<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
Дни памяти: Январь 29 (новомуч.), Июнь 16
17 сентября 1893 года был утверждён в должности инспектора Тифлисской духовной семинарии, а 11 июля 1898 года назначен её ректором с возведением в сан архимандрита. В бытность ректором отчислил из семинарии Иосифа Джугашвили. traditio.wiki
Священномученик Гермоген (в миру Георгий Ефремович Долганов), епископ Тобольский и Сибирский, родился 25 апреля 1858 года в семье единоверческого священника Херсонской епархии, впоследствии принявшего монашество. Он окончил полный курс юридического факультета в Новороссийске, здесь же прошёл курсы математического и историко-филологического факультетов. Затем Георгий поступает в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, где и принимает монашество с именем Гермоген. 15 марта 1892 года он становится иеромонахом.
С большой любовью и уважением относился к епископу Гермогену святой праведный Иоанн Кронштадтский, говоря, что за судьбу Православия он спокоен и может умереть, зная, что епископы Гермоген и Серафим (Чичагов, память 28 ноября) продолжат его дело. Предрекая мученическую кончину Святителя, батюшка писал ему в 1906 году: «Вы в подвиге, Господь отверзает Небо, как архидиакону Стефану, и благословляет Вас».
7 января преосвященному Гермогену был объявлен указ за подписью Государя об увольнении от присутствия в Святейшем синоде и отбытии в свою епархию до 15 января. Не уложившись ввиду болезни в отведённый промежуток времени, Владыка был сослан в Блоруссию в Жировицкий монастырь. Одной из причин этой ссылки явилось также и резко отрицательное отношение Владыки к Г.Е. Распутину.
Положение опального епископа в монастыре было тяжёлым. Иногда Владыке даже запрещалось выезжать из монастыря.
В годину великой русской скорби и всенародного испытания. Ко всем православно-верующим людям, особенно к христолюбивым воинам, православным крестьянам и рабочим.
Опубликован именуемый декрет[ом] об отделении Церкви от государства, совершенно неправильно назван "декретом о свободе совести" в церковных и религиозных обществах.
Согласно 3 статье, декрет будто бы имеет ввиду обеспечение религиозной свободы верующих, на самом же де он воздвигает гонение на православную Церковь, и только на нее одну, гонение лютое, беспощадное.
В самом деле, никто из нас не читал в газетах и ни от кого не слыхал о закрытии где-либо, на основании этого декрета, мусульманских мечетей, старообрядческих храмов католических костелов и лютеранских кирх, но все мы знаем прискорбные случаи ограбления и закрытия православных храмом в некоторых городах и селениях; святость храмов оскверняется; там и там сокровища церковные, жертвами верующих собранные, расхищаются; богослужение прекращается; священнослужителей лишают жизненного обеспечения, арестовывают, изгоняют и даже избивают... Безбожные составители декрета нашли исполнителей своей воли среди наших воинов, которые по неведению и по наущению свои руководителей, осмелились поднять руку на святыню предков, и совершить дело достойное великого Божьего осуждения.
Они сделали то же, что свершили распявшие Христа, но и на них да исполнится молитва Христова: «Отче, прости им, не видят бо, что творят…»!
Православные христиане! Если вам дорога Св. Церковь, ели в ваших сердцах не задавлена в конец вера во Христа, внушенная нам родителями, завещанная нам целым сонмом Русских святых, послушайтесь голоса благоразумия и христианской совести и поймите, что декрет о Церкви содержи в себе явную проповедь неверия и объявление безответственной и беспощадной борьбы с православной верой и всеми верующими.
Антихристианский декрет объявляет «религию частным делом», делом личным каждого отдельного человека, но не общества или государства; в этих словах заключается величайшая неправда и величайший вред для каждой вообще религии, особенно же для всемирной христианской и дл Вселенской Церкви Христовой, для Всероссийской Церкви православной. В само деле, христианская вера – вера общественная, соборная, вселенская. Христианин не может спастись один, отдельно от других: «где два или три собраны во имя мое, - сказал Христос, - тан и Я посреди их». Христианин спасается в Церкви, в обществе верующих. Этому церковному дана благодать Св. Духа, которая действует и подается людям верующим только в церкви, ради обшей церковной, веры и любви, ради общего блага.
Церковное общество подобно телу человека: в теле все связаны между собою, они живут и действуют вместе. Разрывается связь между отдельными членами, тело разрушается и погибает. Точно также погибает и человек, если он уходит из церковного общества, если он не хочет спасаться вместе с другими, если желает быть автономным лицом, неподчиненным духу и правилам церковно-законнрго единения всех верующих.
Христиане не могут спасаться без общей молитвы, без совершения общественного богослужения, без общенародного участия в таинствах, без совершения общими силами добрых дел: общецерковного благотворения, просвещения, попечения друг о друге и т.п.
Декрет объявляет религию частным делом, потому что составители его не желают признавать православную Церковь Божественным учреждением, они силятся разъединить, рассеять христиан, даже более того, поставить всех под подозрение и как бы подвергнуть домашнему аресту, с запрещением приходить в храмы на общие церковные моления, убить веру в сердцах, сделать их безбожниками!
Зная, что Православная Церковь не может без храмов учить и спасать верующих, что вера русского народа тесно связана с почитанием церковных святынь, декрет отнимает у православной Церкви право приобретать собственность и распоряжаться ею и тем лишает Церковь возможности строить и содержать храмы, поддерживать их благолепие. Если декрет будет проведен в жизнь, Русская земля скоро лишится храмов, которыми она доселе украшалась и славилась среди других народов; храмы ее превратятся руками безбожников в места увеселения или придут в состояние полной нищеты и разрушения; на их святом месте, по слову писания, "будет мерзость запустения"!!! Неужели наши предки строили великими трудами и жертвами св. храмы для того, чтобы мы - их недостойные потомки - превратили их из прекрасного селения Божия в вертеп разбойников и вместо службы Божией устроили в них разные зрелища и игрища, в позор и развращение Русского народа, на позор и посмеяние над Россией перед очами всех народов мира?!
