<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
За границей многие вещи делают не так, как в России. Например, там не боятся сквозняков, при ангине педиатры советуют, кроме антибиотиков, поесть холодненького. А еще там не учат орфограммы. Ксения Букша объясняет, почему упор на теорию и дань академизму в наших школах вовсе не делают изучение русского языка более глубоким и основательным.
Недаром нас, любителей помучить близких в духе «одеть — куклу, ребенка, надеть — пальто, брюки», называют «граммар-наци». Но хотя грамотность штука аристократическая, а специально ей почти нигде не учат, в итоге большинство выпускников школ в самых разных странах пишут на родном языке правильно.
В современной России дела с грамотностью обстоят не блестяще. Редко приходится видеть рекламный буклет с закрытыми причастными оборотами. Много ошибок и в правописании, причем делают их и те, кто учился в советской школе, где, конечно, возможностей для безукоризненной зубрежки правил было больше, чем в современной.
Итак, мы имеем неполное усвоение норм правописания даже образованными слоями населения; легкое их забывание, сомнения в том, как пишется то или иное слово, кучи ошибок, а порой даже протест против орфографии. Возможно, отчасти наши сложные отношения с русским письменным — отголоски недавней истории, в которой «хороший русский» долгое время оставался русским застывшим, идеальным, на несколько десятилетий оторванным от реальной языковой практики, да вдобавок еще и языком официальных передовиц, дикторов и диктаторов. Некоторые скучают по тому положению дел, но на самом деле корни нынешней безграмотности — именно в тогдашней отчужденной от языка безошибочности.
Большое количество ошибок — это всегда следствие не распознанной вовремя дисграфии.
Дисграфичному подростку (а таких очень много, они, скорее, правило, чем исключение в современной школе) не поможет ни больше читать, ни больше писать, ни тем более зубрить правила, уверена Наталья Романова. Дело в том, что при письме, то есть при моторном усилии, структуры, поддерживающие слухоречевую оперативную память у такого подростка, сильно тормозятся. Он не только не вспомнит зазубренные правила и не сможет их применить, он зачастую вообще не в силах охватить «мысленным взглядом» целую фразу или даже несколько слов и едва ли в этот момент понимает их смысл. Внимание в дефиците, и оно всецело уходит на сам процесс письма. Давление, которое оказывает на ученика школа, нисколько ему не помогает, а только мешает становлению внимания, еще больше отодвигая возраст, в котором навык может быть сформирован.
Почему же у нас столько дисграфичных подростков? Дело в том, что в начальной школе очень многим требуется помощь логопеда, но помощь не в постановке звуков, а именно в работе с письменной речью и, что немаловажно, с вниманием. Управлению вниманием, концентрацией, умению писать и думать одновременно нужно учить половину современных детей. Для этого существуют и методики, и упражнения.
У нас двоечников принято обвинять и жучить, заставлять их «сидеть», проливая слезы, над бесконечными диктантами, тем самым портя отношения с родителями.
А их надо всего лишь умело тренировать — специально укреплять те самые функции, которые не позволяют им учиться. И ждать, когда они созреют, не пытаясь уравнять всех ровесников.
Но школьные схемы обучения не только не учитывают подростковую нейрофизиологию. Они еще и противоречат естественному чувству языка, которое есть у любого его носителя, «сбивают» не успевшее сформироваться языковое чутье. Все наши сомнения по поводу того, как пишется то или иное слово, посеяны в школе. По словам Натальи Романовой, ошибки в текстах подростков делятся на «доброкачественные» и «злокачественные». Первые — это те, которые делает, так сказать, свежий «дограмотный» ученик. Это, например, путаница с «о» и «е» (вооружОн, старушЕнка), с одним и двумя «н» (истиНый) и мягким знаком (с плечЬ).
А вот злокачественные ошибки — прямое следствие неправильных схем обучения, которым подвергают ребенка в школе. Это, например, упорное написание слитных слов раздельно (вернусь на утро), квазиграмматизмы (сЕмпОтЕзировать). «Дикарю», которого никогда не учили (в данном случае, по мнению Романовой, «не портили»), не придет в голову написать «сЕмпатия», потому что слышится-то И!
Но школьник или недавний школьник — человек опытный, умудренный, он-то знает, что слова обычно пишутся не так, как слышатся. Везде подвох. И он путается, потому что у него есть общая установка: правильно писать — трудно. Именно от этой установки Наталья Романова, прежде всего, пытается избавить своих учеников. «Опоры», которые она предлагает, практичны, логичны и достаточно просты для того, чтобы подросток мог ими пользоваться. Но главное, что он с облегчением обнаруживает — язык действительно сам подсказывает ему, как быть. Он знает достаточно, чтобы писать правильно. Не делать ошибок — естественно, рука пишет сама.
Более трети детей мигрантов сталкиваются с проблемами при приеме в школу.
Программ, которые бы адаптировали их к русскоязычной школе, не то чтобы нет совсем — они существуют, но для их реальной работы не хватает ни кадров, ни условий, ни воли директоров школ. На практике есть дети, которым «везет» или которые барахтаются, адаптируясь сами, и есть те, кому не повезло — чаще подростки. Их в школу могут и не взять, а значит, что они, живя в России, остаются вообще без обучения русскому языку.
