<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
В тревогах дней нынешних, в тумане идеалов, царящих сегодня, – тема гражданской войны – это неизлечимая, незаживающая рана, которая совсем недавно стала-таки затягиваться, стираться и теряться в сердцах людей. Сегодня заботы и стремления оказались у всех настолько разными, что обществу не до "отягощения памяти" своей историей. Вот почему недостаточное и однобокое знание истории гражданской войны в России и подлинных мотивов, которые двигали всем участвовавшими в ней сторонами, может в очередной раз обернуться крупными бедами для страны.
Гражданская война – это величайшая трагедия России. В этой войне каждый отстаивал свое понимание справедливости. Невольно втянут в эти события был личный состав воздушного флота русской армии. Часть его участвовала на стороне Белого движения.
Военное руководство белых рассматривало авиацию не только как величайшее достижение научно-технического прогресса, а прежде всего как средство решения боевых задач в интересах сухопутных войск. Формирования авиации создавались как военные, ибо Белое движение ставило своей целью решать все вопросы восстановления порядка в стране вооруженным путем. По своим целям и предназначению эта авиация строилась как организация на совершенно иных основах, чем советская авиация. Идейная и социально-политическая ориентация большинства личного состава была сконцентрирована на целях и задачах Белого движения.
На пути создания воздушного флота Белых армий стояли серьезные трудности, и прежде всего технико-экономические, разруха и полнейшая дезорганизация государства. Трудности усугублялись тем, что создавать авиационные части приходилось в условиях начавшейся гражданской войны. В кратчайший срок требовалось создать и организовать новые центральные и местные аппараты воздушного флота, развернуть формирование и комплектование авиационных отрядов, изыскать для них технику и вооружение, наладить боевую подготовку, воинское обучение личного состава. Все эти мероприятия должны были осуществляться одновременно, для соблюдения их очередности и последовательности времени не имелось. Воздушный флот Белых армий создавался в боевой обстановке.
В этих условиях авиационные формирования Белых армий имели небольшие возможности развиваться в количественном и качественном отношениях на собственной базе, поскольку крупнейшие военно-промышленные и промышленные центры вместе с тем являлись и жизненными центрами революции и по территориальному признаку находились в своем огромном большинстве как раз в тех районах, где наиболее сильна была советская власть. Из 14 авиационных заводов, выпускавших самолеты, в распоряжении Белых были три завода – все на территории Вооруженных сил Юга России ВСЮР.
С другой стороны, Белые лишены были возможности использовать в значительной мере авиационные запасы бывших фронтов мировой войны: авиационно-техническое имущество, находившееся в пользовании старой армии и в складах прифронтовой полосы, досталось в руки австро-германских оккупантов; тыловые склады и арсеналы находились на той территории, где сразу же твердой ногой стала революция.
Один из руководителей Белого движения генерал А.С. Лукомский так описывает характер снабжения и способы ее осуществления: "Снабжение армии производилось главным образом, двумя способами: через союзников и заготовлением через органы снабжения. Был еще третий способ – захват военной добычи от большевиков".
Заготовление самолетов и авиационного имущества на своей территории средствами органов снабжения наладить как следует не могли. Одной из причин этого была неналаженность работы управлений снабжения, но главная причина заключалась в недостатке денежных средств и невозможности приобретать за границей то, чего нельзя было приобрести на месте. Поэтому вскоре после создания Управлений авиации на всех фронтах Белой борьбы обеспечение примяло характер самоснабжения. Попытки наладить связь и взаимопомощь между фронтами Белых армий результатов не дали.
Обращает на себя внимание колоссальная нужда в самолетах и авиационно-техническом имуществе. Учитывая величину заказов, сделанных за границей (более 1000 аэропланов), можно заключить, что в этом отношении Белые армии ориентировались на Державы Антанты. Центр тяжести в материальном снабжении воздушного флота приходился на Англию и Францию. В советской историографии встречаются различные точки зрения на количество поставленных самолетов, к примеру такие: от 300 до 600 самолетов выделено А.И. Деникину, от 100 до 200 самолетов предоставлено А.В. Колчаку. Последние подсчеты уточняют число полученных самолетов – Белым армиям было всего передано до 200 аппаратов (140 от англичан, 60 от французов).
Таким образом, начав гражданскую войну в составе нескольких десятков самолетов в качестве средства воздушной разведки и связи, к середине 1919 г. авиационные силы Белого движения превратились в реальную силу (см. таблицу №1), помогавшую сухопутным войскам на всех фронтах в решении поставленных перед ними задач.
