<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
В конце мая 1918 г. на востоке России произошли события, положившие начало новому этапу гражданской войны. В результате вооруженного выступления Чехословацкого корпуса, поддержанного местным антибольшевистским подпольем, советская власть вскоре оказалась свергнутой на обширной территории от Волги до Тихого океана.
История тех драматических месяцев давно привлекает внимание исследователей, посвятивших ей немалое число публикаций. В них нашла отражение и тема сибирской контрреволюции, неоднородности ее состава, борьбы вокруг рожденных ею властных органов — Сибирской областной думы (СОД), Западно-сибирского комиссариата (ЗСК), Временного сибирского правительства (ВСП) и т.п. [1]. Однако сохранявшиеся на протяжении десятилетий ограничения в доступе к архивным источникам, равно как и идеологическая заданность в освещении гражданской войны, существенно ограничивали возможности отечественных авторов. Поэтому многие проблемы и сюжеты истории антибольшевистского сопротивления в Сибири по-прежнему остаются слабоизученными, либо нуждаются в переосмыслении.
Антисоветскому перевороту в крае предшествовала полугодовая борьба с нарождавшимся большевистским режимом, в ходе которой сложилась разветвленная сеть нелегальных политических структур и тайных вооруженных формирований. Их создание было связано с консолидацией офицеров ликвидированной Русской армии, а также с деятельностью уполномоченных Временного правительства автономной Сибири. Последнее появилось на свет в конце января 1918 г. в Томске на нелегальном совещании избежавших ареста членов СОД. Рожденное в условиях глубокой конспирации и в узком проэсеровском политическом кругу, это правительство изначально обладало весьма сомнительной легитимностью и состояло из лиц, многие из которых не сразу даже узнали о своем избрании, а некоторые не давали на это предварительного согласия. К тому же большинство министров из-за угрозы ареста вскоре перебралось в Харбин. Не случайно тайные офицерские организации соглашались на признание Сибирского правительства лишь как «идеи», но не персонального его состава.
Чехословацкие легионеры, начав свою несанкционированную акцию, шли на огромный риск. Впоследствии майор Я. Кратохвил откровенно признавался:
«Подготовка к операции не была закончена и недисциплинированное чехословацкое выступление в невыгодных условиях грозило своей преждевременностью уничтожить в зародыше все: и легионы, и слабую русскую контрреволюцию, и все планы союзников» [5].
Руководители подполья были вынуждены в спешном порядке корректировать свои планы. К моменту восстания большинство уполномоченных правительства по Западной Сибири и начальник штаба А. Н. Гришин-Алмазов находились в Томске, тогда как эпицентром событий стал Ново-Николаевск. В результате новониколаевским подпольщикам пришлось самостоятельно принимать решение. По словам Н. Ф. Фомина, они попали в «затруднительное положение», но в конце концов также пошли на риск, поддержав легионеров, совершивших здесь переворот в ночь на 26 мая [6].
Оказавшиеся в Томске трое из четверых правительственных уполномоченных по Западной Сибири — Б. Д. Марков, П. Я. Михайлов и В. О. Сидоров были случайно арестованы 27 мая на одной из эсеровских конспиративных квартир и вышли на свободу только утром 31 мая после падения в городе советской власти [12]. Четвертый, М. Я. Линдберг, находился в те дни в Ново-Николаевске. С его именем и оказалось связано рождение первого легального западносибирского антибольшевистского органа власти.
Руководители новониколаевского подполья сразу же после успешного переворота провели 26 мая первое заседание военно-революционного штаба, в котором приняли участие Г. С. Аристов, Н. А. Гудков, А. С. Коробков, М. Ф. Омельков, А. К. Скворцов, И. В. Темнов, Н. В. Фомин, Г. А. Храмов и др. Они рассмотрели вопросы о назначении комиссара тюрьмы, об «именовании вооруженной силы», заслушали доклад комиссии по записи в добровольческую армию [13]. В дополнительном протоколе заседания штаба, также датированном 26 мая, содержалось решение о создании «военно-революционного комитета при уполномоченном Временного сибирского правительства» из представителей эсеров и меньшевиков [14]. На следующий день состоялось второе расширенное заседание военно-революционного штаба. При перечислении его участников впервые появляется фамилия М. Я. Линдберга. Собравшиеся утвердили на должность военного комиссара Н. В. Фомина, рассмотрели вопросы о создании агитационной комиссии и охране Ново-Николаевска [15].