Но, оставляя за кадром то, что это трагично для их будущего, есть и специфически учебный аспект проблемы. И здесь мы видим абсолютно ту же загвоздку, что и с обучением русскоязычных детей. На уроках русского языка в наших школах традиционно преподают логико-грамматическую систему языка, тогда как детям, для которых русский — не родной, необходим прежде всего язык как орудие общения и выражения мысли. В результате в любую программу для мигрантов приходится специально вводить «русский как иностранный» — да не просто РКИ, а еще и специальную детскую методику. Требуется больше специалистов, больше усилий по внедрению методики в школах. Мало кому хочется с этим возиться. Притом уровень владения русским языком у детей мигрантов разный: кто-то уже что-то знает, кто-то — совсем ничего; у кого-то в семье русский есть, у кого-то — отсутствует.
Часть этих трудностей отпала бы сама, если бы общая программа была менее лингвистически ориентированной, менее «научной», более направленной на умение выражать мысли и общаться. Тогда задачи учителя, которые он решал бы с русскоязычными детьми, были бы все-таки ближе к тем, которые нужно было бы решить с детьми мигрантов. Сейчас же учителю, который решился бы добросовестно заняться и с теми, и с другими, пришлось бы делить свое внимание между разбором слова по составу и решением проблем произношения или словарного запаса. Таких учителей в рядовых школах — мало.
В тех же английских и французских школах пишут много. Но цель письменных работ — научиться излагать свои мысли.
Излагать в самом разном ключе. И в практическом (написать рекламацию, простую записку, пост в блоге, CV для приема на работу). И в возвышенном (представить себе, что пишете предсмертное письмо большого ученого-изобретателя). И в формально-структурном (поработать с текстом, найти там ответы на конкретные вопросы, расположить эти ответы так, чтобы получилось связно). И в творческом (поразмыслить над актуальной темой, покопаться в источниках).
Кстати, это уже не по теме нашей статьи, но все-таки, литература, словесность там вовсе не являются таким кладезем «примеров на этические вопросы», как у нас. Гораздо больше внимание уделяется пониманию контекста, чувству стиля. А для упражнений в этике для старших есть темы современные, остроактуальные, для младших — просто более близкие и живые, из их собственной жизни. Поводов написать текст может быть более чем достаточно, и уж точно это не упражнение в орфографии и пунктуации. Задача правописания может и должна решаться как побочная.
Правда, чтобы это могло совершиться в полном объеме, со многими учащимися должен еще в начальной школе поработать квалифицированный логопед. Задача — избавить от дисграфии, дать мозгу дозреть. Даже незрелые ученики, впрочем, еще в начальной школе способны выполнять посильные творческие задания. А вот ругать их за ошибки — не стоит.
Сейчас мало кто думает над ответом дольше 30 секунд. Ну если вы, конечно, не сохранили традицию писать гусиным пером. И пишем мы вроде бы грамотно, но нет-нет и пальцы машинально переставляют местами гласные, путают окончания и удваивают согласные там, где не нужно. Сегодня поговорим о путанице е/и в словах, которые будто бы созданы для того, чтобы мы обязательно ошиблись.
Правильно: экстремальный
Вы не сошли с ума. Правильно писать «экстрим», но прилагательное будет «экстремальный». Оба этих слова заимствованы, правда, из разных языков: экстремальный от латинского extremus, а экстрим из английского — extreme. В русском языке эти слова и носят похожие определения, но проверочными друг для друга быть не могут, как бы нам ни хотелось. Кстати, человек, увлекающийся экстремальными видами спорта или просто экстримом, будет — барабанная дробь — «экстремалом», через букву «е».
Правильно: экспериментальный
Ещё одно прилагательное с зашкаливающим количеством букв. Попробуй запомни! Но на самом деле в слове «экспериментальный» никакого подвоха нет. Вспоминаем словарное слово «эксперимент», которое образовано от латинского experimentum и в этом прилагательном выступает в роли корня. Такое расположение гласных будет во всех производных словах, в том числе глаголе «экспериментировать». Судя по поиску в гугле, в сети более 540 тысяч примеров глагола «эксперементировать». Не надо так.
Правильно: винегрет
Мы уже писали про винегрет, когда вспоминали правописание слов, связанных с едой. Но про хорошее слово (и вкусный салат, чего уж) можно написать ещё раз. В этом примере, в отличие от дуршлага, путают две гласные: «и» и «е». Название салата пришло к нам из французского языка (от vinaigre — «уксус»). Но если французский с ходу освоить не получается, то можно придумать ассоциацию: например, красное вИно — красный вИнегрет. Или любую другую, вдруг вы не любите вино.