Мы невольно должны задать себе вопрос: как длительно могла бы быть сопротивляемость воздушного флота Белых армий, которые могли рассчитывать лишь на случайные и далеко недостаточные источники пополнения авиационной техники и имущества на своих территориях, если бы державы Антанты, главным образом в лице Франции и Англии не предоставляли армиям кредитов и субсидий на приобретение этих материалов и самих их в натуре? Ответ может быть один – погибли бы в зародыше.
Среди множества задач, решаемых военными руководителями Белой авиации, приоритетной была проблема комплектования и боевой подготовки летных кадров. Подготовка летчиков, наблюдателей, мотористов, увеличение их количества составляли в годы Гражданской войны содержание работы военно-учебных заведений авиации белых.
В 1918 г. из 10 летных школ России 7 находились в руках Белых. Конечно, не все они в полной мере могли быть использованы для организации и налаживания учебного процесса: в одних была полностью уничтожена или разграблена материально-техническая база, в других никого не осталось от прежнего инструкторско-преподавательского состава, в третьих не было просто ресурсов для их возрождения – ни финансовых, ни людских. Да и восстановленные или вновь созданные школы не всегда удовлетворяли требуемым запросам.
Усилиями авиационного командования ВСЮР и армии Колчака была создана сеть школ и курсов по подготовке резерва авиации. Их работа позволяла частично восполнять боевые потери и формировать новые авиачасти. В Вооруженных силах Юга России была одна Севастопольская военно-авиационная школа (ВАШ) по подготовке летчиков и авиационно-моторные курсы для летчиков-наблюдателей, авиация Сибирских армий имела два ВАШ (Курганскую и Спасскую). Они выпустили 41 летчика и 19 летчиков-наблюдателей. Технический персонал авиации проходил подготовку на курсах ВАШ и в учебных командах авиапарков. Специализированную авиационную школу мотористов имела Донская армия.
Несмотря на сложности военного времени при организации учебного процесса руководители военно-авиационных школ старались произвести тщательный отбор учеников для школ и курсов, дать им хорошую теоретическую и практическую подготовку на основе последовательного изучения программных дисциплин. Устаревшая материальная часть, ее малое количество, отсутствие необходимой учебной базы снижали качество подготовки личного состава, а вынужденные эвакуации, в результате изменений положения на фронте, увеличивали сроки их подготовки. Недостаток мотористов и другого технического персонала заставлял привлекать к ремонтным работам учеников. Это повышало уровень практической подготовки, но отвлекало от учебного процесса.
Выполнение несвойственных школам задач: формирование авиационных отрядов, использование школьных аэродромов для строевых частей, привлечение к боевым операциям в интересах сухопутных войск и для обеспечения порядка в близлежащих районах, сказывалось на уровне подготовки личного состава. Имея опыт и твердую организацию, школы не могли полнее развернуть свою работу по местным условиям, учет которых не был своевременно произведен. Отсутствие инструкторов-специалистов по отдельным специальностям вынуждало исключить некоторые предметы из программы обучения, что упрощало курс обучения, а в будущем не позволяло эффективно использовать в боевой работе авиации.
В конечном итоге учебная деятельность во всех военно-авиационных школах была свернута, они вынуждены были вместо подготовки новых летчиков перейти к тренировке и подготовке готовых летчиков, наблюдателей, мотористов, нуждающихся в дополнительной практике.
Воздушный флот белых армий пользовался услугами иностранных государств не только в материальном плане. Не ограничиваясь посылкой вооружения и снаряжения, союзники направляли в Россию свои авиационные миссии, действовавшие в качестве советников, инструкторов, летчиков. Две авиачасти Королевских Британских воздушных сил поддерживали Добровольческую армию на Южном фронте, четыре английских авиационных отряда принимали участие в боевых действиях на Северном фронте, один авиаотряд французских летчиков и один чешский отряд воевали на Восточном фронте.
Державы Антанты также оказывали помощь в подготовке летного состава. Так, в Северо-Западной армии генерала Н.Н. Юденича были летчики после реэвакуации из германского плена, прошедшие переучивание в Англии. Задачи по переподготовке летчиков в армии А.В. Колчака выполняли французские инструкторы.