Между тем подполковник А. Н. Гришин-Алмазов, избежавший ареста, спешно покинув Томск и благополучно миновав красногвардейские кордоны, на рассвете 28 мая прибыл в Ново-Николаевск. Здесь в 5 часов утра он подписал приказ №1 войскам Западно-Сибирского военного округа, в котором объявил о своем вступлении в командование [17]. У повстанцев появилось больше определенности и уверенности. Примерно тогда же за подписями А. В. Сазонова, М. Я. Линдберга и Е. Н. Пославского было издано воззвание к населению, уведомлявшее, что «вся гражданская и военная власть в городе и его уезде перешла в руки уполномоченных Временного сибирского правительства». А 29 мая за подписью М. Я. Линдберга появилось первое обращение к гражданам от имени нового правительства [1б]. Вечером 30 мая 1918 г. состоялось заседание так называемого «Совета при уполномоченных Временного сибирского правительства», в котором участвовали, судя по протоколу, Н. А. Гудков, Михайленко, И. А. Михайлов, А. И. Монкевич, М. Ф. Омельков, Е. Н. Пославский, Н. В. Фомин. Заслушав информацию о стратегическом положении и признав его прочным, Совет рассмотрел вопрос «О создании Западно-сибирского комиссариата» и постановил: «Западно-Сибирский комиссариат учредить с соответствующими отделами по отраслям деятельности» [18]. Таким образом, решение о создании ЗСК было принято в Ново-Николаевске в отсутствие большинства его членов, сидевших в томской тюрьме. Здесь же началось и формирование одиннадцати отделов комиссариата.
Однако стремительное наступление чехословацких войск в направлении Тайги и Томска вынудило томских большевиков и их сторонников уже утром 31 мая оставить город и на двух пароходах эвакуироваться в Тюмень. В тот же день Б. Д. Марков, П. Я. Михайлов и В. О. Сидоров, выйдя из тюрьмы, приступили к исполнению своих обязанностей. От имени членов ЗСК 1 июня 1918 г. появилась специальная декларация, обращенная «Ко всему населению Западной Сибири», где были сформулированы основные цели и задачи новой власти [19].
Около недели большинство членов ЗСК находилось в Томске. Затем они перебрались в Ново-Николаевск, избранный местом его пребывания. Но уже в середине июня комиссариат переехал в освобожденный накануне от большевиков Омск, куда одновременно был переведен и штаб военного округа. Тогда же было принято решение о создании Западно-Сибирской армии во главе с А. Н. Гришиным-Алмазовым, штаб которой также разместился в Омске [20].
Антисоветский переворот продемонстрировал приверженность сибирских эсеров и их сторонников к испытанным в революционную эпоху приемам, формам, методам борьбы за власть, что нашло отражение даже в первоначальных названиях их повстанческих органов «военно-революционный штаб», «военно-революционный комитет», «комиссариат» и т.п. Уместно заметить, что едва ли не все члены ЗСК имели за своими плечами богатый опыт царских тюрем, каторги, ссылки, а двое из них — Б. Д. Марков и П. Я. Михайлов участвовали в террористической деятельности. Все они принадлежали к левому крылу партии социалистов-революционеров.
Вполне естественно, что ни персональный состав ЗСК, ни проводимая им политика не устраивали либерально-демократические круги сибирской общественности, не говоря уже о более правых политических силах. В результате ЗСК с первых же дней подвергся мощному политическому прессингу со стороны этих сил, располагавших определенными организационными структурами и неформальными объединениями. Не без давления со стороны влиятельного Потанинского кружка, добивавшегося изменения персонального состава комиссариата, члены последнего были вынуждены оставить Томск. Потанинцам удалось провести некоторые из своих кандидатур в отделы ЗСК и А. А. Грацианова — на должность одного из трех членов Томского губернского комиссариата. В Омске к моменту переезда туда членов ЗСК основные финансово-экономические рычаги успели перехватить представители военно-промышленного комитета, а фактическая власть в сибирской столице сосредоточилась в руках бывшего руководителя тайной вооруженной организации казачьего полковника П. П. Иванова-Ринова.
Концентрация реальной власти в руках военных была характерна и для других городов и районов края, тем более, что в течение лета 1918 г. Сибирь оставалась театром военных действий. Многие из местных воинских начальников принципиально не хотели делиться властью с эсеровскими эмиссарами, порой изгоняя их с подведомственной территории, особенно в казачьих местностях. Один из уполномоченных — М. М. Чекушин-Шаньгин-Лиссабонский и вовсе бесследно исчез в июне 1918 г. в Петропавловске [22].
Потанинский кружок в Томске, напротив, начал борьбу за изменение персонального состава ВСП. Потанинцы хотели видеть в правительстве таких деятелей, как П. В. Вологодский, В. М. Крутовский, Е. Е. Колосов, Вознесенский, Мукосеев, Старк и др., в большинстве своем разделявших либеральные, либо правосоциалистические взгляды. Перечень заканчивался фамилией вице-адмирала А. В. Колчака.
«Лица эти — живая программа», — заключил обнародовавший этот список 15 июня А. В. Юрьев [23].