Правильно: ингредиент
Для любого «винегрета» нужны ингредиенты. Вот только беда в том, что даже на популярных кулинарных сайтах встречается написание «ингридиент» или «индигриент» (там же живут «криветки»). Ошибка возникла из-за того, что ударение падает на четвёртый слог (ингредиЕнт), а все предыдущие гласные остаются не у дел. И проверить эти гласные, увы, невозможно, поскольку слово заимствовано из латинского языка (ingrediens — входящий) и относится к словарным. А значит, его правописание придётся запоминать. Сделать это несложно, если держать в голове, что все гласные в этом слове чередуются — И-Е-И-Е. Кстати, то же самое чередование в словах «эксперимент» и «интеллигент». Ну и статистика гугла: 687 тысяч результатов по запросу «ингридиент».
Правильно: регистрировать
Глупая ошибка в одном из самых распространённых глаголов нашей жизни, хотя уже почти все смартфоны научились её автоматически исправлять. Мы регистрируемся на сайтах, в мессенджерах, на лекции и мастер-классы, а самое, пожалуй, приятное — на авиарейсы. Вот только в глаголе «регистрировать» опять столько гласных «е» и «и», что недолго запутаться, где чьё место. Проверить вторую безударную гласную можно словом «регистр» (от лат. Registrum). Поэтому правильно будет «регистрация», «регистрировать» и «зарегистрироваться». Хотя на форумах для путешественников до сих пор царствует «регестрация».
Правильно: гинеколог
Простите, что мы тут с таким, но женский врач «генеколог» происходит не от слова «ген», как можно подумать. А на форумах беременных (мы проверяли) некоторые не выдерживают и создают тему с криком души «врач гинеколог пишется через «И». Всё верно, правда «врач-гинеколог» надо писать через дефис, но это уже другое правило.
Правильно: реабилитация
Ещё одно около медицинское слово — реабилетация. Или риабилетация? Возможных вариантов — не счесть. Но правильным будет только один (это вам не «калоши» и «галоши»). Запоминаем: реабилитация. И очень надеемся, что у вас всё хорошо и от слова вы далеки.
Правильно: привередливый
Может показаться, что мы сейчас начнём разглагольствовать на тему «правописание приставок при/пре» (а это тема на отдельный выпуск «Грамотности»). Здесь нас почти не волнует приставка, потому что со временем она срослась с корнем (-приверед-), и теперь её отдельно не выделяют. Но это всё морфемные дела. Всё потому, что прилагательное «привередливый» происходит от древнерусского существительного «вередъ», которое обозначало «боль», «вред». Соответственно, тот, кого мы называем «прихотливым, с капризами», раньше был «чувствительным к боли». А ещё можно сказать, что «привередливый» — это тот, кто приближен к «вереду». А значит, как бы мы ни избегали «правила при/пре», — оно работает и здесь.
Правильно: энергетический
Тут важно не спутать «энергетический» с прилагательным «энергичный». В словах одинаковые корни, у них разная этимология. Если «энергичный» (полный энергии, активный) происходит от слова «энергия», которое первым всплывает в голове, то «энергетический» (связанный с получением и использованием электроэнергии) — от «энергетики». Например: «энергичная девочка» и «энергетический колледж».
Правильно: дилетант
Не самое просто слово для дилетанта в орфографии! И снова словарное, к которому бесполезно подбирать проверочные слова, — их не существует. Дилетант обозначает человека, который плохо в чем-то разбирается, иными словами «любитель». Слово пришло к нам из итальянского языка — от dilettante. В общем, правописание нужно просто взять и запомнить.
На самом деле как такового понятия «лжевводные слова» не существует. Но нам оно очень нравится. Ну как ещё можно назвать слова, которые все (окей, очень многие) принимают за вводные, выделяют запятыми, но делать этого не нужно. Собрали для вас список слов, которые нагло выпрашивают у нас запятую и даже не краснеют.
Правильно: что вы на самом деле думаете?
Противоречиво лжевводное слово, которое может обособляться, а может и не обособляться. Тут главное вовремя различить наречное сочетание «на самом деле» от вводного, чтобы запятые ставить всё-таки не наобум. «На самом деле» может обособляться как вводное сочетание со значением «собственно говоря, в самом деле» (часто с недоумением): «Что ещё, на самом деле, нужно для счастья?» Или «Ну что вы, на самом деле, такое говорите!». Но всё чаще в предложении это сочетание оказывается наречием со значением «в действительности, фактически» — тогда запятая не нужна. Если всё же боитесь запутаться, помните, что в художественной литературе авторы предпочитают скорее не обособлять, чем обособлять.
Правильно: однажды я прогулял физ-ру
Ещё одно любимое слово поклонников запятых. Наречие «однажды» примерно так же часто, как и «на самом деле», выделяют в качестве вводного слова. Очень зря! Вводные слова, как правило, не отвечают ни на какие вопросы, а к слову «однажды» можно задать простой вопрос. Прогулял физ-ру когда? Однажды!
Правильно: однако бывают исключения
Пожалуй, рекордсмен по лжевводности — слово «однако». Если «однако» стоит в начале простого предложения и его можно уверенно заменить на «но» — значит, перед вами не вводное слово, а союз. Запятая может стоять в том случае, если после «однако» следует другой обособляемый оборот, например: «Однако, как считают британские учёные, тапочки увеличивают работоспособность». Если «однако» стоит в середине или в конце предложения, то оно вполне может быть вводным словом со значением противопоставления: «Как он меня провёл, однако». Но не в нашем примере.
