• Посм., ещё видео
Уже доводилось высказывать мысль о том, что главная проблема современной России в том, что в ней одновременно нераздельно и неслиянно живет два народа – русский и советский. Разделиться они не могут, поскольку живут в одно и то же время в одном и том же месте. Слиться неспособны из-за того, что слишком велика разница в их мировосприятии, ценностях, императивах, словом во всем том, что обычно называется «духом».
Советские – это результат работы большевицких «генетиков» и «селекционеров» по выведению «новой общности людей – советского народа». Homosoveticus, коротко говоря. Характеризуются они крайним маловерием (скорее, суеверием), лицемерием и приспособленчеством (на собрании – одно, дома – другое), криминализированностью (тащи с завода каждый гвоздь – ты здесь хозяин, а не гость), коррумпированностью, завистью к более успешным, «патриотической» спесью в сочетании с убежденностью, что страна живет «во враждебном окружении» (этакий комплекс неудачника, который должен постоянно всем окружающим доказывать свою мнимую «крутизну») и тайным желание в это самое «окружение» сбежать.
Живут советские люди не только в РФ, но и «бывших советских республиках». Кстати, именно их многочисленность на корню подрывает попытки создания нормальных русских организаций на отпавших от России окраинах. Апеллируя к родному для них советскому прошлому, они оправдывают или отказываются признавать преступления большевицкого режима, чем подрывают доверие местного население и «удобряют почву» для национал-сепаратистов, строящих свою пропаганду на будто бы «русскости» советской власти.
Русские – это остатки того народа, который создал Российскую Империю. Это результат недоработки большевицких «селекционеров», плод «игры генов». Это «внутренние эмигранты», люди не советские, а подсоветские, как называли их в эмиграции. По своим природным качествам это люди религиозные, «отягощенные» моральными нормами, принципиальные, прямые в общении, хотя при этом часто скромные до застенчивости.
Хочется сразу оговориться: не все советские люди на личном уровне какие-то негодяи, и не все русские – «ангелы во плоти». И среди первых достаточно лично порядочных людей, и среди вторых – вполне нерукопожатных типов. Грань пролегает не по индивидуальным качествам отдельно взятых персоналий, а по внутренней общности моральных установок: возможного и недопустимого, порядочного и бесчестного, должного и необязательного, важного и второстепенного.
Существенно также, что русскость/советскость в народонаселении России пребывают в некоем хаотическом «броуновском движении», а не просто передаются «по наследству» от родителей. Общество расколото на два народа со своими ценностями и установками, и народы эти постоянно между собой смешиваются и размежевываются, сообщаются и делятся.
Понятно, что в чистом виде, «эталонных» совков и русских немного. Общность, смешанность проживания порождает всевозможные «гибриды», и огромная часть народонаселения относится к промежуточному, «среднему слою», движение которого в нравственном смысле к русскости или советскости очень зависит от различных факторов и обстоятельств.
Тем не менее, два эти народа с разными императивами существуют. И разделение это куда больше и принципиальнее того, которое было внесено в русское общество Великими западническими реформами Императора Петра I. Многие мыслители справедливо указывали, что его преобразования имели следствием, в частности, формирование в России двух культур и двух жизненных укладов – дворянско-европейского и простонародно-русского.
Коренная причина этого кроется в том, как именно и с какой целью был создан советский народ. Важно понять, почему подавляющая часть твердых православных и верных монархистов, не испытывая ни малейшей любви или пиетета по отношению к февральским заговорщикам, либералам, встали на их сторону (большинство белых вождей поддержали Февраль) в ходе Гражданской войны. Если февралисты хотели Россию изменить, то большевики недвусмысленно и четко ставили задачу: Россию уничтожить.