Омские военные во главе с П. П. Ивановым-Риновым, так же как и потанинцы, категорически отвергали фигуру П. Я. Дербера и многих других членов его кабинета. По словам генерала В. Е. Флуга, омичи еще в период подполья распределили «портфели предполагаемого временного правительства» [24]. Не отказались они и от давно вынашивавшихся планов установления диктатуры, нашедших отклик не только в офицерской и казачьей среде. Требование передачи власти на территории Западной Сибири в руки диктатора прозвучало в резолюции омских торговцев и промышленников тотчас же после прибытия сюда членов ЗСК [25]. По утверждению последних, на освобожденной от советов территории создалась «угроза государственного переворота в пользу какой-нибудь общественной группировки или дерзкого авантюриста» [26]. Противников комиссариата и дерберовского правительства удерживали от решающего шага, пожалуй, лишь чехословаки, в значительной своей массе симпатизировавшие умеренным социалистам, и отсутствие поддержки со стороны командующего армией А. Н. Гришина-Алмазова. Не случайно, начиная с середины июня 1918 г., командарма стали активно посещать представители различных общественно-политических и торгово-промышленных групп, а на его стол легли письма и проекты с намеками и предложениями о реорганизации власти.
Между тем сам командарм, не лишенный способностей политика, вынужден был маневрировать. С одной стороны, его политические симпатии, как и настроения стоявшей за ним армии, склонялись в пользу твердой, авторитарной власти, но, с другой стороны, необходимо было учитывать и позицию чехословаков, и малочисленность неокрепших еще воинских частей, и сложность военной обстановки. В то же время А. Н. Гришин-Алмазов сознавал огромную роль армии, как самостоятельного политического фактора в гражданской войне, что открывало заманчивые перспективы и для честолюбивого командарма, и в целом для армейской верхушки. Он не допустил возрождения в Западно-сибирской армии института политических комиссаров, а также в ультимативной форме добился от ЗСК своего назначения на должность заведующего военным отделом [27]. Тем самым гражданские власти лишались важнейших рычагов контроля над армией.
Разгоравшаяся борьба за власть в рядах антибольшевистского сопротивления была чревата опасными для него последствиями. Поэтому у соперничавших политических сил, не располагавших решающим перевесом, сработал, вероятно, инстинкт самосохранения: они признали Временное сибирское правительство, но в неполном составе, без его дальневосточного большинства и одиозной фигуры П. Я. Дербера. В экстренном порядке было решено собрать членов ВСП, оказавшихся на освобожденной от советов территории.
Первым в Омск вместе с ЗСК приехал министр финансов И. А. Михайлов, еще в Ново-Николаевске подключившийся к работе комиссариата. В Омске с середины июня в заседаниях ЗСК принял участие проживавший здесь министр иностранных дел П. В. Вологодский. Основную работу по собиранию других рассеянных по Сибири министров выполнил председатель СОД. И. А. Якушев, выпущенный 18 июня из красноярской советской тюрьмы. В итоге уже 28 июня 1918 г. собравшиеся в Омске министры постановили вступить во власть на освобожденной от большевиков территории [28]. Кроме П. В. Вологодского и И. А. Михайлова, в состав ВСП вошли В. М. Крутовский, Г. Б. Патушинский и М. Б. Шатилов. Спустя месяц, к ним присоединился приехавший из освобожденного Иркутска И. И. Серебренников. ЗСК был упразднен, а через месяц ликвидированы и все должности уполномоченных Сибирского правительства.
Легализация ВСП в составе министерской «шестерки» сохранила формальную связь с избравшей его Сибирской областной Думой. Приверженность некоторых министров умеренно социалистическим взглядам устраивала эсеровские круги. В то же время потанинцам импонировало вхождение в состав правительства нескольких известных областников. Омские кадеты увидели в нем, хотя и с оговорками, некую «Сибирскую Директорию», как бы «временного, соборного, коллективного президента с чрезвычайными полномочиями» [29]. Одним из решающих стал голос А. Н. Гришина-Алмазова. Поддержав Омское правительство, командарм при этом, по его словам, поручился перед офицерством за «правильный» политический курс ВСП. Гарантией являлась сосредоточенная в его руках вооруженная сила [30].
В то же время деятельность «Сибирской Директории» с самого начала протекала в обстановке углублявшихся противоречий, характерных для антибольшевистского сопротивления и предопределивших временный характер достигнутого компромисса. Левые усматривали в действиях правительства «реакционные и сепаратистские устремления». Правые, напротив, считали недостаточно решительными его шаги по искоренению леворадикализма. Те и другие не скрывали намерений изменить в свою пользу персональный состав ВСП. В армейских кругах усиливалось влияние сторонников военной диктатуры. Притязания на власть исходили также от дальневосточной группы членов Сибирского Правительства, от реанимированной Сибирской областной Думы, от Самарского Комуча. Нарастало иностранное вмешательство во внутрироссийские дела.