Правильно: ну вот и наступила осень
«Вот» — это указательная частица, которая очень редко выделяется запятыми. Запятая ставится в том случае, если следующее за ним предложение раскрывает его конкретный смысл. К примеру: «Вот, возьмите ваш кофе». А если вам хочется выделить запятыми «ну» — постарайтесь взять себя в руки и не поддаться соблазну. «Ну» действительно может выделяться запятыми, когда берёт на себя роль междометия, но чаще оно бывает частицей. Отличить частицу от междометия бывает непросто. Частица усиливает сказанное и обычно произносится слитно с последующими словами: «Ну вот и всё», «Ну уж нет», «Ну надо же!». А междометие всегда выделяется интонационно и побуждает к действию: «Пап, ну, скорее!».
Правильно: тем не менее учеников продолжают натаскивать на ЕГЭ
Почему-то после усилительных частиц особенно хочется поставить запятую. Сочетание «тем не менее» может быть союзом или частицей. В одном случае слово отделяется запятой от следующей части сложного предложения как союз («Петя ненавидит математику, тем не менее всегда получает пятёрки»), а в другом — не выделяется запятыми вовсе, как в примере выше.
Правильно: то есть важно не то, что ты делаешь, а то, как ты это делаешь
Ещё одно слово-уточнение, которое никогда не бывает вводным. Сочувствуем всем, кто всю жизнь выделял это слово запятыми. Придётся переучиваться. «То есть» — это союз, запятая ставится только перед ним. А если в каких-то текстах вы замечали запятую после, то точно по другим причинам. Например, чтобы обособить следующее (вводное) слово или придаточное предложение: «То есть, к сожалению, придётся полностью переписать эссе».
Правильно: вы наверняка слышали о рэп-баттлах
Есть слова, которые так и напрашиваются, чтобы их выделили запятыми. «Наверняка» — это наречие, а наречия, как мы знаем, запятыми не обособляются. Правда, некоторые словари делают различия. Если «наверняка» имеет значение «точно», то запятые не нужны. А если с оттенком сомнения («наверное», «по-видимому»), то якобы запятые ставятся. Но по примерам из книг и не только — всё же вариант «без запятых» встречается гораздо чаще.
Правильно: авось получится!
Ещё одна хитрая частица, причём просторечная, которая очень качественно вымогает у нас запятую. Да, некоторые словари (например, словарь Ожегова и Шведовой) выделяют «авось» в разряд вводных слов, но это не совсем верно. И как показывает письменная практика, «авось» (в значении «может быть», «вдруг») обычно не выделяется запятыми. А ещё бывает существительным («Да понадеялся на русский авось»).
Правильно: он якобы год учил английский
Слово «Якобы», как мы любим, может быть и союзом и частицей. Союз мы отделяем запятой от другой части предложения (с одной стороны, если дальше не идёт обособляемый оборот). А частицу, которая указывает на «предположение» и «сомнение», выделять запятыми или другими знаками препинания не нужно. «Он делал вид, что якобы читает книгу».
Правильно: фильм был нелепый и в то же время гениальный
Чтобы в этом предложении проверить часть речи, достаточно задать вопрос: фильм был гениальным когда? — «В то же (самое) время». Значит, перед нами наречное выражение, и запятые убираем в сторону.
Правильно: она сделала как минимум три ошибки
Ещё одно наречие со значением «самое меньшее», которое не требует постановки знаков препинания. Правда, иногда всё же допускается авторское выделение запятыми, чтобы подчеркнуть интонационную паузу.
Правильно: в конечном счёте всё закончилось хорошо
«В конечном счёте» или его аналог «в конечном итоге» — наречные выражение, которые часто ошибочно принимают за вводные слова. Главное, не путать его с другим похожим сочетанием «в конце концов», которое в некоторых значениях употребляется как вводное и обособляется.
Правильно: особенно ему хорошо удавалась химия
Понятия не имеем, кто придумал, что наречие «особенно» (причём очевидное) нужно выделять запятыми. Да ещё и называть вводным. Если «особенно» стоит в начале предложения, то знаки препинания вообще не ставятся. А если со слова «особенно» начинается присоединительный оборот с уточнениями или разъяснениями, то обособляется целиком весь оборот. «Лена не любила литературу, особенно Гоголя и Достоевского».
Правильно: в любом случае ты был не прав
Запомните, что в сочетаниях «в любом случае», «в крайнем случае», «в нашем случае» и так далее — запятая тоже не нужна.
Правильно: между тем в школьной программе ничего не менялось
«Между тем» — наречное выражение, выполняющее в предложении функцию обстоятельства времени («тем временем», «в то же время»). Мы можем без труда задать к слову вопрос и, так сказать, расставить перед всеми словами все запятые. Возможно, некоторые путают его с похожим вводным словом «между прочим», но у этого слова совершенно другое значение («кстати», «к слову»).