Воздушному флоту Белых армий пришлось решать поставленные задачи в условиях противодействия авиации РККА. Она состояла к 1 января 1920 г. из 69 авиационных отрядов. В полосе одного фронта действовало от 6 до 29 авиаотрядов (от 35 до 180 самолетов) советского Военно-воздушного флота. Соотношение сил авиации в большинстве случаев всегда было в пользу Красной армии (см. таблицу № 2).
Объяснялось это, прежде всего, преимуществом централизованного руководства РККВФ и возможностью командования РККА распределить авиационные отряды в соответствии с условиями боевой обстановки, перебазируя их с одного фронта на другой.
В тоже время руководство Белой авиацией было децентрализовано, плохо скоординировано. Свои задачи авиационные формирования белых фронтов решали самостоятельно, исходя из наличия сил и средств. Поэтому завоевание господства в воздухе рассматривалось как одно из важнейших условий успеха боевых действий.
Борьба за господство в воздухе, по опыту мировой войны, велась только путем уничтожения самолетов противника в воздушных боях. Всего за годы гражданской войны был произведен 131 воздушный бой между красными и белыми летчиками (см. таблицу № 3 ). Незначительное напряжение воздушных боев объясняется темя, что обе стороны располагали небольшим составом авиации, не имели службы воздушного наблюдения, оповещения о самолетах (ВНСО) и радиосвязи с самолетами. В результате этих боев белая авиация на всех фронтах потеряла 20 самолетов (один в 1918 г., семь в 1919 г., 12 в 1920 г.), а сбила только два. Один из них на счету поручика П.Ф. Качана, одержавшего воздушную победу в небе Каховки 18 сентября 1920 г. Газета "Юг России" об этом сообщала: "В районе Каховки произошел воздушный бой двух наших самолетов с тремя самолетами красных.. Поручик Качан сбил самолет противника, аппарат и красный летчик разбились."
По имеющимся ограниченным односторонним материалам трудно судить об объективности этих показателей. Хотя авиационный журнал "Наша стихия", издаваемый Управлением начальника авиации ВСЮР в 1920 г., не пытается два сбитых самолета подвергать сомнению. Такую статистику советская историография объясняет тем, что во многих случаях белые летчики стремились уклониться от воздушного боя.
По мнению автора, такое малое число сбитых советских самолетов никак нельзя объяснить отсутствием профессионализма и, тем более, трусостью, ведь, в рядах Белой авиации служили лучшие летчики России периода первой мировой войны: Казаков, Сергиевский, Шебалин, Кованько, Гартман и многие другие. Скорее всего, из этого следует только один вывод – они не хотели уничтожать друг друга в небе родного Отечества. По-видимому, фактор профессиональной солидарности не позволял им переступать невидимую нравственную черту. Об этом предпочитали не говорить вслух, а только с горечью внимать и осознавать происходящее. Конечно, это только предположение и документально его подтвердить нельзя.
Об общей оценке боевой работы воздушного флота Белых армий, по имеющимся ограниченным односторонним материалам трудно судить, влияла ли авиация на исход операции, но если судить по приказам и награждениям, то на ход отдельных операций авиация оказывала существенное влияние. С течением времени, скорее в силу объективных, чем субъективных причин, белое движение пришло в упадок и несмотря на громкие победы летом и осенью 1919 г. на всех фронтах, и в 1920 г. в Крыму, в конечном итоге потерпело катастрофу, а успешные действия авиации на всех фронтах лишь оттягивали общий конец противобольшевистского движения.
На Восточном фронте докатившись до Ново-Николаевска часть армии Колчака, в том числе и авиация, решает перейти на сторону красных – другого выхода, как сдаться на милость победителям, не было. Через несколько месяцев в Москве около 200 человек пленных – летчиков, наблюдателей, чиновников и механиков, прибывших во главе с бывшим начальником авиации С.А. Бойно-Родзевичем "отфильтровали" – кого на фронт против поляков, кого на неответственную службу, кого в штрафную роту на черные работы в Центральный парк разбирать "авиахлам". В Сибири и на Дальнем Востоке продолжали оставаться малочисленные авиационные части вплоть до октября 1922 г., когда потерпевшие окончательное военное поражение участники белого движения, среди которых были единичные представители воздушного флота Сибирских армий, оставили русскую землю.
Для незначительного числа из них военный опыт пригодился и в эмиграции. Участие зарубежного русского воинства в китайской гражданской войне 1925-1927 гг. выразилось в сформировании на территории Маньчжурии и Китая довольно крупного отряда под начальством генерала К.П. Нечаева. В его составе был авиационный отряд (12 самолетов) из бывших колчаковских летчиков.