На этом фоне все явственнее стала обнаруживаться тенденция к независимому существованию самого Омского правительства, особенно после создания при нем делового кабинета из управляющих ведомствами, тяготевших к политическому центру. Административно-чиновничий аппарат в условиях политической нестабильности стал быстро прорастать во власть и постепенно захватывать политическое пространство. Закономерным результатом его усиления стало создание в конце августа 1918 г. Административного совета, получившего вскоре законодательные права.
Вместе с тем властные структуры антибольшевистского сопротивления оказались слабо укорененными в сибирском обществе, поскольку основная масса населения края оставалась летом 1918 г. в стороне от развернувшихся военно-политических баталий. Это обусловило повышенную зависимость новых органов власти от политической конъюнктуры и расстановки сил в верхних эшелонах антисоветского лагеря.
Продолжавшаяся в нем борьба за лидерство очень скоро привела к размыванию основы компромисса, вызвавшего к жизни Омское правительство. Кризис власти не заставил себя долго ждать, разразившись уже в сентябре 1918 г.
Н.С.Ларьков
Печатный аналог: Рынков В.М. Органы власти и управления Российской восточной окраины в январе — сентябре 1920 г. // Проблемы истории государственного управления и местного самоуправления Сибири в конце XVI — начале ХХI в. Материалы VII Всероссийской научной конференции (Новосибирск, 6–8 июня 2011 г.) / Отв. ред. В.И. Шишкин. Новосибирск: Нонпарель, 2011. С. 154–159. PDF, 266 Кб.
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 11–01–00222а).
Гражданская война на востоке России имела затяжной характер в силу окраинного положения, огромных расстояний, низкой плотности населения региона, значительного влияния на ход событий других государств — участников интервенции. В начале 1920 г. центр вооруженной борьбы с большевиками переместился в Забайкалье. До осени 1920 г. здесь функционировал политический режим атамана Г. М. Семенова, действовали созданные по его распоряжению органы власти и управления. Исследователи достаточно много внимания уделяли сюжетам, связанным с военным противостоянием семеновских войск и Народно-революционной армии ДВР. В последние годы популярностью пользуется изучение жизни и деятельности наиболее влиятельных военных руководителей «белого» Забайкалья (Г. М. Семенов, барон Р. Ф. Унгерн фон Штернберг). Вопросы же государственного строительства, хотя и нашли в последнее время отображение в публикациях В. И. Васильевского, освещены в самых общих чертах. Этим обстоятельством объясняется необходимость специального обращения к анализу структуры и функций органов власти и управления, действовавших при атамане Г. М. Семенове.
4 января 1920 г. А. В. Колчак распорядился «предоставить главнокомандующему вооруженными силами Дальневосточного и Иркутского военных округов генерал-лейтенанту атаману Г. М. Семенову всю полноту власти военной и гражданской на всей территории Российской восточной окраины, объединенной российской верховной властью», а также поручил ему «образовать орган государственного управления в пределах распространения его верховной власти». 10 января 1920 г. Г. М. Семенов, являвшийся в то время также атаманом Забайкальского казачьего войска, объявил о принятии должности «Главнокомандующего всеми вооруженными силами Российской восточной окраины», а 19 января учредил посты помощников главнокомандующего по военной и гражданской части. На первый был назначен генерал-майор М. И. Афанасьев, на второй — кадет С. А. Таскин, давний сподвижник атамана Г. М. Семенова, являвшийся ранее управляющим Забайкальской областью. Им было поручено разработать структуру вверенных отраслей и штаты учреждений. По предложению помощников главнокомандующего вместо министерств учреждались краевые управления, причем некоторые совместили в себе функции нескольких бывших министерств. К «гражданской части» были отнесены управления:
В последующие месяцы фактически действовали только первые два. В подчинении помощника по военной части оказались управления:
В качестве самостоятельного ведомства действовал государственный контроль. Главным контролером Российской восточной окраины назначен управляющий Забайкальским областным государственным контролем Б. Я. Сверженский. Вскоре появилось еще одно краевое управление — внешних сношений. Выявить решение Верховного главнокомандующего о его создании не удалось, но делопроизводственные документы и пресса свидетельствуют о том, что весной 1920 г. оно являлось одним из наиболее активных ведомств. Его задачи не сводились к взаимодействию с иностранными государствами. Большее внимание уделялось урегулированию отношений с другими дальневосточными областными политическими режимами, что призвано было подкреплять претензии атамана Г. М. Семенова на управление всем дальневосточным регионом. Главнокомандующий сделал ряд кадровых перестановок в руководящем звене Западного Забайкалья, Амурской, Сахалинской и Приморской областей, отказался признавать Временное правительство — Приморскую областную земскую управу, пришедшую к власти в Приморье в конце января 1920 г. Он неоднократно заявлял, что является единственным законным главой высшей власти на территории восточнее Байкала. В действительности доминирующее влияние атамана никогда не выходило за пределы восточной части Забайкалья, к лету 1920 г. благодаря партизанскому движению ограничилось городскими центрами и железнодорожными станциями этого региона и сельскими районами, прилегающими к Чите, а к началу осени сократилось до небольшого приграничного района в Даурии. В других регионах (Приморье, полоса отчуждения КВЖД) атаман Семенов мог только время от времени выступать в качестве одного из претендентов на власть.