Сколько, можно, ставить, эти, запятые! Не ставить их совсем, конечно, нельзя, но лучше если все запятые будут на своём месте. Им комфортнее, а вы — грамотнее.
Правильно: однажды я опоздал на самолёт
Кошмар всех путешественников, да и вообще любого человека. Лучше слушаться маму — и приезжать заранее (часов за пять). А ещё не ставить ненужную запятую после слова «однажды». Это наречие, которое ошибочно принимают за вводное слово, и выделяют запятыми. Напрасно. Проверить на «лжевводность» просто: вводные слова, как правило, не отвечают на вопросы. Так что тут достаточно задать вопрос. Когда опоздал на самолёт? Однажды.
Правильно: и вот уже почти лето
Две лишние запятые детектед! Вот только зачем? Мы тоже не знаем. «Вот» — это указательная частица, которая крайне редко обособляется запятыми. Запятая нужна, если следующая часть предложения уточняет, раскрывает смысл предыдущего: «Давно хотел рассказать новость. Так вот, теперь я классный руководитель 5 классов». К нашему примеру с почти летом (и многим другим примерам с «вот») этот вариант не очень подходит. Сдерживайте свои пунктуационные порывы.
Правильно: однако всё не так просто
Однако всё просто! Хотя… Иногда «однако» — это лжевводное слово, иногда — вводное. Если «однако» стоит в начале простого предложения и его можно заменить на «но» — значит, перед вами не вводное слово, а союз. Запятая может стоять в том случае, если после «однако» следует другой обособляемый оборот, например: «Однако, как предсказывает „Мел“, большинство школьников напишут ЕГЭ на отлично». Если «однако» стоит в середине или в конце предложения, то оно вполне может быть вводным словом со значением противопоставления: «Вот вы меня надули, однако!»/
Правильно: к тому же всегда есть соблазн поставить запятую
Знакомимся с ещё одним лжевводным сочетанием. После «к тому же» запятая не нужна. Только если после этих слов не идёт обособляемый оборот. Например: к тому же, думаю, всё равно бы ничего не вышло.
Правильно: Учиться классно. Особенно если не задают домашку
Если наречие «особенно» стоит в начале предложения, то знаки препинания вообще не ставятся. А если со слова «особенно» начинается оборот с уточнением или разъяснением, то он обособляется целиком. Например: учиться классно, особенно если не задают домашку.
Правильно: в тексте как минимум две ошибки
Что делать, если отчаянно хочется поставить запятую после лжевводного сочетания «как минимум»? Просто держать себя в руках. Это не мы сказали, а организатор «Тотального диктанта» и заместитель руководителя школы филологии ВШЭ Мария Ровинская в одном интервью. Правда, иногда допускаются авторские запятые, чтобы подчеркнуть интонационную паузу. Но, по секрету говоря, авторские знаки препинания возможны где угодно. Только тссс.
Правильно: он пришёл в школу как опытный педагог
Нас тоже бесит запятая перед «как», не переживайте. Потому что бывает сложно определить, когда она нужна, а когда нет. Проще пойти от обратного: запомнить, когда запятая перед «как» нужна, а во всех остальных случаях её не ставить. Запятая нужна в оборотах с указательными словами: «так… как», «такой… как», «тот… как» и «столь… как», «как и…». Ещё пригодится в сравнительных оборотах (хочу быть, как президент). И, наконец, в сложных предложениях, когда «как» присоединяет придаточное предложение. Тут у нас не сравнение, а значение «в качестве». Пришёл в школу в качестве кого? Опытного педагога. Внимательно вчитывайтесь — другого рецепта нет.
Правильно: дорогой читатель «Мела»
Не совсем лжевводное слово, но очень частая детская ошибка. Правило с обращениями проходят чуть ли не в начальной школе, а преследует оно нас всю жизнь. И да, мы умудряемся в них ошибаться. Обращения действительно нужно выделять запятыми (всегда!). В нашем варианте слово «дорогой» (ещё популярно на ошибки «уважаемый») входит в обращение и запятой не отделяется. Если бы перед обращением стояло какое-то приветствие («добрый день, дорогая Ольга Васильева») — тогда запятая к месту.
Правильно: в любом случае придётся сдавать экзамены
Запомните, что в сочетаниях «в любом случае», «в крайнем случае», «в нашем случае» (и ещё десятке сочетаний, которые не вошли в этот текст) — запятая не нужна.
Правильно: ночью температура опустилась ниже нуля
Правильно: сбор завтра в семь ноль-ноль возле школы
Если вы читаете что-то длиннее статей на «Меле», например книги, то замечали, что словесное обозначение цифрового знака 0 может быть разным: «ноль» и «нуль». Вообще, между этими словами нет никакой разницы в значении. И оба варианта верные, хотя «нуль» считается более старым словом, чем «ноль». Зато есть различие в употреблении. Так, научные книги, справочники больше тяготеют к «нулю», а современные литераторы, да и в разговорной речи тоже чаще используется «ноль».