Как отмечал в своих работах прот. Лев Лебедев, эта цель была сформулирована еще Карлом Марксом, который среди прочего учил о том, что есть не только реакционные классы, но и реакционные народы (из коих главнейший – русский), и народы эти должны быть уничтожены, и «это тоже прогресс». Для выполнения этой задачи была захвачена страна, для этого начали Гражданскую войну, для этого развязали красный террор, для этого физически ликвидировали целые (и лучшие!) слои общества – духовенство, дворянство, офицерство, казачество, для этого создавали условия для голодоморов, для этого устроили «большой террор», для этого бездарно гробили людей в войне, для этого достигали мировых рекордов в абортировании.
Советский народ создавался большевицкими идеологами не как «разновидность» русского, а как его антипод (равно как и советское государство было не «Новой Россией», а «Антироссией»). По задумке красных «селекционеров», реакционные русские должны были вымереть как мамонты, уступив место «новой общности людей – советскому народу» — основе будущего «нового человечества». «Прогресс» должен был восторжествовать.
Сами совки в массе своей себя анти-русскими не считали, напротив, многие полагали, что принадлежат именно к русскому народу. Обилие тактических уверток режима, выдвигавшего, по случаю разных надобностей, различные лозунги, позволяло эффективно использовать и такое настроение народонаселения.
Парадоксальным образом постепенное замещение во власти убежденных анти-русских (большевиков старого закваса) на выведенных ими совков (людей, не отягощенных идеалами, но привыкших к каждодневному приспособленчеству), положило предел целенаправленным «селекционным» работам. По мере роста внутренней идейной индифферентности власти (официально идеология оставалась прежней) шло постепенное свертывание активной работы «генетиков». Советизация шла как бы по инерции, в рамках заданного ранее тренда, но уже без прежних сконцентрированных усилий.
Чем слабее давил пресс, тем чаще играл свою роль фактор генной памяти, тем больше появлялось недосоветских людей, тем выше росли их шансы на выживание (разумеется, при определенных ограничениях).
Если рассматривать дальнейшие исторические события сквозь призму существования советского народа, то получается, что именно его беспринципность и привычка к бесконечному приспособленчеству и стали причиной крушения власти коммунистов и распада СССР. Остатки русского народа, разумеется, поддержали ликвидацию режима, хоть и с явной опаской – сказывался многолетний, хоть часто и неосознанный, опыт недоверия к любым переменам, инициированным «сверху»
Cтого времени и по сию пору, деятельность русских людей держится по-преимуществу на энтузиазме отдельных лиц и групп. Они «пробили» канонизацию свв. Царственных мучеников и новомучеников Российских, они ремонтируют и строят храмы, инициируют установку памятников Государям и их верным слугам, они издают книги и СМИ, они возрождают национальные традиции и пр. Но работе этой катастрофически не хватает организованности, координации, финансовой поддержки. Почти все, что удается сделать, происходит в рамках частных инициатив, выход на государственный уровень надежно заблокирован.
Польза, которую могли принести России советские люди, исчерпывалась тем вредом, который они своей беспринципностью нанесли агрессивному антирусскому большевицкому режиму. К работе позитивной, созидательной, не на себя и свой карман, а во имя идеалов и будущего страны, совки совершенно неспособны. Заложенный еще в революционном советском роддоме ленинский принцип «грабь награбленное» пророс, расцвел и дал «добрые плоды» в период «дикого капитализма» 1990-х. Деградация приняла такой размах, что вынудила совковые верхи откорректировать режим в рамках понятных для них принципов укрепления «вертикали власти», повышения «управляемости структур», обеспечения стабильности.
Следствием такой идеологической упаковки стал «отказ от очернения нашей истории» (т.е. запрет или жесткие ограничения в обличении большевицких преступлений, которые отныне было положено расценивать как «отдельные недоработки»), сворачивание процесса возвращения исторической топонимики, борьба с «вандализмом» в отношении идолов коммунистических бонз, педалирование отмечания советских праздников (от 8 марта до Дня чекиста) и т.д., и т.п.
С самых высоких трибун звучат призывы не забывать «полезного советского опыта», «брать все лучшее», «возрождать традиции» (разумеется, отнюдь не русские, а те, что «родом из Октября» — «посовременнее» да духовно поближе власть предержащим).