Государственное строительство в Российской восточной окраине осложнялось и другими обстоятельствами. Большинство краевых управлений некому было возглавлять, и они практически не работали. Но некоторые областные учреждения бывшего Российского правительства, усиленные множеством эвакуированных из Сибири служащих, развернулись в подразделения краевых управлений и вели активную деятельность. Так, при почти никак не проявлявшем себя краевом финансовом управлении функционировало управление налогов и сборов, при управлении внутренних дел действовали отделы милиции, призрения, здравоохранения, при ведомстве военных дел — военно-санитарное управление, а при помощнике по гражданской части был учрежден осведомительный отдел, занимавшийся пропагандой. Но в целом стройного государственного аппарата организовать не удалось. Функции недействовавших министерств и Главных управлений переходили к помощникам главнокомандующего, а действовавшие тоже целиком зависели от них. Причем, параллельно с центральными ведомствами продолжали работу областные учреждения, возглавляемые управляющим Забайкальской областью В. М. Юринский.
Для разработки мероприятий по стабилизации финансового положения было организовано финансовое совещание. Непосредственно при Главнокомандующем для решения административно-хозяйственных вопросов был сформирован Военный совет. В дальнейшем эти органы играли важную роль в осуществлении внутренней политики, готовили на утверждение Г. М. Семенову соответствующие нормативные акты, хотя и не вписывались в систему центральных учреждений Российской восточной окраины.
Для усиления авторитета своей власти 21 апреля 1920 г. Г. М. Семенов принял Положение о краевом народном совещании. Право представительства в этом совещательном органе получили городские и земские управы, войсковое правительство Забайкальского казачьего войска, Бурятский национальный комитет, Читинская торгово-промышленная палата и ряд общественных организаций. Оно начало работать 6 июня 1920 г. под председательством кадета А. Г. Васильевского и всего провело до 9 сентября 35 заседаний. Скоро стала очевидна изоляция власти от общественности и необходимость расширения представительства и полномочий этого органа. 26 июня 1920 г. Главнокомандующий переименовал его в Краевое народное собрание, новые полномочия которого закреплялись в специальном положении. Оно предусматривало наделение Краевого народного собрания законодательными правами, а также пополнение его состава представителями от общественных организаций.
В тот же день Г. М. Семенов кардинально пересмотрел устройство высшей и центральной власти, приняв «Положение о временном устройстве государственной власти на территории Российской восточной окраины». Была создана более стройная система центральных ведомств, ликвидированы должности помощников Главнокомандующего по военной и гражданской части и главного контролера Российской восточной окраины. Действовавшие краевые управления переименовывались в ведомства, подчиненные непосредственно главнокомандующему, кроме того, учреждались несколько новых органов управления центрального уровня. В результате получилась структура из десяти ведомств:
Ввиду отсутствия преданных Г. М. Семенову, но опытных чиновников, пришлось некоторых проверенных людей поставить во главе сразу нескольких ведомств. Руководители центральных учреждений совместно составили Совет управляющих ведомствами под председательством А. В. Волгина. Законопроекты утвержденные советом передавались на обсуждение Краевого народного совещания и утверждались в редакции согласованной с председателем совещания. Регулярные заседания Совета управляющих ведомствами происходили в июле и в начале августа. Во второй декаде августа Г. М. Семенов распорядился начать эвакуацию ведомств на ст. Борзя. Есть информация, что Совет управляющих ведомствами там возобновил свою работу, но следов его заседаний и принятых решений за этот период выявить не удалось. Отдельные же ведомства продолжали функционировать в Чите и на ст. Борзя, о чем свидетельствует делопроизводственная документация.