Думаете, на этом всё? Не совсем. «Нуль» используется ещё в таких выражениях: остричь под нуль, начать с нуля, свести к нулю, опуститься ниже нуля и так далее. А есть сочетания, в которых, наоборот, корректно говорить только ноль. Например: ноль минут, счёт ноль-ноль, ноль внимания или ноль без палочки. В словаре трудностей Бельчикова и Ражевой указывается и различие в словосочетаниях: абсолютный нуль (о человеке) и абсолютный ноль (термин). Что касается прилагательного, то верно говорить: нулевой километр, нулевое окончание.
Правильно: людям с болью в спине лучше покупать матрас средней жёсткости
Правильно: «Граждане, уважайте пружинный матрац в голубых цветочках!» (из «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова)
Почему-то многим кажется вариант «матрац» неправильным. Возможно, по аналогии с вопиюще неграмотными «дарц» и «бацкетбол». На самом деле все словари (и «Русский орфографический словарь» РАН в том числе) в один голос кричат, что «матрас» и «матрац» — равноправные орфографические варианты написания и произношения. Как подсказывает наш верный помощник Гугл, употребление «матраса» в разы превышает «матраца»: почти 12 миллионов результатов против почти трёх миллионов.
Лингвисты называют, пожалуй, единственное различие — это происхождение слов. Скорее всего, вариант написания с буквой «ц» произошёл от немецкого Matratze, а с буквой «с» — от нидерландского Matras. Хотя в том же словаре Даля давался лишь вариант «матрац», но с ним, если честно, очень тяжело образовывать производные слова вроде «наматрацник».
Правильно: наш поезд проедет через туннель
Правильно: самый длинный тоннель построили в Швейцарии
Переходим, возможно, к не самому часто употребляемому слову, хотя в городской повестке очень даже распространённому. Как будет правильно: «тоннель» или «туннель»? Это ещё одни равноправные орфографические варианты в современном русском языке без различия на сферу употребления и чего-либо ещё. Как и в предыдущем примере с «матрасом/матрацом» у этих двух слов разная этимология. Одно слово пришло к нам из английского языка (от tunnel), а второе — из французского (tonnelle). В русском же языке слово обитает с середины XIX века, и уже тогда было два варианта.
Марина Королёва выяснила по многочисленным словарям, что более современный вариант всё-таки «туннель», от него же происходит и многие термины типа «туннелизации». Но если кто-то вздумает спорить и доказывать ошибочность одного варианта перед другим — вы-то знаете, что это бесполезное занятие. Редко такое пишем, но сейчас должны: пишите как угодно вашей душе (или удобно набирающим на клавиатуре пальцам). Главное, не забывать про удвоение буквы «н» в обоих вариантах.
Правильно: он, наверное, был прав в тот раз
Правильно: «Если б и ушибся, так никто бы и не заметил. Уж это наверно» (Лев Толстой «Анна Каренина»)
Правописание этого слова особенно волнует пользователей сервиса «Ответы Mail.Ru». Уж не знаем почему. Да и вы наверняка обращали внимание, что в некоторых в чатах пишут исключительно «наверно», а другие «наверное». Что за такое странное сокращение в одну букву? Говорить и писать можно так и так. На это указывают словари, в которых «наверное» и «наверно» приводятся в одной словарной статье, да и «Грамота.ру» солидарна.
Кстати, раньше «наверно (е)» употреблялось ещё и в значении «несомненно», «точно» (как у Толстого), но такой вариант уже почти не встречается в современном русском языке. Сейчас с помощью вводного слова «наверное» мы выражаем сомнение. На слуху, бесспорно, вариант «наверно» — уж такая у нас любовь к возможным сокращениям слов, чтобы говорить чуточку быстрее. На письме корректнее, по нашему мнению, употреблять «полный» вариант — «наверное». За него и отдаём свой голос.
Правильно: «Если прибить к полу галоши, то ботинки могут оставаться на ногах» (Николай Носов «Незнайка на Луне»)
Правильно: не забудь надеть калоши, на улице дождь
Пожалуй, эти слова уже не очень знакомы современным городским детям поколения смартфонов. Если только они не ездили на каникулах в деревню к бабушке или на дачу. По значению слова одинаковые, разве что у одного буква «г», а у второго «к». На слух, опять же, разницы не чувствуется. Словари относят эти слова к равноценным вариантам, отмечая, правда, что «калоши» появились на несколько десятков лет раньше. Доказательством служат классики: написание через «к» встречается у Пушкина, а вот уже Маяковский пишет через «г». И пара строк об этимологии: «галоша» пришла из французского языка (galoche), а «калоша» — от греческого kalopous. Хотя есть версии, что «галоша» заимствована из немецкого — от Galosche. Но это и не столь важно. Главное, что писать разрешается по-разному.
Правильно: мне удобнее сидеть на диване
В текстах очень часто встречается сравнительная степень прилагательного «удобный» с буквой «й» на конце: «удобней». Но здесь всё более однозначно, чем в предыдущих примерах. Форма на «-ей» характерна для разговорной речи. Или для поэзии, где нужно выдерживать рифму. Вариант «удобнее» считается литературным, а значит, более правильным. Так что верный вариант, как ни странно, только один: «удобнее».