Экраны зомбиящиков заполонили «шедевры отечественного кинематографа» 1930-1980-х годов, живописующие счастливую советскую жизнь, ликвидацию белых недобитков – «контры, негодяев и садистов», романтику революционной борьбы, подвиг «строителей социализма». Власть сформировала заказ и на съемку новых «ностальгических сериалов» в том же ключе, иногда в чуть подредактированном виде: недостатки, де, были, но «время такое было», «иначе было нельзя», «иначе страна вообще погибла бы», etс. Но герои те же: «благородные чекисты», «мудрые правители», «великие военачальники», «энтузиасты соцстроительства»; антигерои, что характерно – тоже те же: «контра», «недобитки», «пособники».
В потугах «отмыть до бела красного кобела», десятки борзописцев сочиняют тонны макулатуры, «опровергающей клевету либералов-западников» на «славное советское прошлое», «подвиг народа», «великих вождей» и пр. Этими «шедеврами» «альтернативной истории» завалены полки книжных магазинов. Ее тиражированием в Интернете занимаются тысячи ностальгирующих по «великому прошлому» сопляков, которые не знавали на собственном опыте не только «реального социализма» Ленина-Сталина, но и брежневско-андроповского гниения.
Но это идеологическая «прикормка» для публики общественно активной. Что же касается основной обывательской массы – для нее достаточно постулата аполитичности, взлелеянного тем же зомбиящиком культа получения удовольствий и комфортной жизни. А к политике и истории – отношение «объективное», теплохладное. Помните, «ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч, но как ты тепл… то извергну тебя из уст Моих» (Откр., 3, 15-16)?
«Объективность» эта – одна из самых больших угроз для будущего России. По сути, она означает отказ (для большинства – неосознанный; для тех, кто «в курсе» — тщательно культивируемый) от нравственного идеала, от той основы, на которой зиждется здоровая духовная жизнь человека. «Относительность» добра и зла – вот, что утверждает новосоветская идеология. Для сравнения: «Какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами?» (2 Кор. 6, 14-16).
Для утверждения этого принципа все средства хороши: и строительство православного храма на площади Октябрьской революции, и идол Ленина на Преображенской, и установка памятника Царю-Мученику в области, продолжающей носить имя «в честь» его убийцы Свердлова, и приравнивание мумии Ленина к мощам святых, и официальное празднование как памяти свв. новомучеников и исповедников Российских, так и Дня чекиста, и все прочее в том же духе, чем буквально пестрит наша жизнь.
Потому и допускается прославление святых мучеников, открытие памятников Государям, строительство храмов – они не страшны пока в общественном сознании «нормально» их соседство с мавзолеем, звездами на московском кремле, истуканами большевицких палачей, повсеместной советской топонимикой и превознесением подвигов красных героев Гражданской войны.
А раз так, то неизменно актуальным остается «советский вопрос». Это вопрос не о прошлом, а о будущем нашей страны. Это вопрос о том, какой народ выживет в России – русский или советский, ждет ли нас возвращение на исторический путь или ползучая советизация и превращение в «объективистов», не различающих света от тьмы.
Поскольку контроль над большей частью социальной инфраструктуры сохраняется у советских, русским остается лишь исконный путь – тесней сплотиться вокруг тех институций, которые неразрывной нитью продолжают связывать их с Исторической Россией – Православной веры и Церкви, а также Династии Романовых. Иного пути для подлинного национального возрождения нет.
Пожалуй, можно было бы использовать более привычный термин «десоветизация», и он в очень большой степени отражает поставленную цель, но все же не полностью. Потеря русскости, то есть отход от вековых идеалов нашей национальной триады – Вера, Царь, Отечество (подчеркнем: именно в такой последовательности!) – началась еще до того, как власть над страной захватила интернациональная банда богоборцев-русофобов. А после того, как власть Красного Хама рухнула, Россия подверглась новым атакам чуждых идей, во всем разнообразии современного «плюрализма» антихристианских учений, к сожалению, нашедших немало приверженцев.