Военные поражения от Народно-революционной армии ДВР и партизан, неспособность Главнокомандующего и его гражданского управления контролировать ситуацию в регионе, который страдал от бесчинств семеновских войск, обусловили постоянное и катастрофическое сужение социальной опоры семеновского режима. 13 августа Верховный главнокомандующий призвал Краевое народное собрание переехать на ст. Борзя под защиту своих войск. Но члены совещания отказались покинуть Читу. Специальной комиссией Краевого народного собрания были намечены влиятельные в Забайкалье политические партии, предпринимательские, кооперативные, профсоюзные и иные общественные организации, которым предложили выдвинуть представителей в законосовещательный орган. 12–14 августа Краевое народное собрание провело совещание с участием этих организаций, по результатам которого запросило Верховного главнокомандующего гарантировать соблюдение гражданских свобод и личной неприкосновенности. Атаман Г. М. Семенов ответил отказом. В свою очередь представители большинства общественных организаций выразили мнение о бесперспективности сотрудничества с представительным органом, не обладающим никакой реальной властью и не способным обеспечить безопасность своих членов.
23 августа Главнокомандующий издал приказ о роспуске Краевого народного собрания, но уже 25 августа он отменил его и повелел возобновить законодательную работу с 28 августа. Атаман передал Краевому народному собранию всю полноту гражданской власти. 2 сентября оно заявило о принятии власти в регионе, и на следующий день распорядилось пополнить свой состав представителями от общественных организаций и политических партий (включая коммунистов). Но уже 8 сентября оно заявило о самороспуске, сославшись на противодействие своей работе со стороны оппозиции. На следующий день оно собралось на последнее заседание с тем, чтобы окончательно оформить решение о самоликвидации.
Руководитель «белого» движения в регионе решил обрести широкую народную поддержку, стал активно использовать «демократическую» риторику, заявил о готовности передать всю гражданскую власть органу, сформированному общественностью. К 12 сентября 1920 г. в Чите в срочном порядке было образовано Временное Восточно-Забайкальское народное собрание. В последующие три дня им было сформирован Совет управляющих ведомствами во главе с кадетом А. А. Виноградовым. 18 сентября Главнокомандующий всеми вооруженными силами Российской восточной окраины атаман Г. М. Семенов передал этому органу исполнительную власть, распустив Совет управляющих ведомствами Российской восточной окраины.
Для дальнейшего пополнения состава Временного Восточно-Забайкальского народного собрания в октябре в Восточном Забайкалье были проведены выборы. В ходе последующего наступления Народной революционной армии Дальневосточной республики Временное Восточно-Забайкальское народное собрание вступило в контакт с партизанами, пополнилось представителями от местных революционных комитетов. В конце октября в результате выборов большинство в нем перешло к коммунистам. 3 ноября 1920 г. оно прекратило своё существование. Остатки семеновских войск и часть гражданского населения эвакуировались из восточного Забайкалья в полосу отчуждения КВЖД и Приморье.
В.М.Рынков
Печатный аналог: Симонов Д.Г. Система управления антибольшевистскими вооруженными силами на востоке России: реформы генерала М. К. Дитерихса (лето-осень 1919 г.) // Проблемы истории государственного управления и местного самоуправления Сибири в конце XVI — начале ХХI в. Материалы VII Всероссийской научной конференции (Новосибирск, 6–8 июня 2011 г.) / Отв. ред. В.И. Шишкин. Новосибирск: Нонпарель, 2011. С. 149–153. (PDF, 267 Кб) Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 11–01–00222а).
Фото: М. К. Дитерихс
К началу лета 1919 г. система управления антибольшевистскими вооруженными силами выглядела следующим образом. Верховный правитель адмирал А. В. Колчак занимал высший военный пост Верховного главнокомандующего. Начальником штаба Верховного главнокомандующего и одновременно военным министром Российского правительства являлся генерал Д. А. Лебедев. Он имел двух помощников — генерала Ф. Г. Бурлина — по управлению Штабом Верховного главнокомандующего (Ставкой) и генерала А. П. Будберга — по управлению военным министерством.
Находившиеся в ведении Ставки войска подразделялись на три отдельные армии — Сибирскую (генерал Р. И. Гайда), Западную (генерал К. В. Сахаров) и Южную (генерал П. П. Белов). Театр военных действий этих армий образовывали три военных округа — соответственно Тюменский, Курганский и Оренбургский. Главные начальники этих округов по совместительству занимали должности начальников снабжений армий. Тыловые военные округа (Омский, Иркутский и Приамурский) находились в ведении военного министерства.
При всей внешней стройности подобная система управления, относительно к ее верхней составляющей, имела ряд недостатков. Прежде всего, совмещение двух должностей — руководителя Ставки и Военного министерства — объективно не позволяли генералу Д. А. Лебедеву осуществлять полноценное руководство в отдельности каждым из этих органов. Такой объем работы для одного человека был объективно неподъемным. Объединение в одних руках Ставки и Военного министерства, состоявшееся в мае 1919 г., являлось в первую очередь результатом жесткого противостояния в высших военных кругах, и лишь затем — стремлением к оптимизации системы военного управления.