В 1918 году в СССР была создана Единая трудовая школа взамен царских гимназий. Теперь все дети с 8 до 17 лет были обязаны учиться. О том, как была устроена школа в 1920-х годах, написал историк Александр Рожков в книге «В кругу сверстников». Маша Цицюрская, автор книжного телеграм-канала «Тисовая улица» прочитала книгу и кратко рассказывает, как учились почти 100 лет назад.
Мальчики и девочки теперь учились вместе, образование стало светским и тесно связанным с производством. Школа состояла из двух ступеней — четырёхлетнего начального образования и пятилетнего среднего. Через пять лет устав ЕТШ скорректировали: теперь при нехватке мест преимущество отдавали детям трудящихся, а в школу второй ступени и вовсе могли поступить только они. Школ, между тем, категорически не хватало. В 1922 году начальное образование могли получить только половина детей школьного возраста, а среднее — всего 5-6%.
Одновременно государство постепенно снижало финансирование школ, в некоторых регионах родители сами оплачивали обучение. В 1923 году платное обучение было введено по всей стране. При ежемесячной зарплате до 40 рублей за учёбу нужно было отдавать 5 рублей в полугодие, при зарплате больше 125 рублей — уже 30 рублей. Представители непролетарских профессий (торговцы, священники, владельцы предприятий) платили за учебу 50-100 рублей в полугодие. Крестьяне неохотно давали деньги на обучение детей и не считали нужным учиться дольше двух лет, ведь даже десятилетний ребёнок уже активно помогал по хозяйству и работал. Поэтому в крестьянских школах из 40 первоклассников до четвёртого класса доходили часто всего 3-4 школьника.
Денег школам не хватало. В 1920 году в среднем один карандаш приходился на 60 учеников, перо — на 22 ученика, чернильница — на сто. Чернил не было почти нигде, и ученики сами делали их из черники, земляники и свёклы. Писали на газетных полях, а для изучения алфавита вырезали заглавные буквы из старых журналов. Надежда Крупская писала о деревенских школах:
В московской школе, 1929 год
«Перед нами разваливающиеся здания, нетопленные классы; окна, заколоченные досками вместо стёкол; дети, жмущиеся друг к другу… За отсутствием досок — учитель пишет на стене; за отсутствием лавок — дети сидят на полу». 1. В школах проходили чистки среди учеников Преимущество при поступлении в школу получали дети трудящихся. У детей лишенцев вообще не было возможности получить хоть какое-то образование. В лучшем случае им просто не выдавали аттестат. Такие же проблемы были и у тех, у кого были родственники за границей. При этом вопрос можно было решить деньгами — из-за дефицита финансирования руководство школ легко шло навстречу «не пролетарским», но состоятельным родителям.
1. В школах проходили чистки среди учеников
В 1920-х годах в школах устроили настоящие чистки — государство требовало увеличить процент рабоче-крестьянского населения среди тех, кто учится. Но из-за нехватки мест единственным выходом было исключать тех, кто не попадал в эту категорию. Советское правительство по традиции осудило «перегибы на местах», и в 1930 году постановило восстановить исключенных. 2. Мальчики и девочки стали учиться вместе Совместное обучение сильно повлияло на поведение школьников. Объединение мужских и женских классов происходило во всех школах и классах одновременно, без оглядки на возраст учеников и без необходимой психологической подготовки. У подростков, которые не привыкли с детства к сверстникам другого пола, возникал повышенный интерес к вопросам секса и отношений. При этом в то время романтические чувства и ухаживания осуждали, девочка считалась товарищем, а любовь — исключительно физическим актом. Настоящей проблемой совместное обучение стало для школ-интернатов: там не считалось чем-то необычным жить половой жизнью с 10-11 лет. И мальчики часто использовали шантаж и угрозы, чтобы добиться физической близости. 3. У детей было право голоса в школе Важной особенностью советских школ в 1920-е годы были школьные органы самоуправления. Ученики объединялись в школьные советы и вместе принимали решения. В советы наравне с учениками входили учителя и административный персонал. Решающий голос часто принадлежал детям, известны случаи, когда по решению совета увольняли неугодных педагогов. Большинство школьных учителей того времени начали преподавать ещё до революции и придерживались консервативных традиций обучения, поэтому часто становились объектами травли со стороны учеников с новым «советским сознанием».
