4 Цар. 23, 6), оно же «могилы народа» (qiḇre bəne ha-‘am), куда царь Иоаким бросил труп убитого им пророка Урии (Иер. 26, 23). На этом кладбище, вероятно, погребались самые бедные жители Иерусалима, лишённые средств на приобретение гробницы, а также люди, не имевшие родственников. Подобное погребение означало отсутствие заупокойного культа и поэтому считалось позорным.
Обычным местом захоронения царей Иудеи был «Город Давида» – древнейшая часть Иерусалима, располагавшаяся на холме Офел к югу от Храмовой горы. Только царь Манассия был погребён «в саду дома его, в саду Уззы» (4 Цар. 21, 18), а его сын Аммон – «в гробнице его, в саду Уззы» (4 Цар. 21, 26), т.е. на территории царского дворца на Храмовой горе, примыкавшего к «храму Соломона».
Возмущение именно по этому поводу Яхве выражает устами пророка Иезекииля: «Дом Израилев не будет более осквернять святого имени моего, ни они, ни цари их, блудом своим и трупами царей своих после смерти их, и тем, что они поставили порог свой у порога моего и косяк двери своей подле косяка двери моей, так что одна стена была между мною и ими…» (Иез. 43, 7-8).
Что касается иудейских пещерных гробниц, которых археологами к настоящему времени обнаружено и исследовано около двухсот, то обычно в каждой из них находится от 15 до 30 захоронений людей обоих полов и разных возрастов. В такую гробницу попадали через небольшой прямоугольный вход, закрывавшийся камнем, за которым вёл спуск вниз. По трём сторонам примерно квадратного помещения размером обычно 5х5 м находились каменные скамьи для тел.
Покойников клали на спину, головами на каменные подушки, часто выполненные в виде подковы или головы египетской богини Хатхор. Когда скамья требовалась для нового захоронения, останки предыдущего перемещались в особую яму, высеченную под скамьёй или в задней части гробницы. В самых богатых гробницах имелись по несколько помещений, а также высеченные из скалы саркофаги, предназначенные для единичного использования.
Основным погребальным инвентарём была керамика – сосуды типа мисок для еды и типа кувшинов для питья, кувшинчики для благовоний и светильники. Также часто встречаются украшения, предметы домашнего быта, погремушки, оружие (металлические лезвия и наконечники стрел) и печати. Почти во всех захоронениях находят амулеты – как собственно иудейские (фигурки Богини-матери и всадников), так и египетские («око Гора», скарабеи, фигурки бога Беса). Иудейские погребальные обычаи являются чисто языческими, и остаются такими до самого конца существования Иудейского царства.
Самая большая известная погребальная пещера времён Иудейского царства находится на территории французского монастыря Св. Стефана на севере Иерусалима
По сторонам находятся каменные скамьи, на которые клали тела усопших, справа видна яма для сваливания останков старых захоронений
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — http://aquilaaquilonis.livejournal.com