По мнению Г. К. Гинса, «надежды на то, что генерал Лебедев, после того как он совместил положение начальника штаба с должностью военного министра, инкорпорируется в Совет министров и таким образом сблизит военные дела с гражданскими совершенно не оправдались. Лебедев даже не появлялся в Совете министров. Его заменял генерал Будберг, который проявлял большую трезвость суждений, деловитость и подготовленность. Но он не был вершителем судеб, потому что блестящая ставка оставляла Военное министерство в тени» [1].
Находясь вместе со Ставкой в отдаленном от фронта Омске, и оказавшись втянутым во все хитросплетения внутриполитической борьбы правящих кругов, Д. А. Лебедев не имел возможности оперативно принимать решения по руководству находившимися на фронте армиями и координировать их боевые действия. В результате в военных и политических кругах постепенно начало складываться, и в конце-концов сложилось мнение, что Ставка, занимаясь политикой, мало интересуется проблемами фронта. Об этом открыто, в нарушение всякой субординации, заявил командующий Сибирской армией генерал Р. Гайда.
Начавшееся с конца мая 1919 г. отступление колчаковских армий потребовало решительных кадровых и организационных изменений. В этих условиях на военный Олимп начал стремительно продвигаться генерал М. К. Дитерихс. Его авторитет и прежние военные заслуги по мнению адмирала Колчака могли стать залогом выхода из кризисной ситуации на фронте.
В целях согласования действий Сибирской и Западной армий и Речной боевой флотилии адмирал А. В. Колчак 20 июня 1919 г. в полном составе подчинил их генералу М. К. Дитерихсу на правах главнокомандующего фронтом [2]. Приказом адмирала А. В. Колчака от 14 июля 1919 г. генерал-лейтенант М. К. Дитерихс был назначен на вновь учрежденную должность главнокомандующего Восточным фронтом с подчинением ему всех войск Сибирской и Западной отдельных армий, которые сводились в три неотдельные армии. При этом Сибирская армия разделялась на 1-ю Сибирскую под командованием генерал-лейтенанта А. Н. Пепеляева и 2-ю генерал-лейтенанта Н. А. Лохвицкого, а Западная преобразовывалась в 3-ю, во главе которой остался генерал-майор К. В. Сахаров [3]. Следует отметить, что в результате этих преобразований у командующих армиями были изъяты полномочия по организации снабжения и комплектования подчиненных им частей и соединений. Отныне эти вопросы должны были решаться в штабе фронта.
Курганский и Тюменский военные округа на театре военных действий 6 августа были упразднены и объединены в Тыловой округ Восточного фронта (главный начальник округа — генерал-майор А. Г. Георгиевский) [4]. Ко времени образования Тылового округа в его состав были включены Тобольский, Ялуторовский, Курганский, Ишимский, Тарский, Петропавловский и часть Тюкалинского уезда до левого берега р. Иртыш. Позднее, 16 августа, территория округа расширилась за счет Кокчетавского, Атбасарского и Акмолинского уездов [5]. Для координации деятельности уездных воинских начальников 24 июля 1919 г. образована Местная бригада Восточного фронта. Назначенный начальником бригады генерал-майор Г. С. Николаев непосредственно подчинялся начальнику тылового округа [6]. Для упорядочения пополнений Восточному фронту все кадровые бригады 1-й, 2-й 3-й армий были разделены на прифронтовые с непосредственным подчинением командующему армией и тыловые, подчиненные начальнику тылового округа фронта [7].
10 августа адмирал Колчак возложил на главнокомандующего Восточным фронтом генерала М. К. Дитерихса временное исправление должностей начальника штаба Верховного главнокомандующего и Военного министра. Вместе с тем отдельные органы управления Восточным фронтом подлежали упразднению, с возложением всех их функций на Ставку и органы центрального военного управления. В тот же день генерал Дитерихс приказал штаб Восточного фронта — расформировать [8]. 12 августа генерал Дитерихс назначил генерал-майора А. И. Андогского — первым помощником, генерал-майора П. Г. Бурлина — вторым помощником, генерал-лейтенанта А. П. Будберга — третьим помощником начальника штаба Верховного главнокомандующего. Причем за последним сохранялся пост управляющего Военным министерством [9].
Управляющий Военным министерством генерал А. П. Будберг все эти распоряжения охарактеризовал как «до нельзя странные», так как упразднялись только что сформированные штабы фронта и управления главного начальника снабжения фронта, а снабжение армий возлагалось непосредственно на главные управления Военного министерства, — «что то весьма импровизированное и противоречащее всему духу положения о полевом управлении войск…».