Антихристианский декрет объявляет состояние св. храмов "народным достоянием". Но разве собственность наших храмов не была доселе народным достоянием? Все, что имеет храм всегда было и есть достояние всего верующего народа, все верующие несли свою лепту от Чистого сердца, добровольно и любовно несли Богу, на дело Божие, ради спасения своих душ. Они знали, что дар их любви угоден Христу, который приняв возлияние мира на ноги Свои от женщины-блудницы, что это дар их пота и труда пойдет на дело спасения их душ, что иного назначения он не получит. Они были правы: все приношения их хранились, умножались и употреблялись только на нужды церковные.
Пусть же теперь, как и прежде, достояние храмов будет всех верующих людей, пусть они - верующие - распоряжаются этим достоянием, сообразно его назначению; право на это предоставлено им церковной властью, а Церковный Собор, половина членов которого миряне, подробно определил и укрепил за мирянами право участия в распоряжении церковной собственностью под руководством церковной власти. Но вы не можете допустить, чтобы церковным достоянием распоряжались люди, не принадлежащие ей. Враги Церкви клевещут на духовенство; они говорят, что церковное достояние ими расхищалось, что оно употребляло его на свои нужды. Это заведомая ложь. Духовенство приношениями на храм не пользовалось, хотя оно могло, по слову писания: «питаться от алтаря»; оно существовало тем вознаграждением за свой труд, какое получало из рук прихожан. Достоянием храма оно распоряжалось с ведома и согласия выборных от прихода лиц - церковных старост, членов попечительства, согласно правилам св. Апостолов и св. Отцов (72-е правило св. Апостолов, 10-е правило Константинопольского двукратного собора). По этим правилам церковное достояние - есть Божие достояние и употребляться оно может только на церковные нужды - на дело спасения людей; употребление же его на мирские нужды признается величайшим преступлением.
Антихристианский декрет нарушает церковные правила: он отнимает достояние Божие у храмов, передает его в руки мирских властей и тем самым священное достояние св. Божиих церквей обращает в достояние мирское!
Братие христиане! Поднимите ваш голос на защиту церковной апостольской веры, церковных святынь и церковного достояния. Защитите ваше право веровать и исповедовать вашу веру так, как бы вы научились от дней древних, как вас научили Апостолы, св. мученики, богомудрые отцы Церкви, христианские подвижники. Оберегайте святыню вашей души, свободу вашей совести. Скажите громко, что вы привыкли молиться и спасаться в храмах, что церковные святыни дороже вам самой жизни, что без них спасение невозможно. Никакая власть не может требовать от вас того, что противно вашей вере, вашей религиозной совести: «Богу мы должны повиноваться более, чем людям», - так говорили св. Апостолы, так должны говорить и мы. Апостолы с радостью страдали за веру. Будьте готовы и вы на жертвы, на подвиг и помните, что физическое оружие бессильно против тех, кто вооружает себя силою веры во Христа. Вера горами двигает, «вера христиан победила дерзость языческую». Да будет ваша вера дерзновенной и мужественной!
Христос ад разрушил, разрушит Он и козни врагов нашей Церкви. Веруйте и враг побежит, от лица вашего. Станьте все на защиту веры и с твердым упованием скажите: «Да воскреснет Бог и расточатся враги его»!
Епископ Тобольский и Сибирский Гермоген
Вскоре Святитель был перевезён в Тюмень и доставлен на пароходе к селу Покровское. Все узники, за исключением епископа и священника церкви Каменского завода, благочинного второго округа Камышевского уезда Екатеринбургской губернии, иерея Петра Карелина, были расстреляны. Владыка и отец Пётр были заключены в грязном трюме. Пароход направился к Тобольску.
Фонд Память мучеников и исповедников Русской православной Церкви Игумен Дамаскин. "Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия".
Тверь, Издательство "Булат", т.1 1992,т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001.
- Вы знаете, я от них пощады не жду, - произнес Святитель, продолжая смотреть на улицу, - они убьют меня, мало того, наверное, будут мучить, я готов хоть сейчас. Я не за себя боюсь, не о себе скорблю, скорблю о городе, боюсь за жителей, что они сделают с ними?
Епископ осенил себя крестным знамением и стал широко благословлять все стороны города.
- Что с Царской Семьей? - спросил Владыка, - Мне сказали, что их увезли из города.
... Непостижим Промысел Божий. В том, что нам кажется случайностями, совпадениями, всегда скрывается мудрая и всеблагая воля Создателя.
В свое время Саратовский тогда еще епископ Гермоген был указом Царя отстранен от управления епархией и отправлен в Жировицкий монастырь. Отчасти это было связано с конфликтом в Священном Синоде. Владыка был известен на всю Россию, как твердый и непримиримый борец за Правду Божию. Иоанн Кронштадтский говорил, что за судьбу Православия на Руси он спокоен и может умереть пока есть такие люди, как епископы Гермоген и Серафим (Чичагов).
В Саратове епископ Гермоген был одним из организаторов Черной Сотни - Союза Русского Народа. Деятельная позиция епископа Гермогена в 1905 году позволила достаточно быстро погасить революционные беспорядки во вверенной ему епархии.
Потом последовал конфликт с Саратовскими властями: они умудрились назвать две начальные школы именем Л.Н.Толстого, отлученного от Церкви. Вскоре он выступил против постановки богохульных пьес на театральных подмостках Саратова. В Святейшем Синоде Владыка прочел доклад о необходимости отлучения от Церкви некоторых поэтов и философов «серебряного века», «светочей» того времени. Но никто не посмел тронуть общественных кумиров.