Кроме того, самого по себе отказа от советчины недостаточно. Это прекрасно видно на примере Украины, где на квазигосударственном уровне большевицкая ложь была заменена на ложь самостийническую. И ленинопад нимало не привел к возвращению южнорусской ветви народа к ее реальным историческим корням. Точно таким же образом усвоение русской нацией каких-нибудь нацистских, либертарианских или иных «прогрессивных» воззрений, идеологически вполне антагонистичных коммунизму, не изменит ситуацию к лучшему.
Таким образом, необходима именно рерусификация. Причем нужна она не только российской государственности и, в частности, ее форме, но, прежде всего, самой русской нации, потерявшей ориентиры, забывшей свою историческую суть. Не может быть возрождения России как Русского Православного государства без возвращения ее народа к тому, что создало и его самого, и его государственность – Православной вере. Государственность – это тело, форма, в которую облекается дух нации.
Неслучайно известный идеолог коммунизма Карл Маркс учил своих последователей, что победа революции в Европе невозможна без уничтожения не только реакционных классов, но и «реакционных народов», главным из которых он называл русский (помните, «Россия – жандарм Европы»?). В свою очередь, эффективная борьба с ним невозможна, пока он крепко держится за свою духовную основу – Православие. То есть враги России – не просто геополитические, а, так сказать, сущностные, ведущие борьбу не за «интересы», а на уничтожение – четко понимали стратегию этой борьбы.
Полная ликвидация Христианской Империи невозможна без разрушения ее государственности, то есть организованной системы защиты от внешних покушений. Это, в свою очередь, немыслимо без уничтожения главы, центра, средоточия этой системы – Государя, Помазанника Божия. Но и это сделать не получится, пока существует русский народ, верный своим историческим идеалам и задачам, достойно несущий миссию, данную ему Богом. Ну и, наконец, борьба с ним не будет результативна, пока он держится за свою духовную сущность – Православие. Именно исходя из этой системы, внутрироссийские эмиссары антирусских сил (как сознательные, идейные русофобы, вроде Ленина, так и наивные мечтатели о «прогрессе»), и выстраивали стратегию своей борьбы. И, увы, как известно, немало в этом преуспели, особенно в ХХ столетии.
Во всем изложенном нет ничего принципиально нового, об этом немало писали русские мыслители и публицисты национального направления. Напоминаем же мы об этом лишь для того, чтобы акцентировать: подлинное возрождение возможно только на «твердом основании»: в обратной последовательности от схемы разрушения. То есть сначала народ должен вернуться к своей духовной основе – Православию. Лишь после этого он осознает свою миссию и вернет себе естественного главу – Государя. И уже только затем можно говорить о воссоздании Империи – мирового оплота на пути антихристовых сил. И стратегией, которая дает перспективу отстроить подлинную Россию может быть только максимальная рерусификация нашего общества.
К сожалению, богоборческие силы, державшие страну в порабощении на протяжении 70 лет, немало преуспели в своей работе по разрушению русскости покоренного населения. И если сама раковая опухоль большевизма на государственном уровне удалена, то метастазы советчины – как идеологической, так и психологической – продолжают поражать организм русского народа. Сложность борьбы с ней обусловлена несколькими факторами.
В странах Восточной и Южной Европы господство коммунистов длилось меньше полувека, еще живы были те, кто успел пожить в нормальных условиях. Не говоря уж о том, что никогда режимы в этих странах не могли даже в малой мере сравниться со свирепостью и беспощадностью большевиков. Поэтому декоммунизация там шла гораздо проще.
Кроме того, за 70 лет советская власть постепенно видоизменялась. Сначала была революционная истерия с массовыми убийствами, экспроприациями, насилиями. Хаос, в котором интернациональный сброд, съехавшийся со всего мира и поставивший под свои знамена местных подонков и обманутых дурачков, делал, что хотел, разжигая «пожар мировой революции». Россия рассматривалась исключительно как плацдарм для дальнейшего захвата планеты. Никто не стеснялся называть вещи своими именами: Ленин прямо говорил о «завоевании страны», Троцкий – о «белых рабах», бессудное физическое уничтожение целых классов и сословий было открыто декларируемой целью.