«Из этих распоряжений, — писал А. П. Будберг, — лезет какое-то непонятное мне легкомыслие и подозрение, что новое трехглавое начальство совершенно не представляет себе, как производятся и что значат такие преобразования и реформы… Для Дитерихса эти сложные, требующие многих недель времени переделки, представляются тем же, что переложить поводья из одной руки в другую» [10].
В результате преобразований, продолжавшихся около полутора месяцев, генерал Дитерихс вернул всю систему военного управления к положению, существовавшему до начала формирования структур Восточного фронта. Но возвращение прежних функций Ставке уже не могло привести к восстановлению ее жизнедеятельности, так как за эти полтора месяца изоляции она утратила контроль за ситуацией на фронте. Поэтому 18 августа генерал Дитерихс вынужден был отдать распоряжение вновь сформировать походный штаб главнокомандующего Восточным фронтом.
Сохранив за Дитерихсом временное исправление должности начальника штаба Верховного главнокомандующего и главнокомандование Восточным фронтом, 27 августа 1919 г. адмирал Колчак возложил на управляющего Военным министерством генерала А. П. Будберга исправление должности военного министра с непосредственным подчинением Верховному правителю и Верховному главнокомандующему [11]. Но при этом тыловые округа были изъяты из ведения военного министра и переданы в распоряжение главнокомандующего фронтом [12].
17 сентября адмирал Колчак повелел Ставку в настоящем ее составе расформировать, а главнокомандующему Восточным фронтом сформировать штаб и управления Восточным фронтом. Взамен упраздняемой Ставки решено было сформировать новый штаб Верховного главнокомандующего, разработка штатного расписания которого возлагалась на генерала Н. Н. Головина. Впредь до сформирования Штаба Верховного главнокомандующего и Штаба Главнокомандующего Восточным фронтом, главнокомандующему фронтом генералу Дитерихсу предписывалось исполнять обязанности и начальника штаба Верховного главнокомандующего.
Спустя десять дней, 27 сентября генерал Дитерихс утвердил вновь разработанный временный штат Штаба Верховного главнокомандующего, в структуре которого имелись: Управление генерал-квартирмейстера, состоящее из оперативного и разведывательного отделов, и Управление дежурного генерала, в состав которого входили отдел Генерального штаба и по общим вопросам, инспекторский отдел, общий отел, а также управление коменданта Главной квартиры. Всего в штабе предполагалось иметь 50 офицеров и чиновников, 63 солдата, пять экипажей и восемь лошадей [13].
И лишь 1 октября 1919 г. генерал Дитерихс приказал из Ставки и Походного штаба главнокомандующего Восточным фронтом сформировать штаб и управления Восточного фронта. Управление Восточным фронтом предписывалось образовать из штаба фронта (генерал-майор П. Ф. Рябиков) и отдельных управлений начальников, подчиненных непосредственно главнокомандующему, в том числе Управления полевого инспектора артиллерии фронта (генерал-майор В. Н. Прибылович), Управления полевого инспектора инженеров фронта (генерал-лейтенант А. И. Ипатович-Горанский), Управления полевого инспектора интендантства фронта (полковник В. А. Лукашевский), Военно-административного управления фронта (генерал-майор С. А. Домонтович), Осведомительного управления фронта (полковник Д. Н. Сальников) и личного конвоя главнокомандующего (поручик М. К. Ермохин) [14].
По свидетельству генерала К. В. Сахарова, «…реформы принесли вместо улучшения и облегчения большой вред. Надо было сначала подготовить тыл, провести быстрые и решительные реформы там, наладить безотказную работу и лишь после того ввести управление армиями в нормальную линию централизации. Так это представляется не только теперь, через призму прошлого времени, это было ясно и в те дни; я и мои ближайшие помощники делали тогда ряд представлений, пробовали доказать вред ломки, но, не достигнув ничего, обратили все свои силы на работу при новых условиях» [15].
Подобного же мнения придерживался генерал Г. И. Клерже:
«Генерал М. К. Дитерихс бросил на произвол судьбы весь вопрос тыла и управления им» [16].
В течение августа—октября 1919 г., в период решающих боев на фронте армия адмирала Колчака не имела полноценных высших органов военного управления, которые находились в состоянии перманентной реорганизации. Фактически, генерал Дитерихс разрушил всю ранее существовавшую систему высших органов военного управления, но взамен не создал ничего более-менее действенного. Армия и тыл в результате этих реформ оказались предоставленными сами себе без какой-либо системы взаимодействия. М. К. Дитерихс, сосредоточив в своих руках широкие права и полномочия, оказался не в состоянии воспользоваться ими. При наличии людских и материальных ресурсов, но в отсутствии механизмов управления войсками, снабжения и пополнения действующих на фронте соединений, колчаковская армия и опиравшийся на нее политический режим были обречены на поражение.
Д.Г.Симонов
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — http://zaimka.ru/