Последней каплей явилось резкое выступление Владыки в Синоде в 1911 году, когда готовилось противоканоническое решение о введении заупокойного чина моления об инославных. Надо сказать, что у Святителя был конфликт и с Царем по поводу Распутина. Помимо объективной критики этой личности, епископ Гермоген, к сожалению, отчасти поверил той клевете, которую распространяло общество и пресса по поводу Царской Семьи и Распутина. Безусловно, это сказалось на его увольнении от кафедры.
В ответ Владыка, в свою очередь, просил прощения и передал земной поклон. Кто мог тогда предположить, что именно опальный Владыка будет молитвенной опорой арестованной Царской Семье все время заключения в Тобольске, передавая через священников просфоры и благословения. Сослужа с Патриархом Тихоном во дни работы Поместного Собора 1917-1918 годов, епископ Гермоген попросил его вынуть частицы из просфоры за Императора и его Семью.
Привезенные епископом Гермогеном в Тобольск частицы вместе с известием, что о Царской Семье молился только что избранный Патриарх, было одним из последних утешений для Николая Второго, Александры Федоровны и их детей, которым оставалось жить чуть более полугода.
Находясь в екатеринбургской тюрьме, Владыка передал своему духовнику, с просьбой огласить всем, письменное осознание своей старой вины перед Их Величествами, называл Царскую Семью «многострадальным святым Семейством» и умолял всех быть осторожными в осуждении всякого человека, а особенно Царя.
В тот же вечер Епископа Гермогена Тобольского арестовали и препроводили в тюрьму города Екатеринбурга. В это же время в Екатеринбурге в доме Ипатьева сидели в заточении Царская Семья.
В ночь с 15 на 16 июня 1918 года Владыка Гермоген, с привязанным тяжелым камнем, был сброшен большевиками в реку Тура с парохода «Ока».
До страшной кончины Царственных мучеников оставался ровно месяц... ch_sotnia
Отряд требовал немедленного ареста обоих. Настроение было повышенное, грозившее вылиться в самосуд. Исп[олнительный] Ком[итет] Совета с представителями всех революционных организаций и городского самоуправления решил пригласить обоих лиц и выяснить обстоятельства дела. Опрос не привел к выяснению виновного, так как показания обоих противоречили и самим себе, и показаниям друг друга.
Поэтому было решено о происшедшем довести до сведения прокурора и епископа, а диакона и священника подвергнуть домашнему аресту во избежание самосуда и в целях гарантии дознания. Кроме того, еще выяснился факт крайне необычного привоза в Тобольск, и именно в Благовещенскую церковь, Абалакской иконы [Божией Матери]. Все это, в связи с тревожным настроением среди отряда, а также в связи со слухами о развитии в Тобольске монархической агитации, дало возможность прокурору возбудить дело по признакам 129 статьи о покушении на ниспровержение существующего строя.
Пока шел вопрос о квалификации преступления, диакон и священник нарушили данную ими подписку о невыходе из дому: первый отправился к архиерею, а второй выехал в Абалак. Совет нашел недостаточным судебное официальное следствие и постановил образовать революционно-следственную комиссию, которой поручил выяснить корни монархической агитации в Тобольске и - окрестностях, облекши эту комиссию полномочиями и передав ее в ведение революционно-демократического Комитета.
В состав комиссии вошли Желковский, Иваницкий, Коганицкий и кандидаты Никольский и Филлиппов. Тобольский рабочий. 1918. 1(7). 6 янв. С. 3 *Ектение (ектенья, греч. "усердие") совокупность молитв, читаемых диаконом или священником при каждом богослужении от имени верующих и содержащих просьбы и обращения к Богу.
1) Священного писания (I Цар., 24, 4 7),
2) Государственного права,
3) Церковных канонов и канонического права, а также по данным истории, находящиеся вне управления своею страною бывшие короли, цари, императоры и т. п. не лишаются своего сана, как такового, и соответственных [им] титулов ("величества", "высочества" и т.п.), то поступок священника о. Алексея Васильева и диакона [Александра] Евдокимова, я не мог считать и не считаю преступлением, тем более, что в нем (поступке), как выяснилось из аналогичных же поступков священника Васильева в более тесной группе лиц в бывшем губернаторском доме, отнюдь не заключалось и не могло заключаться ни тени какой-либо партийно-политической принадлежности с целью пропаганды и т. п., ввиду этого прошу оставить дело названных клириков без последствия, сделав им лишь на будущее время касательно титулования в храме определенные указания.
II. По совету весьма почтенных лиц, я в свою очередь посоветовал о. Алексею удалиться на несколько дней в Абалак, пока дело выяснится и успокоятся те лица, которые могли почему-либо считать поступок о. Алексея преднамеренным. Прошу простить нас в том, что выезд о. Алексея оказался, впрочем, также ни в коем случае преднамеренным нарушением дисциплины (о. Алексей был уже в это время подвергнут домашнему аресту).
III. Святая чудотворная икона Абалакская взята на несколько недель, не более трех, исключительно ради некоторых болящих и опять-таки без всякой партийно-политической цели. Пример привоза этой святыни зимою был прежде неоднократно. Теперь св. икону вскоре отвезут обратно в Абалак. Я желаю лишь отслужить перед нею молебен или просто приложиться к ней; доселе же не имел свободного времени.
ГЕРМОГЕН, епископ Тобольский. Тобольский рабочий 1918. 11(17). 21(8) февр. - с. 2-3.
Благодарю Господа Бога, что Он и меня сподобил пострадать за Его св. Имя и церковь. Мои страдания оказались ничтожными в сравнении с другими страдальцами за Христовую веру. Как это случилось, я считаю долгом пояснить. Я и раньше говорил, и в частных беседах и в проповедях, что я политики не касался, не касаюсь и не буду касаться.
Я ее презираю, так как считаю неизмеримо ниже, чем высокое учение Христа. Я только просил, и буду просить, чтобы те, кто у власти, не касались церкви Божией и молитвенных собраний.