Но «земшарной республики советов», о которой мечтали поработители России, не случилось. Красные бунты в Венгрии и Германии были подавлены. Тогда богоборческая система стала трансформироваться. Ни в коей мере не отказываясь от цели мировой революции и уничтожения русской цивилизации, большевики создали государство-оплот будущего постепенного завоевания мира, который, естественно, рассматривался, как «враждебное окружение». При малейшей возможности захваты осуществлялись: достаточно ознакомиться с итогами II Мировой войны в Восточной и Южной Европе и на Дальнем Востоке. Словом, везде, куда приходила красная армия. При этом внутри страны был отлажен механизм чудовищной человеческой мясорубки, в которой гибли миллионы случайных людей. Система бессмысленного на первый взгляд государственного террора создала такую атмосферу всеобщего страха, что ее хватило еще на два поколения вперед.
Появление ядерной бомбы внесло новые корректировки в режим. Не меняя идеологических установок и не отказываясь от цели мировой революции, технологией прямой оккупации «вражеских стран» пришлось пожертвовать. Началось противостояние двух блоков с борьбой за влияние в туземных странах. Рабский труд лагерной сталинской системы не давал возможностей для экономической конкуренции с «враждебным окружением», режиму пришлось искать более мягкие формы эксплуатации населения и природных богатств России. В менее богатой стране перевернутая с ног на голову социалистическая экономика обанкротилась бы за несколько лет, но огромные захваченные ресурсы помогали коммунистам как-то держаться на плаву.
Позднесоветский период характеризовался идеологической деградацией. Официально от мировой революции, конечно, никто не отказывался, но эта цель стала очевидно недостижимой в обозримом будущем (как, впрочем и сам коммунизм). Поэтому противостояние двух блоков все больше переходило в чисто геополитическую плоскость. «Идеология», конечно, подключалась, но по-преимуществу для «внутреннего пользования» в туземных странах, вожди которых, готовы были «за сходный кошт» присоединиться к «народно-демократическому блоку». Примечательно, однако, что если Запад, ставя «своих негодяев» в странах Африки, Латинской Америки или Азии, выкачивал оттуда ресурсы, то СССР, наоборот, безостановочно спонсировал своих сателлитов в рамках «интернациональной помощи» «пролетариям всех стран».
Внутри страны, отсутствие постоянного террора привело к утрате тотального страха, по крайней мере, у новых поколений. «Социалистическая экономика» очевидно проигрывала нормальной, а «гонка вооружений» не давала использовать имеющиеся ресурсы для повышения уровня жизни внутри страны. При этом насаждение атеизма и потворство низменным инстинктам постепенно привело к деградации общественной морали.
В конце-концов Запад просто разорил СССР. Не имея возможности конкурировать и понимая, что надо что-то менять, чтобы выжить, коммунистическое руководство провозгласило «мирное сосуществование», «перестройку», и в итоге рухнуло на фоне всеобщего недовольства идеологическим, экономическим и социальным банкротством режима.
Радикально настроенным юнцам преподносят «революционную романтику» и «энтузиазм первых пятилеток». Любителям «твердой руки» — рассказ о сталинском «порядке» и сидящих по лагерям «врагах народа – ворах, коррупционерах и иностранных шпионах». «Великодержавникам» — о «красной империи», которую «боялся весь мир» и об успешном геополитическом противостоянии с «нашими западными партнерами». «Прогрессистам» подсовывают фейковую «цитату» Черчилля о «Сталине, принявшем страну с сохой, а оставившим с ядерной бомбой» и вещают о спутнике и «первом человеке в космосе». Сторонникам стабильности – о процветании периода «застоя», когда будто бы магазины ломились от «натуральных» продуктов и «все были уверены в своем завтрашнем дне». К последнему добавляются еще и «воспоминания очевидцев», о том, что «в свое время» трава была зеленее, а девушки моложе. Все это, в сочетании с откровенным мифотворчеством пробольшевицких агитаторов, подстроенным под сегодняшние настроения, серьезно затрудняет процесс десоветизации.