Очень по-разному расцениваются деяния и заслуги русской эмиграции, тем не менее, все они – брызги одной и той же огромной волны, выплеснувшей нашим лихолетьем на мировые просторы. Где бы русские изгнанники ни оказались, они везде находили применение своей творческой энергии. Как нужно работать в воздухе, русские летчики показали в Югославии, Соединенных Штатах Америки, Коста-Рике и даже в Геджасе, где в военной авиации короля Абдул-Азиза ибн-Сауда служил ротмистр 8-го уланского Вознесенского полка Л.А. Кушлярский. Они везде работали, не брезгуя никаким видом труда. Постоянные разочарования не поколебали у них веры в свои силы и идеалы. В 1930 г. авиаконструктор А.Н. Туполев пригласил В.В. Сергиевского посетить Россию в ответ на оказанное гостеприимство в фирме Сикорского. На приглашение тот ответил словами:
"Последний раз я имел непосредственный контакт с советскими летчиками через пулеметную мушку. Моей ноги в Советской России никогда не будет".
Многие из них так и закончили свой жизненный путь в различных уголках земли: Д.А. Борейко в Харбине, Е.В. Руднев в Париже, И.И. Диль в Нью-Йорке, В.В. Дыбовский в Лондоне, В.В. Слюсаренко в Австралии, а С.К. Шебалин, К.Н. Антонов. А.А. Кованько и др. В Югославии.
Некоторые не смогли смириться с эмиграцией. В 1923 г. в СССР из Югославии перелетели летчики И. Лойко и П. Качан, в 1945 г. попал в СССР В.М. Ткачев.
Советская пропаганда не позволила простым людям узнать имена тех, кто закладывал основы авиации и при этом сражался на стороне Белого движения. Нравственным долгом потомков стало сегодня восстановление нашей духовной связи с соотечественниками, которые в результате великих потрясений 1917 г. и беспощадной гражданской войны вынуждены были искать спасения на чужбине. Долг памяти требует вернуть забытые имена.
Чехословацкий корпус сыграл существенную роль в истории гражданской войны на востоке России. Летом 1918 г. корпус вместе с русскими антибольшевистскими вооруженными формированиями освободил от большевиков территории Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока. В данной работе рассматривается вопрос о численности Чехословацкого корпуса в 1918–1920 гг.
В энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» указывается, что в марте 1918 г., когда корпус находился в тылу Юго-Западного фронта, в его рядах состояло около 30 тыс. человек. Данная цифра, на наш взгляд, близка к действительной. Что касается численности чехословацких войск накануне их выступления против большевиков в конце мая 1918 г., по этому вопросу в историографии отсутствует единое мнение. Называются цифры в 45, 50 и 60 тысяч человек [1]. Выходит, что за два месяца численность корпуса увеличилась в полтора-два раза. На самом деле за период с марта по май 1918 г. количество солдат в корпусе не только не возросло, но и сократилось в связи со вступлением некоторой части его бойцов в ряды красной гвардии. Поэтому ко времени антибольшевистского выступления корпус вряд ли насчитывал более 30 тыс. человек.
Столь стремительное увеличение численности корпуса с марта по май 1918 г. на страницах исторических сочинений имеет, по нашему мнению, следующее объяснение. Во-первых, большинство авторов, за исключением А. Х. Клеванского, упускает из вида, что за период с мая 1918 по сентябрь 1920 г. численность Чехословацкого корпуса не оставалась стабильной. Поэтому нельзя судить о численности корпуса летом 1918 г. по данным, относящимся к концу 1918 г., а тем более к 1919 и 1920 гг.
Во-вторых, при определении численности корпуса летом 1918 г. историки вполне могли допускать и сознательную фальсификацию фактов. Антибольшевистское выступление Чехословацкого корпуса традиционно рассматривалось в историографии как главный фактор, обусловивший падение советской власти на территории Поволжья, Урала и Сибири летом 1918 г. При этом исследователи как бы оставляли за скобками антибольшевистское восстание оренбургских и уральских казаков, партизанско-повстанческое движение крестьян Пермской и Уфимской губернии, всплеск которых совпал по времени с выступлением чехословаков.
Без всякого сомнения, 30 тыс. слабо вооруженных чехословацких солдат без этой помощи были неспособны достичь долговременного успеха в борьбе с советской властью. Поэтому историки вынуждены были преувеличивать их силы в два-три раза, чтобы создать у читателей впечатление о подавляющем численном перевесе чехословаков над советскими вооруженными формированиями в регионе. При подобной постановке вопроса антибольшевистское движение народных масс приобретало второстепенное значение.