Мне пришлось и при прежнем старом порядке быть гонимым за свое нежелание принижать свое высокое Епископское звание, апостольское служение временным земным политическим интересам. Я более 5 лет был за это узником у старого правительства, но остался верен правде своей. Может быть, за это Господь снова удостоил меня взойти на кафедру Епископского служения в Тобольской епархии.
Если кто-нибудь здесь имеется из представителей существующей власти, я в их присутствии заявляю перед вами, православные, что моя деятельность чужда политики. Говорят о какой-то моей переписке с бывшим царским домом, но это неправда. Никакой переписки не было.
Но если бы кто-либо писал ко мне с просьбою моих святительских молитв, кто меня прежде знал, то неужели я в этом повинен и неужели я, как Епископ, не могу молиться о всех страждущих, от чего бы эти страдания не происходили. Пытаются обвинить меня в том, что я хотел будто - бы подкупить симпатии фронтовиков. Обвиняют меня за то, что я давал и свою посильную лепту, и собирал пожертвования в пользу обездоленных, вернувшихся не устроенных воинов. Я всегда горячо любил нашего русского серого солдата.
Люблю и уважаю глубоко и теперь, несмотря на несчастный конец войны, ибо верю, что это несчастие случилось по попущению Божию за грехи наши, а не по вине испытанного в своей доблести рядового русского солдата. Миллионы их легли за спасение родины. Миллионы вернулись с надломленным здоровьем в разоренные, не редко до нищеты, свои семьи.
Разве каждый из вас не чувствует, что долг всякого, оставшегося во время войны дома человека, протянуть руку помощи нуждающемуся солдату. Они обращались ко мне за помощью, да если бы и не обращались ко мне за помощью, то я считал бы своим долгом вместе с пасомыми оказать им посильную помощь.
Где же тут моя вина?
Судите сами, насколько справедливы те, которые видят в моей помощи желание подкупить фронтовиков.
На это дело я смотрел как на дело исполнения заповеди Божией о любви и взаимопомощи, а что это было так лучше спросить об этом тех, кто получал от меня эту помощь. Но чтобы, ни говорили и ни делали против меня Бог им судья; я их простил и теперь прощаю.
Может быть, к этим обвинениям у вас, моих пасомых, примешивается желание избавиться от столь - сурового, каким может быть, я показался некоторым из вас, Епископа? Может быть, вам хотелось бы иметь на моем месте человека с более мягким характером, то выбирать себе такого дело ваше, а я останусь таким, каким есть.
Буду призывать вас к посту, молитве, покаянию, как это делал раньше, в твердой вере в милость Божию к нашим грешным. Если вам угодно, воспользуйтесь выборным началом, я подчинюсь ему, но себя переменить не могу. Еще раз заявляю, что моя святительская деятельность чужда всякой политики. Моя политика вера в спасение душ верующих.
Моя платформа молитва. С этого пути я не сойду и за это, быть может, я лишен буду возможности в эту ночь спокойно почивать в своем доме. Но я всегда призывал вас и теперь призываю к миру, христианскому братолюбию и, если вы будете иметь их, то видя их среди нас, преследующие меня напрасно, оставят меня в покое.
Тобольские епархиальные ведомости. 1918. 13-14-15. С. 219 220.
В связи с происходящими событиями, Чрезвычайный Комиссар Совета Народных Комиссаров В. В. Яковлев предложил Исполнительному Комитету выяснить причастность епископа Гермогена к политическому движению против Советской власти путем осмотра его бумаг и переписки.
Епископ Гермоген (в центре) Григорий Распутин и иеромонах Илиодор. С этой целью в ночь с 26 на 27 апреля представители Исполнительного Комитета совместно с представителями отрядов Красной Гвардии, явились в архиерейский дом. Епископа в покоях не оказалось, но его постель была смята и бумаги были разбросаны в полном беспорядке.
После беглого осмотра бумаг, были отобраны рукописи, переписка и громадное количество печатных воззваний. Ни в одной из комнат, ни в тайниках епископа не было, и все присутствовавшие из числа служащих и живущих при архиерейском доме отзывались неведением, где он. Только один высказался, что епископ, может быть, в церкви, алтаре или шкафу. Туда отправились и осмотрели все. При этом, по заявлению всех присутствующих, ничего кощунственного совершено не было: не было ни плевков, ни папирос, ни опрокидывания сосудов, как об этом говорят темные лица, желающие посеять смуту в народе, а был лишь слегка поднят престол, чтобы убедиться, нет ли там епископа.
На второй день, для расследования, на каком основании в церквах стали с амвонов говорить о кощунствах и безобразиях, якобы совершенных в архиерейской церкви, а также в связи с необходимостью выяснить, где же скрывается епископ Гермоген, в архиерейский дом отправились представители Исполнительного Комитета. В это время там было собрание епархиального совета. Викарный епископ [Иринарх] сообщил, что Владыко скрылся по настоянию окружающих, под влиянием слухов, что его хотят арестовать и увезти в Екатеринбург.
Путем переговоров с епархиальным советом было достигнуто следующее соглашение: несмотря на то, что у епископа была обнаружена переписка с членами бывшего царского дома и другими лицами, очень компрометирующая Владыку, как политического деятеля, Ис полнительный Комитет до понедельника оставит епископа в покое, не снимая с него допроса и представляя ему свободно отправлять все службы. Со своей стороны епископ обязывается не произносить проповедей на политические темы и совершенно не касаться событий предшествующей ночи.
После этого епископ, скрывавшийся в доме, по Береговой улице, прибыл в собор. Но он сразу, же нарушил данное обещание, обрушившись в проповеди на святотатство и т. д. На второй день, в воскресенье, он не только произносил разжигающие речи, призывая защитить его, но даже устроил крестный ход, несмотря на то, что в Тобольске не бывало, чтобы в Вербное воскресенье устраивались крестные ходы.