Вторым фактором стало то, что большевики, особенно первые полстолетия своего господства в стране, четко следовали русофобским заветам свих заграничных наставников. Уничтожение русских и русскости под видом борьбы с «великодержавным шовинизмом» велось ударными темпами. Если развитие «национальных» культур и традиций в СССР позволялось и даже поощрялось, то от русской остались лишь матрешки и гжель, призванные радовать интуристов. Из русских сделали «межнациональную» прокладку, «цемент», не имеющий своего лица и своей ценности, и призванный объединять «разнообразные культуры народов СССР». Национальная мысль, национальная идея для русских стали табу. Больше того, среди южнорусской и западнорусской ветвей народа насаждалась – искусственно, а порой насильственно – их «нерусскость».
Третий момент заключается в том, что абсолютно для всех народов власть коммунистов стала результатом оккупации. И для народов Восточной и Южной Европы (можно сколько угодно говорить об «освобождении от фашизма», но лечение чумы путем заражения проказой – странный метод) и даже для жителей «союзных республик» все было ясно и очевидно – их завоевали «русские». Именно поэтому антикоммунизм неизбежно смешивался с прямой русофобией, что, в целом, вполне устраивало Западных оппонентов СССР. В итоге в 1980-1990-х годах русские в массе своей попали в психологическую ловушку. Чувствуя антагонизм антикоммунистов-русофобов, они невольно сами стали отождествлять себя с большевиками. Русский антикоммунизм, понятный и психологически близкий людям в 1920-1950-х годах, когда еще очень хорошо помнили, как красные завоевывали Россию и как насаждали свое господство, к излету советчины, учитывая ударную дерусификацию народа, сменился серым «цементным» беспамятством.
Наконец, четвертым фактором, ставшим следствием всех вышеперечисленных, стала организационная беспомощность русских, в критически важный момент падения большевизма. Утратившие свою национальную самоидентификацию люди безучастно смотрели (а иногда и активно поддерживали!) на распад страны, созданной поколениями их предков. Больше того, они не сумели оседлать даже мощную волну стихийного (увы, не идейного, а бытового, «колбасного») антикоммунизма конца 1980-х – начала 1990-х для того, чтобы провести радикальную внешнюю десоветизацию страны: запретить компартию и осудить ее идеологию, сбросить расставленных по городам идолов русофобов-теоретиков и русофобов-практиков, вернуть исторические имена населенным пунктам, улицам и площадям, «прикопать» мумию большевицкого «бога» и пр.
Но это крайне сложный путь. В силу перечисленных факторов, сознание народа пронизано метастазами большевизма. Больше того, есть активные очаги поражения национального организма, откуда продолжает распространяться идейная зараза. Появляются и новые болезни (достаточно вспомнить поразившее общество храмоборчество, распространяющиеся либерализм, феминизм и прочие антихристианские учения). Противостоять им нужно прямо сейчас. Опыт Западной Европы или той же Украины показывают, что всего два десятка лет целенаправленной обработки населения в нужном идеологическом ключе дают «превосходный» результат.
По милости Божией, у нас есть антидот – Церковь Христова, которая, несмотря на всю извилистость исторического пути, является основой рерусификации, единственной надеждой на ее победу. Но для этого русские, стремящиеся держаться корней, должны не просто «с уважением относиться» к Церкви, не признавать ее «традиционно важное значение», а войти в нее, жить в ней, нести ее миссию, проповедовать самой своей жизнью ее ценности. Только так можно вернуть нашему народу русскость, его исторический путь и национальную цель, только так можно заложить фундамент Новой Святой Руси.
Михаил Кулыбин
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — monarhist.info