Таким образом, на всей территории от Волги до озера Байкал насчитывалось 17530 чехословацких солдат [2]. Вместе с владивостокской группой генерала М. К. Дитерихса, насчитывавшей около 13,5 тыс. человек, общая численность корпуса на конец июля — начало августа 1918 г. составляла приблизительно 31 тыс. человек.
В это число входили и добровольцы, вступившие в ряды корпуса в июне-июле 1918 г. Так, например, в Семипалатинске в середине июня 1918 г. Людвигом Кальводой был сформирован чехословацкий отряд, насчитывавший 63 человека [3]. Ко времени антибольшевистского переворота в Семипалатинске не было чехословацких частей, поэтому некоторое время чехословацкие добровольцы составляли здесь отдельный отряд. Подобные воинские единицы создавались, видимо, и в большинстве крупных городов, расположенных вдоль Транссибирской железнодорожной магистрали, но они в сводки формирования, составлявшиеся русскими белогвардейскими штабами, обычно не попадали, так как сразу же вливались в регулярные части Чехословацкого корпуса.
К числу таких подразделений относится сформированная 3 июня 1918 г. в Ново-Николаевске восьмая рота 6-го(?) чехословацкого полка, численностью в 213 человек при семи офицерах [4]. В июле здесь же началось формирование 11 и 12-го чехословацких полков [5]. Общая численность добровольцев, вступивших в это время в корпус, нам не известна, но она вполне могла составлять 1–2 тыс. человек.
Необходимо иметь в виду, что далеко не все чехословацкие военнослужащие в качестве вооруженных бойцов принимали участие в свержении советской власти и в последующих боях с советскими войсками. Так, например, из 3350 чехословаков, находившихся в районе Чулым — Ново-Николаевск — Тайга в распоряжении капитана Р.Гайды, в середине июня 1918 г. на красноярском, барнаульском и омском направлениях, включая резервы, сражалось лишь 910 штыков [6].
Уже к середине июня 1918 г. боевой состав белогвардейских вооруженных формирований Урала и Сибири, объединенных в Сибирскую армию, был значительно выше боевого состава действовавших вместе с ними чехословацких частей. Иное соотношение сил было в Поволжье, где чехословацкие войска в ходе всей кампании 1918 г. численно преобладали над Народной армией Комуча.
По состоянию на 19 октября 1918 г. боевой состав действующих на фронте чехословацких войск достигал 20199 штыков и сабель, или около 27% боевого состава всех антибольшевистских вооруженных сил, находившихся в Поволжье, на Урале и в Сибири. В то же время на Самарском направлении удельный вес чехословаков равнялся 72% боевого состава действовавших здесь войск [7]. Указанное процентное соотношение между русскими и чехословацкими войсками позволяет утверждать, что в 1918 г. определяющую роль в борьбе с красной армией чехословаки играли лишь в Поволжье. На Урале и в Сибири они имели второстепенный характер по сравнению с русскими белогвардейскими формированиями.
В течение 1918 — начале 1920 гг. численность Чехословацкого корпуса продолжала расти. 20 августа 1918 г. филиал чехословацкого Национального совета объявил мобилизацию всех находившихся на территории Сибири граждан чешской и словацкой национальностей. По данным А. Х. Клеванского, между сентябрем и декабрем 1918 г. в корпус вступило 18440 чехов и словаков. К 15 февраля 1919 г. в трех дивизиях и вспомогательных частях Чехословацкого корпуса состояло 50997 солдат и офицеров [8].
Приток добровольцев особенно усилился после образования независимого Чехословацкого государства и признания его крупнейшими державами мира.
По словам подполковника А. Е. Котомкина, в 1919 г. «к чехам-добровольцам, составлявшим первоначальное войско, присоединилось много „соотечественников“ из мадьяр, евреев и немцев, оставивших лагеря военнопленных… Новенький чехословацкий мундир был тогда удобным прикрытием для всевозможных новоиспеченных „граждан“, дельцов и талантов, поистине завидных» [9].