Все эти обстоятельства вызвали крайнее озлобление среди отрядов Красной Гвардии и, в предупреждение гражданской войны и кровопролития, было постановлено епископа Гермогена, как нарушившего обещание, под вергнуть аресту и увезти из Тобольска, что и было исполнено без всяких эксцессов и осложнений вечером в воскресенье 28 апреля.
Никаким оскорблениям епископ не подвергался, отношение к нему предупредительное, и все его близкие могут быть совершенно спокойны за его судьбу.
Председатель П. Д. ХОХРЯКОВ. Секретарь В. А. ДУЦМАН
На фото: Епископ Гермоген (в центре) и его ближайшие сподвижники в бытность саратовским владыкой - Григорий Распутин и иеромонах Илиодор. Снимок 1909 года.
Сибирская земская деревня [Тобольск] 1918. 7.-17(30) апр. С. 1 2; Известия Тобольского Совета рабочих, солдатских и крестьянских, депутатов. 1918. 3. 10 мая. С. 2; Сибирский листок [Тобольск] 1918. 41. 5 мая (22 апр.). С. 1.
Не касаясь фантастических и безусловно преувеличенных слухов и исходя из доклада, оратор указал на участие латышских стрелков (лютеране) в обыске в алтаре, в то время, как в алтарь могут входить лишь православные (обыск мог бы быть произведен православными красногвардейцами); поднятие священного для верующих престола руками не лиц духовного сана (что также могло бы быть сделано духовными лицами под надзором членов президиума), наконец, арест епископа в столь чтимые верующими дни, в начале страстной седмицы (арест вполне мог бы быть отложен до пасхальной недели).
От имени беспартийной профессиональной группы Совета оратор высказал осуждение действиям президиума, не входя в обсуждение причин ареста Гермогена, так как в Совете, конечно, не найдется защитников его как политического деятеля, и предложил для авторитетного разъяснения слухов в городе образовать особую следс твенную комиссию из членов Совдепа и других общественных организаций. Юрцовский вызвал резкие ответы большевиков Князева и Коганицкого с личными нападками на оратора.
После прекращения прений и заключительного слова, как докладчика Е. Л. Писаревского, председатель фракции с[оциал]-р[еволюционеров] К. В. Желковский заявил, что считая гласность наилучшим способом борьбы с волнующими и опасными слухами, фракция с[оциал]-рев[олюционеров] всецело присоединяется к предложению беспартийных о назначении комиссии.
Председатель фракции с [оциал]-д[емократов] Е. Л. Писаревский внес предложение, что Совет одобряет все действия президиума с пожеланием широкого осведомления населения о работах по разборке бумаг Гермогена. Фракция большевиков присоединилась к резолюции с[оциал]-д[емократов] и она была принята подавляющим большинством.
Сибирский листок [Тобольск]. 1918. 41.-22 апр. (5 мая). С. 2.
Открывая свои работы, комиссия поставила себе двоякую задачу: во-первых, выяснить обстоятельства обыска, ареста и высылки из г.Тобольска епископа Гермогена и дать, объективное описание таковых; во-вторых, пролить свет на выдвигаемый против владыки обвинительный материал.
Для достижения первой намеченной задачи комиссией производился опрос свидетелей. Было допрошено всего 30 человек; из них некоторые были вызваны комиссией, другие сами изъявили желание дать показания. На основании полученного таким образом следственного материала фактическая сторона дела представляется в следующем виде.
До сведения еп[ископа] Гермогена с течением времени стали доходить тревожные слухи, что местной властью подготавливаются по отношению к нему какие-то репрессии. Слухи становились все настойчивее; в то же время некоторые органы левой местной печати открыли травлю владыки, стараясь очернить его, как церковно-общественного деятеля.
Взволнованный этими выступлениями, владыка в беседе с близкими к нему людьми неоднократно говорил, что ему предстоят новые испытания.
В четверг 12 апреля (ст. стиля), открывая заседание Совета епархиального Свято-Иоанно-Димитриевского братства, его преосвященство уже определенно заявил, что по имеющимся в его распоряжении сведениям в одну из ближайших ночей он будет арестован и увезен из г.Тобольска. Слова владыки произвели сильное впечатление на членов Совета.
Но так как город Тобольск давно жил в атмосфере всевозможных преувеличенных слухов, то поспешили успокоить его преосвященство и уверить, что и на этот раз слухи не соответствуют действительности, что в городе не найдется руки, которая поднялась бы на архипастыря. Расставаясь с владыкой и получая от него благословение, некоторые члены Совета высказали пожелание, чтобы он не оставался один на ночь в своих покоях, а переехал в Знаменский монастырь, (находящийся в подгорной части Тобольска), где есть братия и где живет викарный еп[ископ] Иринарх (см. показания прот. Хлынова и свящ. Фокина). Ночь с 12 на 13-е апреля еп[ископ] Гермоген действительно провел в покоях владыки Иринарха (см. показания еп. Иринарха).
На следующий день, 13 апреля, вечером еп[ископ] Гермоген присутствовал при богослужении в своем домовом храме. Среди, молящихся были хорошо знакомые ему, близкие по духу лица; с ними после богослужения он вступил в беседу. Настроение его было тревожное; он говорил, что переживает очень тяжелое время, ожидая ежеминутно насилия над собой; есть даже основание предполагать, что расправа будет именно сегодня ночью.
Тогда друзья владыки, болея душой за своего архипастыря и учитывая примеры из церковной истории, когда пастырям церкви Христовой приходилось также от руки гонителей укрываться, обратились к нему с мольбой, чтобы он, хотя и несколько часов, пока не выяснится положение дела, пошел с ними под их кровлю. Не без колебания еп[ископ] Гермоген уступил наконец этим мольбам.
Около 12 часов ночи его преосвященство стал собираться обратно в свои покои. В это время сделалось известно, что архиерейский дом весь освещен огнями и что, видимо, в нем происходит что-то необычное. Тем не менее, владыка хотел идти, опасаясь, как бы не набросить тень на свой святительский сан к вящей радости, злословящих Церковь.