2. Мальчики и девочки стали учиться вместе
3. У детей было право голоса в школе
Школьные советы следили за дисциплиной и успеваемостью учеников, могли в качестве наказания направлять провинившихся на общественные работы. Появлялись первые пионерские и комсомольские ячейки, которые вели в школах пропагандистскую работу. В 1925 году ещё только 23% учеников второй ступени были пионерами, и часто агитация встречала сопротивление. Неформальные объединения школьников по социальному статусу или «непролетарским» интересам («Группа школьной интеллигенции», «Кружок искателей правды») обычно тоже осуждали. 4. Низкие зарплаты учителей Положение учителя в советской школе в 1920-х годах было незавидным. Мало того, что ученики презрительно именовали их «шкрабами» (от «школьный работник») и почти не признавали учительский авторитет, зарплаты учителей были одними из самых низких в стране. В 1925 году высококвалифицированный учитель зарабатывал в месяц 45 рублей, а школьный дворник — 70 рублей. Многие попросту голодали и брались за любую возможную работу. Среди учителей, как и среди учеников, проводились чистки: нелояльных советской власти снимали с работы или переводили в отдалённые регионы. 5. Школьная программа: Достоевский и «Конёк-горбунок» под запретом, появилась политграмота Идеология накладывала свой отпечаток на учебную программу. Все учебники проходили предварительную цензуру Главлита, а из дореволюционной программы по литературе исчезли десятки имен. Произведения Лескова, Фонвизина, Толстого, Тургенева, Достоевского оказались под запретом, зато подробно теперь рассказывали о пролетарских писателях: Максиме Горьком, Демьяне Бедном, Александре Безыменском.
4. Низкие зарплаты учителей
5. Школьная программа: Достоевский и «Конёк-горбунок» под запретом, появилась политграмота
Были запрещены многие сказки: «Конька-горбунка» назвали порнографическим, а Корней Чуковский, по мнению Крупской, писал «буржуазную муть»
В школах появились уроки политграмоты и обществоведения. По факту эти предметы не особо отличались друг от друга: пересказ всемирной и российской истории с точки зрения советской идеологии. Преподаватели обществоведения иногда даже не числились в штате школы и были попросту коммунистическими агитаторами.
В 1928 году в школах ввели обязательный антирелигиозный час. Затем антирелигиозные мотивы стали появляться в учебниках. Вот пример задачи из учебника по математике для второго класса:
«29 ребят нашего класса записались в кружок „Юных безбожников“. А всего в группе 42 человека. Сколько ещё ребят не состоит в этом кружке? Есть ли в вашей школе ячейка „Юных безбожников“? Сколько там ребят от каждой группы? Сделайте диаграмму членов ячейки „Юных безбожников“» 6. Экспериментальное обучение Школьники 1920-х годов испытали на себе много учебных экспериментов. Первой попыткой кардинально изменить процесс обучения стало введение «комплексного метода». Традиционные предметы отменялись, вместо них вводились комплексные темы и объяснительное чтение. Темы были посвящены новой советской реальности: «Осенние работы в деревне», «СССР и мир». Каждый преподаватель раскрывал тему с точки зрения своего предмета. На практике преподавание было хаотичным — ни ученики, ни учителя не понимали, что делать с новым учебным планом.
6. Экспериментальное обучение
Занятие в школе ликбеза, 1921 год
Другим новшеством было обучение по методу «Дальтон-плана», подсмотренное у американцев. По этой системе каждый ученик сам выбирал предметы и объём изучаемого материала, а аттестация велась по проектному методу. Учителя больше не вели традиционные уроки, а лишь консультировали учеников по проектам. Как и комплексный метод, Дальтон-план не был успешен в советских школах, и вскоре его свернули. 7. После школы: домашнее хозяйство, футбол и кино У большинства школьников в 1920-е годы не было дома нормальных условий для учёбы и выполнения домашнего задания. В 1927 году на человека в среднем приходилось четыре квадратных метра жилой площади, больше половины детей делили кровать с взрослыми, и об отдельном месте для занятий речи не шло. Много времени тратили школьники на помощь по хозяйству родителям. Когда всё-таки появлялось свободное время, дети шатались по улицам, играли в футбол или ходили в кино. Кино было любимым хобби, в кинотеатры ходили в среднем раз в неделю, а иногда просиживали по три сеанса подряд. Больше всего школьники любили приключенческие фильмы и кино про богатых, а вот истории из жизни трудящихся не были популярны. Дети с раннего возраста начинали пить и курить, часто под влиянием родителей. По исследованию 1928 года, 79% школьников регулярно выпивали по выходным и праздникам. 8. Плохая успеваемость и низкая грамотность Из-за плохого преподавания, недостатка учебных пособий и канцелярии, пропаганды и упора на общественную работу, школьники часто не получали в школе даже необходимый минимум знаний. В 1927 году 25% учеников московских школ были второгодниками. В 1926 году из 90 письменных работ выпускников школ-семилеток знаки препинания, хоть и с ошибками, были лишь в 7% сочинений, в остальных их не было вообще.
7. После школы: домашнее хозяйство, футбол и кино
8. Плохая успеваемость и низкая грамотность
Словарный запас школьников был очень беден, зато они могли похвастаться отличным знанием ненормативной лексики, блатного жаргона и новояза
В 1925 году из 54 000 выпускников школ в вузы поступили только 1 700 человек, а из 20 000 выпускников школ-семилеток в техникумы зачислили всего 2%.
После десятилетия экспериментов в 1931 году правительство решило ввести в школе формальный порядок и строгую дисциплину. Педагог наделялся беспрекословным авторитетом, а в основе учёбы было заучивание, а не дискуссия с учителем. Сменился политический курс, и государству теперь была нужна молодёжь другого склада — дисциплинированная и покорная.
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — https://mel.fm