Таким образом, накануне антибольшевистского выступления в рядах Чехословацкого корпуса насчитывалось около 30 тыс. человек. Боевой состав корпуса в 1918 г. не превышал 20 тыс. штыков и сабель. До 50–56,5 тыс. человек численность корпуса возросла в течение 1919–1920 гг., когда он уже не принимал участия в боях на Восточном фронте. В боевых операциях 1918 г. решающую роль чехословаки сыграли в Поволжье. Что же касается Урала и Сибири, то в этих регионах чехословацкие войска по сравнению с русскими белогвардейскими вооруженными формированиями были относительно невелики и в боевом отношении выполняли вспомогательные задачи.
Симонов Д.Г.
Печатный аналог: Шереметьева Д.Л. Газетная пресса органов государственной власти в Сибири в период «демократической контрреволюции» (конец мая — середина ноября 1918 г.) // Проблемы истории государственного управления и местного самоуправления Сибири в конце XVI — начале ХХI в. Материалы VII Всероссийской научной конференции (Новосибирск, 6–8 июня 2011 г.) / Отв. ред. В.И. Шишкин. Новосибирск: Нонпарель, 2011. С. 138–144. (PDF, 271 Кб) Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 11–01–00222а).
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 11–01–00222а).
В отечественной историографии информационная политика антибольшевистских органов государственной власти на востоке России оценивается неоднозначно. Л. А. Молчанов пришел к выводу о монополизации газетного дела контрреволюционными правительствами и ведении ими агрессивной пропаганды [1]. А. Л. Посадсков, Е. В. Луков и Д. Н. Шевелев, напротив, оценили действия власти в области распространения информации и пропаганды как слабые, разобщенные, не имевшие единой идейно-политической базы [2]. В. М. Рынков заключил, что ни одно антибольшевистское правительство на востоке России не преследовало цели установить тотальный контроль над общественным мнением [3].
В основе этих суждений авторов лежит, как правило, изучение центральных аппаратов информационных и пропагандистских учреждений правительств. В то же время вопросы функционирования газетной прессы, непосредственно транслировавшей в общество государственную идеологию и политику, остаются слабо разработанными. Задачами данного исследования являются определение места и роли изданий органов государственной власти в информационном пространстве на территории Сибири, находившейся под управлением сначала Западно-Сибирского комиссариата, затем — Совета министров Временного Сибирского правительства и, наконец, Временного Всероссийского правительства.
Свержение Советской власти в Сибири в конце мая — августе 1918 г. привела к качественным изменениям в сфере массовой информации. Формирование советско-большевистской системы с ее установками на ликвидацию оппозиционной прессы и создание государственно-партийной монополии на каналы распространения информации было приостановлено. В Сибири, по существу отрезанной от регулярных коммуникаций с европейской частью России, складывалась собственная система массовой информации, неотъемлемой частью которой были газеты органов государственной власти.
В общем объеме сибирских газет, насчитывавшем летом — осенью 1918 г. около 120 наименований изданий, периодика органов государственной власти составляла 12 наименований [4] или 10 %. В количественном отношении она значительно уступала печати политических партий (35 %), частной общественно-политической периодике (20 %), немного отставала от кооперативной (12 %) и земской (12 %) прессы. Динамика общей численности газет органов государственной власти летом — осенью 1918 г. была положительной. В июне выходило два издания, в июле — шесть, в августе — девять, в сентябре — десять, в октябре и ноябре — по девять.
Первыми изданиями органов государственной власти сибирской контрреволюции были уездные «Нижнеудинские бюллетени», выходившие с 15 июня до 2 ноября 1918 г., и орган Енисейского губернского комиссариата «Воля Сибири», появившийся 22 июня 1918 г. и печатавшийся до 15 января 1919 г. В остальных губернских и областных городах после смены власти, как правило, проходило около месяца до издания повременного органа местного управления. Первый номер «Акмолинских областных известий» увидел свет 13 июля, «Ведомостей Тобольского губернского комиссариата» — 23 июля, «Алтайских губернских известий» — 28 июля, «Иркутских губернских ведомостей» — 31 июля, «Якутского областного вестника» — 3 сентября. Открытым остается вопрос о времени учреждения «Забайкальских областных ведомостей», номера которых за 1918 г. разыскать не удалось.
«Официальные известия Томского губернского комиссариата» начали выходить 1 августа, по прошествии почти двух месяцев после образования Томского губернского комиссариата. Более того, «Официальные известия» издавались в качестве приложения к «Народной газете», являвшейся органом Томской губернской земской управы, хотя нумеровались отдельно. В отличие от остальных губернских и областных администраций у Томского комиссариата до конца ноября 1918 г. не было собственной типографии.