Тогда его стали умолять, чтобы он, если не ради самого себя, то ради своей паствы, поберег себя и не возвращался в поздний час в свои покои, когда там хозяйничают неизвестные люди. Епископ подчинился просьбам; эту ночь он провел, бодрствуя, в кругу близких ему лиц. (См. показания Е. Протопоповой и Е. Казаковой).
На другой день утром стало известно, что в архиерейском доме ночью был обыск и какие-то вооруженные люди, производя бесчинства (см. далее), искали повсюду владыку.
Теперь было ясно, что арест епископа Гермогена предрешен, но нужно было, по крайней мере, предупредить при аресте поругание святительского сана, пред, чем не остановилась бы святотатственная рука, допустившая накануне ночью в архиерейских покоях кощунственные действия. А для этого оставалось только одно средство: поставить недругов владыки лицом к лицу с православным верующим народом так, чтобы они могли выполнить свой замысел только на глазах самой паствы.
Поэтому епископ, по совету окружающих его лиц, решил скрыть до вечера свое местопребывание, хотя это было ему очень тяжело, и, только когда раздался звон ко всенощному бдению; он приехал в кафедральный собор и при громадном стечении молящихся начал богослужение (см. показания Протопоповой, Казаковой еписк[опа] Иринарха, Гр. Чусовитина).
Между тем события в архиерейском доме складывались следующим образом. Часа через два после ухода из дома еписк[опа] Гермогена, приблизительно около 11 часов ночи, в архиерейские покои явился отряд красногвардейцев в 30 40 человек. "Где ваш архиерей, где Гермоген?" спрашивали они, встретившихся лиц, (архиерейского келейника, кучера и проживающих в доме монахов). Никто определенного указания дать не мог; отвечали незнанием. Тогда красногвардейцы не остановились перед угрозами. Наводя револьверы, они заявили, что будут стрелять, если им не укажут местопребывания епископа.
Приступив к обыску, красногвардейцы стали внимательно осматривать весь дом; они ходили из комнаты в комнату, оглядывали мебель, вскрывали шкафы и ящики (замки у некоторых были ими сломаны); дверь в канцелярию, оказавшуюся запертою, они разбили прикладами ружей; обстукивали стены штыками, чтобы убедиться, нет ли где тайника, в котором мог бы скрыться епископ; бумаги, попадавшиеся под руки они просматривали, частью забирали (см. показания Гр. Чусовитина, мон[аха] Иакова, иером[онаха] Германа).
Был произведен обыск и в обоих домовых храмах. Осмотр здесь производили те же красноармейцы. В православных храмах латыши-лютеране (красногвардейцы были большею частью латыши лютеранского вероисповедования) вели себя более чем свободно, даже в алтарях разгуливали первоначально в шапках (см. показания Г. Чусовитина, мон[аха] Иакова), разговаривали, дотрагивались руками до жертвенника и св. престола; некоторые из них дозволяли даже вышучивать православные святыни (см. показания Гл. Почежерцева).
При обыске в Крестовом храме возникло предположение, не скрывается ли епископ под св. престолом. Тотчас же два красногвардейца, как выражается свидетель, "навалились руками на св. престол, сделали толчок", оторвали его от фудамента и "порядочно" подняли (см. показания мон[аха] Иакова, Мир. Измайлова, Глик. Почежерцева).
Одновременно с осмотром архиерейского дома, советскими отрядами производился обыск во всех прочих зданиях, находящихся в черте архиерейской ограды и в Тобольском] Знаменском монастыре, гл. обр., в покоях еп[ископа] Иринарха. Ночью же был послан отряд красногвардейцев в Михайловский скит, расположенный в 8 10 верстах от города, чтобы и там поискать епископа Гермогена. Все эти поиски были напрасны. (См. показания еп. Иринарха, иеродиакона Дамиана, Мир. Измайлова, мон[аха] Иакова).
Около 4-х часов утра обыски были закончены и только тогда было разрешено возвратиться домой ямщику, который по распоряжению властей к 9 часам вечера подал лошадей на двор пожарной команды 1-го городского участка (см. показания Ильи Санаева). Очевидно, эти лошади предназначены были для епископа, чтобы, в случае его ареста, немедленно увезти его из города. (В воскресенье 15 апреля тот же ямщик снова получил приказание подать лошадей к 9 час вечера туда же, куда и в первый раз; теперь действительно на его лошадях был увезен епископ Гермоген).
После обыска в архиерейских покоях найдено много разбросанных окурков; в гостиной на полу валялись грязные подвертки, следовательно, кто-то из красногвардейцев переобувался (см. показания мон[аха] Иакова); в одной из комнат нашли на полу два бумажных иконных изображения святителя Иоанна, митро[полита] Тоб[ольского], один был изорван на части. (См. показания монаха Иакова).
На другой день, в субботу 14-го апреля (ст. ст.) три члена местного Исполкома (Хохряков, Писаревский и Дуцман) в 12 час дня явились в архиерейский дом, где в это время шло заседание Епарх[иального] Совета и обсуждались вопросы, выдвинутые событиями предыдущей ночи. Они выразили желание переговорить наедине с викарным епископом Иринархом. Последний дал на то свое согласие, но под условием, что результаты переговоров тотчас же ими самими же будут сообщены членам Епарх[иального] Совета.
В своей беседе с ним представители советской власти выразили неудовольствие, что епископ Гермоген куда-то накануне скрылся и тем самым подал повод для разных эксцессов; между тем никакой опасности лично ему не угрожало и не угрожает; ночью был произведен обыск исключительно с целью выемки некоторых документов, так как есть основание заподозревать владыку в политической неблагонадежности, тем более, что его деятельность, как церковного проповедника, внушает серьезные опасения: своими проповедями он, будто бы, раздражает население и подготовляет почву для еврейских погромов (Писаревский). (См. показания епископа Иринарха.