«Семипалатинские областные ведомости» начали издаваться 13 августа 1918 г. Газета была учреждена фактически начальником Семипалатинского военного штаба есаулом П. И. Сидоровым. В июне он сосредоточил в своих руках всю власть в области, а в июле постепенно начал передавать полномочия по гражданскому управлению областному комиссару Г. Г. Кроту. 10 августа 1918 г. П. И. Сидоров приказал передать областную типографию Семипалатинскому комиссару и издавать «Семипалатинские ведомости» для публикации приказов и распоряжений правительства [5].
Последними по времени начали издаваться газеты высших органов государственной власти сибирской контрреволюции. Западно-Сибирский комиссариат, выполнявший функции высшего органа власти в конце мая — июне 1918 г., собственной газеты не выпускал. Совет министров Временного Сибирского правительства принял решение об учреждении собственной официальной газеты «Сибирский вестник» на своем первом заседании, состоявшемся 30 июня 1918 г. Однако выход издания задержался из-за долгих поисков квалифицированного редактора и состоялся только 16 августа 1918 г.
Третьего ноября 1918 г. Временное Сибирское правительство передало власть на территории края Временному Всероссийскому правительству, образованному 23 сентября 1918 г. на Уфимском государственном совещании. Уже 4 ноября правительством, не имевшим до тех пор собственного печатного органа, было принято постановление «Об издании „Вестника Временного Всероссийского правительства“». Его первый номер вышел 6 ноября 1918 г. Газета стала преемницей «Сибирского вестника». Штаты редакции и конторы, кредиты, ассигнования, права и обязанности по договорам «Сибирского вестника» перешли к издательству «Вестника Временного Всероссийского правительства» [6].
В целом учреждение изданий органами государственной власти летом 1918 г. проходило медленно, бессистемно, асинхронно с образованием самих институтов управления. Появление газет зависело от военно-политической обстановки, инициативы и оперативности чиновников, занимавшихся организацией информирования населения. Несмотря на сознание необходимости обеспечить общественную поддержку власти путем расширения информационно-пропагандистского аппарата, выпуск газет оставался второстепенной задачей. Информационные «дыры», возникавшие в результате свержения Советов, оперативно закрывали общественно-политические издания политических партий, частных лиц, кооперации и земства. В большинстве своем их издатели и редакторы выражали лояльное отношение к новой власти и публиковали ее ключевые документы.
Издания органов государственной власти печатались на четырех полосах различного формата: от крупного (45 х 60 см) для правительственных газет до самого мелкого (20 х 30 см), в котором печатался «Якутский областной вестник». Официальные издания выходили стабильно, как правило, один — два раза в неделю небольшими тиражами от трехсот до тысячи экземпляров. Ежедневными массовыми газетами были только правительственные «Сибирский вестник», затем — «Вестник Временного Всероссийского правительства» и издававшаяся в Красноярске губернская «Воля Сибири», разовые тиражи которых составляли от пяти до семи тысяч экземпляров.
Распространялись официальные газеты главным образом по подписке, которая была обязательна для всех губернских и уездных правительственных учреждений, самоуправлений и должностных лиц. Кроме того, газеты продавались в розницу. Но такая форма распространения налаживалась медленно, а продажи зачастую ограничивались городом, в котором печатались издания.
Статус, география размещения, регулярность выхода и широта распространения газет органов власти летом-осенью 1918 г. в Сибири свидетельствуют о складывании сети антибольшевистских официальных изданий. Она охватывала все губернские и областные административные центры края. Это было вполне рационально, так как ключевые управленческие решения принимались здесь, здесь же концентрировались людские и материальные ресурсы, необходимые для издания прессы, и читательская аудитория. Газеты уездных органов власти были единичны, что можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, уездные администрации располагали крайне ограниченными финансовыми и материальными средствами. Во-вторых, количество обязательных для публикации документов и сообщений уездных администраций было невелико. Их распространение могли обеспечить местные кооперативные, земские или частные издания.
В русле сложившейся до революции традиции, пресса органов государственной власти, в первую очередь, учреждалась для публикации нормативно-правовых и делопроизводственных документов, а также официальных объявлений [7]. То есть основной функцией этой группы изданий было информационное обеспечение работы государственного аппарата. Для ее реализации редакторами газет назначали профессиональных чиновников (И. В. Бирюков, Н. М. Винокуров и др.) или опытных, лояльных власти беспартийных журналистов (П. Ф. Пономарев, Л. С. Ушаков и др.). Скорее исключением, чем правилом, был выпуск нескольких номеров «Сибирского вестника» кадетом В. А. Кудрявцевым и издание «Воли Сибири» эсерами сначала членом (с 30 июня по 16 июля 1918 г. — председателем) Енисейского губернского комиссариата Н. Н. Козьминым, затем — губернским комиссаром П. З. Озерных.