На поставленный епископом Иринархом вопрос, насколько соответствуют действительности, циркулирующие по городу слухи о предстоящем аресте влад[ыки] Гермогена и об увозе его в Екатеринбург, председатель Совдепа Хохряков категорически ответил, что слухи эти вздорны: им нужен епископ Гермоген только для допроса. (См. показания епископа Иринарха).
Затем весь этот разговор был воспроизведен в присутствии членов Епарх[иального] Совета, причем г. Хохряков добавил, что в виду наступающего праздника (Входа Господня в Иерусалим) допрос владыки будет отложен до понедельника, но "желательно", чтобы он в эти дни не говорил речей на политические темы, по поводу обыска и сопровождающих его обстоятельств. Члены Епарх[иального] Совета о высказанном пожелании обещали довести до сведения епископа Гермогена. (См. показания Н. Гаврилова).
До начала всенощного бдения в кафедральном соборе никто из членов Епарх[иального] Совета, ни епископ Иринарх, отправившийся совершать богослужение в Знаменский монастырь, владыку Гермогена не видел.
Уже во время самого богослужения в алтарь прошел церковный староста (он же член Епарх[иального] Совета) Гаврилов и предупредил владыку о заявленном властями положении. Владыка ответил, что об этом ему никто не говорил; во всяком случае, он считает себя нравственно не вправе не говорить с церковного амвона о тех кощунствах, которые были допущены при обыске в храмах; в свою неприкосновенность он совершенно не верит. (См. показания Н. Гаврилова).
Действительно, за всенощной владыка произнес речь (см. 3), и хотя в ней он касался текущих событий, раскрывая перед паствой наболевшую свою душу, однако его слово было проникнуто умиротворяющим духом и отличалось церковно-пастырским характером. "Я всегда призывал вас, заключил епископ, и теперь призываю к миру, христианскому братолюбию, и, если вы будете иметь их, то, видя их среди нас, преследующие меня напрасно, оставят меня в покое". (См. показания к Пономаренко, Ан. Мутиной).
По окончании всенощного бдения, владыка окруженный толпой народа, вышел из Собора и направился в свои покои. Ночь прошла спокойно. По показанию келейника, около 2-х часов ночи была принесена из Исполкома бумага, которая извещала епископа об имеющем быть в понедельник допросе. (См. показания иерод[иакона] Дамиана, Ан. Мутиной).
На следующий день, в Вербное воскресенье, Его преосвященство служил литургию в кафедральном соборе. После литургии, идя навстречу желанию молящихся и имея в виду последние телеграфные известия о крайне тяжелом состоянии страны, в частности Петерграда, он, по примеру других городов (см., напр[имер], о крестном ходе в Москве) предпринял крестный ход, в котором, согласно его распоряжению, участвовало все городское духовенство.
Перед началом крестного хода им в соборе была произнесена речь, в которой он призывал православных русских людей в этот грозный час, когда враг стоит у порога нашей столицы, вознести всенародное моление Господу Богу о спасении погибающей родины. (См. показания К Пономаренко, А. Мутиной, А. Брызгаловой).
Крестный ход привлек множество молящихся; создалась торжественная, но чисто молитвенная обстановка; порядок все время поддерживался образцовый. Церковная процессия из собора направилась в подгорную часть города.
Дойдя до Михайло-Архангельской церкви, епископ отслужил молебен и отдал распоряжения возвращаться обратно, но его попросили идти далее по центральным улицам города, мимо приходских храмов. (См. показания епископа Иринарха).
На обратном пути ряды молящихся стали постепенно редеть и на гору поднялась уже значительно меньшая их группа. Крестный ход все время сопровождали пешие и конные отряды красногвардейцев. Они были в полном вооружении, некоторые были даже снабжены ручными гранатами. (См. показания Третьякова Гр.).
Разоблачившись в соборе, владыка в сопровождении народа направился в покои. В это время в непосредственной близости к нему стали появляться красногвардейцы, протискиваясь сквозь толпу.
У подъезда дома также стояло их несколько человек. Вслед за епископом они прошли внутрь дома. Народ также хлынул в дверь, но красногвардейцы загородили дорогу и отказались кого-либо пропустить. Однако некоторым (человек около 30) удалось в первую минуту проникнуть во внутреннее помещение. Толпа, оставшаяся у подъезда, дрогнула, заволновалась, почувствовав, что готовится что-то недоброе. "Что вы думаете делать с нашим Епископом?
Мы не дадим его!" слышались восклицания. Некоторые плакали. Раздалось пение молитвы: "Да воскреснет Бог..." В это время ударили в набат на соборной колокольне, а следом послышались ружейные выстрелы. Это бежали к архиер[ейскому] дому через площадь новые красногвардейцы, на ходу заряжая ружья и стреляя в воздух. Вся соборная площадь была оцеплена латышскими стрелками; затем они стали очищать ее от народа, работая и руками, и прикладами ружей. В воздухе носилась площадная брань по адресу епископа и раздавались грубые вульгарные шутки. (См. показания монахини Феодотии Аксеновой, Варв[ары] Кугаевской, Сухининой, Бронниковой Елиз[аветы], Мутиной Ан., Ан. Брызгаловой и Н. Симонова).
Между тем, в архиерейском доме происходила такого рода сцена. Дойдя до приемной комнаты, владыка остановился и обратился к окружавшим его красногвардейцам] с вопросом, что им от него нужно? Тогда один из них вышел вперед и прочитал приказ о домашнем аресте владыки. "Но в чем же я виноват? спросил епископ.
В политику я не вмешиваюсь и не вмешивался. Я говорил старому правительству, чтобы оно не делало насилия над церковью и за это был заточен на пять лет в монастырь. Об этом прошу и теперь". "Что вы смотрите на его крокодиловы слезы?! Берите его сейчас, да и только!" заявил кто-то из кр[асно] гвардейцев.