Ключевыми разделами газет были «Официальный отдел», в котором помещались документы нормативно-правового и делопроизводственного характера, и «Объявления» государственных учреждений и служащих. Редакторы изданий губернских и областных администраций за редким исключением ограничивались ведением только этих разделов.
Отбор материалов для публикации не был регламентирован какими-либо документами. Тем не менее, приоритет практически во всех официальных газетах отдавался документам, определявшим формирование и функционирование органов государственного управления и армии. Значительное внимание уделялось таким насущным социальным и экономическим проблемам, как продовольственное обеспечение городов, налогообложение, трудовые конфликты и т. п. Остальные вопросы внутренней и внешней политики оставались на втором плане.
Задача формирования общественного мнения не выносилась в официальной прессе в качестве приоритетной. Агитационно-пропагандистские материалы на страницах газет, как правило, были немногочисленны и малы по объему. По происхождению они зачастую относились к документам органов верховной власти и не были творчеством редакций и журналистов изданий. Специальные статьи и очерки, транслировавшие идейно-политические установки власти, регулярно публиковались только в «Вестнике Временного Всероссийского правительства».
Официальные газеты могли содержать материалы новостного характера. «Неофициальный отдел», наполненный телеграммами и заметками, был неотъемлемой частью правительственных «Вестников», но в газетах губернских и областных администраций встречался крайне редко. В отделе публиковались сообщения Сибирского, Всероссийского и Чехословацкого телеграфных агентств, сводки штаба Верховного главнокомандования и подборки хроникерских заметок «По Уралу», «По Сибири», «Омск», «По ведомствам», «За границей» и ряд других. В газетах помещались разнообразные сведения обо всех сферах жизни сибирского общества: экономике, политике, культуре, а также о положении на военных фронтах, внешнеполитической ситуации.
Редакции производили отбор новостной информации, стремясь показать положительные стороны деятельности органов государственной власти и минимизировать появления на страницах газет сведений о политических конфликтах, негативных экономических тенденциях и неудачах на фронте. При этом официальные газеты не могли полностью игнорировать или грубо фальсифицировать информацию, так как в условиях относительно широкой свободы слова боролись за доверие читателей.
От остальных газет органов государственной власти по содержанию сильно отличалось издание Енисейского губернского комиссариата. Это проявилось даже в названии — «Воля Сибири», нарушавшем неформализованную традицию наименования официальных газет «Известиями», «Ведомостями» или «Вестниками». По типу издания «Волю Сибири» можно квалифицировать как общественно-политическую газету. Основную ее часть занимала информация о политических и военных событиях, регулярно публиковались передовые статьи на злободневные темы. В «Части официальной» печатались значимые, по мнению редакции, законодательные и распорядительные документы органов власти и самоуправления. Издание в большей степени занималось внедрением в общественное мнение идейно-политических установок эсеров и укреплением позиций партии, чем распространением директив органов власти.
Общественно-политической газетой были также уездные «Нижнеудинские бюллетени» с характерным набором разделов и рубрик: передовая статья, обзор прессы, фельетон, местная хроника, письма в редакцию и др. Но в отличие от «Воли Сибири», политическое направление этой газеты, регулярно публиковавшей статьи о свободе, равенстве, справедливости и необходимости расширения самоуправления, не было ярко выраженным. Его можно определить как демократическое.
Растянувшийся на четыре месяца процесс учреждения официальной печати, редкая периодичность и довольно скромные размеры тиражей газет не могли обеспечить газетной прессе органов государственной власти доминирование в информационно-пропагандистском пространстве Сибири в период «демократической контрреволюции». Летом — осенью 1918 г. органы управления создали достаточно широкую и стабильно функционировавшую сеть газет, не сформированную, однако, в слаженно работавшую систему изданий. С помощью официальной прессы решалась в первую очередь ограниченная задача информационного обеспечения деятельности и укрепления власти. Качество ее реализации в условиях гражданской войны было довольно низким, потому что сказывалось отсутствие политического единства в антибольшевистском движении и представление о газетной периодике как второстепенном ресурсе управления.
Шереметьева Д.Л.
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — pereklichka.livejournal.com