Находившиеся в комнате посторонние лица заволновались, послышались рыдания, одни просили красногвардейцев за своего епископа, другие слали им угрозы. Кр[асно]гвардейцы стали успокаивать толпу, уверяя, что епископ будет цел и невредим, по-прежнему будет молиться со своей паствой и устраивать братские собрания.
Отдано было распоряжение очистить дом от посторонней публики: "всех выгнать вон!" Тотчас же приказание было приведено в исполнение. (См. показания Ек. Казаковой, Кап. Кондинковой, Ан. Мутиной, Поповой Вар., Ан. Брызгаловой, Петра Брызгалова, Ник. Симонова).
Когда епископ Гермоген остался один, обращение с ним красноармейцев сделалось крайне грубым и вызывающим. Чувствуя себя больным и очень утомленным (крестный ход продолжался до 5 часов вечера), владыка хотел принять гомеопатическое лекарство. Стоявший возле него красногвардеец выхватил револьвер, навел на него и заявил, что во время ареста лечиться нельзя.
И только после того, как келейник принял одну таблетку, разрешено было принять лекарство и епископу. Затем, несмотря на страшную усталость епископа, ему было велено немедленно собираться. Сборы были короткие. Владыко переоделся, принял немного пищи, исповедался у служащего при архиерейском доме иеромонаха Германа и вышел на крыльцо. Здесь уже ждала его лошадь. Под конвоем по пустынной площади он был доставлен в здание мужского духовного училища, где помещался штаб красной армии. (См. показания иеромонаха Германа, иродиакона Дамиана, монаха Иакова и Георгия Чусовитина).
После отъезда епископа эконом архиерейского дома возвратился сразу в зал. Здесь он увидел двух неизвестных ему людей (один из них был штатский, а другой военный), стоявших у окна. Один из них что-то торопливо прятал под полой. О[тец] эконом тотчас же подошел к нему, чтобы посмотреть какую он взял вещь, отогнул полу его костюма и... увидел в руке у него футляр с епископской панагией. О[тец] эконом хотел было задержать неизвестного человека, пытавшегося совершить кражу, но красногвардейцы, дежурившие у две рей, преспокойно его пропустили, а о[тцу] эконому пригрозили расстрелом, если он будет возмущать народ ложными слухами. (См. показание о. Ксенофонта Бондарчука).
Весть об аресте епископа Гермогена быстро облетела весь город, но советская власть поспешила принять меры на случай проявления народного негодования. Сообщение между нагорной и подгорной частями города на время было прервано, а по улицам ходили патрули и разгоняли собиравшихся группами граждан. (См. показания Ник. Симонова и Анны Соколовой).
Весть об аресте епископа Гермогена дошла и до еп[ископа] Иринарха, совершавшего вечернее служение в Знаменском монастыре. По окончании службы он тотчас же поехал в Исполком, чтобы навести справки о случившемся и принять возможные меры к облегчению участи арестованного владыки. Здесь у него произошла следующая беседа с дежурным членом Исполкома Крековым.
В ответ на выраженное еп[ископом] Иринархом крайнее изумление по поводу образа действия Исполкома, вопреки вчерашним официальным своим заявлениям, арестовавшего епископа Гермогена, Креков сказал "Вина в самом епископе: он произнес возбуждающую речь.., [также] важную роль сыграл крестный ход". "По-моему мнению, заявил ему епископ Иринарх, крестный ход служил успокаивающим средством.
Когда народ увидел епископа невредимым, свободно шествующим по улицам города, то успокоился". "Может быть вы и правы, ответил дежурный член Совдепа, ...утром в воскресенье состоялось постановление об аресте". (См. показание епископа Иринарха).
Преосвященный Иринарх выразил желание переговорить о деле с самим председателем Исполкома. Хохрякову позвонили по телефону, но он наотрез отказался прибыть. Владыка просил разрешения самому приехать к нему на квартиру. Но и на эту просьбу последовал отказ. Тогда преосвященный Иринарх сам подошел к телефону и спросил, по чьему распоряжению и на каком основании произведен был арест?
На следующий день, 16 апреля, Исполкомом было выпущено "Извещение", где говорилось, что арест епископа Гермогена произведен по соображениям политического характера и имел целью охранение общественной тишины и порядка, причем добавлялось, что близкие к епископу люди могут не беспокоиться, так как отношение к нему "предупредительное". Это "Извещение" (см. 4) было расклеено по улицам города, напечатано в местных газетах и разослано по волостям для оглашения на сходах.
II. Восстановив путем опроса свидетелей фактическую обстановку, при которой совершено было насилие над епископом Гермогеном, Комиссия имела ввиду перейти к выяснению причин, вызвавших этот акт со стороны Советской власти.
Примечание Епархиального Совета. Заявление Г. А. Дислера о том, что все бумаги по делу епископа; Гермогена отосланы в Екатеринбург оказалось несоответствующим действительности. Бумаги, взятые при обыске в архиерейском доме (по-видимому, все), после отъезда Исполкома из гор. Тобольска найдены, брошенными в доме Свободы и ныне переданы в распоряжение епархиальной власти. Инкриминируемое ему письмо за подписью "Мария", помещенное в газете "Тобольский рабочий", совершенно произвольно признано исходящим от бывшей императрицы Марии Федоровны.
ГATОТ, ф. 156, on. 29, д. 182; Тобольские епархиальные ведомости. 1918. 13-14-15. С. 210 219
Оказывается, что далее потребовали залог за Гермогена. Залог собрали, и депутация поехала с деньгами в Совдеп вносить залог...* (*Залог был определен в 100 000 рублей. См. об этом "Тобольские епархиальные ведомости"1919. 1-2. с.20-24. Сост.) Больше никто депутации этой не видел.
Сибирская речь /Омск/. 1918. 55; Тобольские епархиальные ведомости. 1918.
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — http://providenie.narod.ru/
