<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
Декабристский заговор, как известно, вызревал не год и не два. Однако, к тому моменту, когда будущие «русские якобинцы» только-только приступили к созданию своих «тайных обществ», в России уже более века действовала целая сеть самых настоящих тайных обществ с разветвлённой агентурой и прекрасно отлаженной системой оповещения. Общества эти, хорошо законспирированные, вели свою тайную войну против правительства, Династии и Православной Церкви. Наконец, эти тайные общества имели в своём арсенале собственное религиозно-мистическое учение (хотя и достаточно рыхлое и синтетическое), которому отводилась роль официальной религии в случае победы этих деструктивных сил над силами Добра и Порядка. Нет, господа, мы говорим не о масонах – мы говорим о сектантах-раскольниках.
Известно, что никакой единой «старообрядческой церкви» нет и никогда не существовало: раскол породил бесчисленное число всевозможных групп, группочек, всевозможных «согласий» и сект, многие из которых вобрали в свою практику самые дикие и тёмные предрассудки, откровенно еретические, а то и вовсе дохристианские традиции и обряды. При желании, можно проследить у многих групп «родовые черты» манихейства и богумильства, катарской ереси, а то и вовсе зороастрийские практики. Находясь на нелегальном положении, превратившись, по сути, во «внутренних эмигрантов», в диаспору, все без исключения раскольнические группировки унаследовали черты, свойственные любой диаспоре. При этом, как бы ни отличались «догматы» разных раскольничьих группировок, сект и «согласий», идеологическая составляющая (если можно так выразиться), была единой: официальная, очищенная Патриархом Никоном от мракобесия Церковь почиталась «антихристовой», а каждый Государь из Дома Романовых объявлялся новым «антихристом», врагом «истинной веры», с которым надлежало вести борьбу.
Со второй половины XVII и до конца XVIII столетия эта борьба вспыхивала в виде «стихийных народных возстаний» против представителей государственной власти. Достаточно вспомнить бунт казаков-староверов под предводительством Разина, захват разинцами и «капитонами» Соловецкого монастыря, стрелецкий старообрядческий бунт в Москве, мятеж казаков-раскольников под предводительством Кондратия Булавина, Чумной бунт в Москве, во время которого был убит архиепископ Амвросий, или печально знаменитую «пугачёвщину». Этот «раскольничий джихад» продолжался сначала в Царстве Московском, а затем и в Российской Империи более века.
Уже во времена царствования Екатерины Великой и Государя-рыцаря Павла I в руках руководителей секты скопцов скопились финансовые средства, и немалые, что позволило им монополизировать тогдашний судно-ростовщический рынок в Империи (и – мой привет всем, рассуждающим всерьёз о «евреях-ростовщиках», которые сидели в те годы за чертой оседлости и не могли даже мечтать о таком размахе!). Схема была проста: скопцы предлагали «помощь», например, крестьянам, попавшим в долги или желающим выкупиться у помещика – в обмен на согласие присоединиться к секте, пройти ритуал «наложения печатей» (т. е., оскопления) и передать секте своё имущество после смерти. Уже в начале XIX столетия крупные финансовые воротилы-скопцы Ненастьев, Костров, Солодовников жили в Петербурге, где продолжали вовлекать в свои сети уже и жителей столицы, в том числе, и лиц, принадлежавших к высшему свету. Через рядовых членов секты, служивших в богатых домах, руководители скопцов собирали любую информацию, которая могла бы им пригодиться. Попавшим в затруднительное финансовое положение лицам предлагался кредит – на тех же условиях, о которых мы говорили выше (интересно, что проценты по кредитам скопцы-ростовщики списывали в обмен на привлечение должником в секту новых лиц из числа родственников или друзей). Информация, собираемая скопцами, могла также быть использована против тех, кто начинал проявлять слишком большой интерес к деятельности секты: скопцы не брезговали ни шантажом, ни «информационными вбросами».
Уже в 1816 году скопцами была предпринята серьёзная попытка не просто вмешаться в государственные дела, но захватить контроль над верховной властью в Империи. Через вовлечённого в секту камергера Елянского Императору Александру I был предложен проект «Церкви Таинственной», суть которого сводилась к следующему: скопцы предлагали себя на роль некоего тайного ордена, который будет осуществлять контроль за всей жизнью Империи. Для этого полагалось учредить некий «феократический образ правления»: членов секты постригать в монахи и рукополагать в священство; затем эти лица должны были занять роль «духовников» при каждом более менее крупном начальнике в Империи и «от Божьего имени» руководить его действиями. Все нити от этих «духовников» должны быть сосредоточены в руках руководителя секты Кондратия Селиванова, который, в свою очередь, скромно предлагал свою кандидатуру в качестве такого же «духовника» при Самом Государе Императоре.
Реакция Государя на этот «проект», как нетрудно догадаться, была вполне адекватной: Елянского признали душевнобольным и отправили на принудительное лечение, а в отношении скопцов был начат сбор следственных материалов. Увы, по началу расследование не имело успеха, так как у секты нашлись высокие покровители, а против не в меру ретивых следователей в ход пускался заранее собранный компромат. Всё изменилось после того, как на пост военного губернатора Санкт-Петербурга был назначен генерал Милорадович – человек неподкупный и с безупречной биографией. Не смотря на то, что скопцы пустили в ход все доступные им средства, в биографии Милорадовича не нашлось ни одного «тёмного пятна», используя которое, Генерал-губернатора удалось бы отстранить от расследования. Не помогли и вмешательства высоких покровителей, которые Милорадович попросту игнорировал, действуя от имени Государя – и уже к 1819 году, благодаря собранным петербургским полицмейстером Горголи доказательствам, начались аресты лидеров столичного скопчества. Аресты и обыски показали, насколько мощной и влиятельной была сила, вызов которой осмелился бросить Милорадович: так, при обыске у одного только скопца-процентщика Потолицына было изъято 18 миллионов рублей в золотых монетах и ассигнациях – сумма, по тем временам, огромная! Уже к 1820 году верхушка скопчества была полностью ликвидирована, Селиванов сослан на вечное покаяние в монастырь Суздаля.
Прямое, ответим мы. К секте скопцов, отрезавшей женщинам молочные железы, практиковавшей выжигание своим адептам половых признаков калёным железом, составившей миллионы на ростовщичестве и шантаже, господа декабристы имеют самое прямое отношение.Для начала, вспомним о том, что на вторую половину царствования Императора Александра I приходится небывалый всплеск интереса к мистике: то здесь, то там возникают какие-то спиритические кружки, тайные общества, масонские ложи. Окопавшиеся в столице скопцы-раскольники чувствуют себя в этой ситуации, словно рыбы в воде: к тому же Кондратию Селиванову ежедневно совершают паломничество толпы экзальтированных аристократов, чтобы побеседовать со "святым старцем" (вам, господа, это ничего не напоминает?). Тем же, кому просто "бесед" мало, кому хочется пощекотать нервы, за отдельную плату позволяется тайно наблюдать за дикими ритуалами оскопления парней и девок,мужиков и баб. Как было установлено следствием, многие, очень многие из будущих декабристов были весьма охочи, и до таких "бесед", и до этих садистических зрелищ.
Вспомним и о том, что 14 декабря 1825 года на Сенатской площади графа Милорадовича убил ни кто иной, как Пётр Каховский – человек, промотавший в прах своё состояние и погрязший в долгах. О том, что смерть Милорадовича – это «расплата за расправу над Кондратием Селивановым», открыто говорил в те дни весь Санкт-Петербург. В том, что Каховский, будучи полностью зависимым от своих кредиторов, просто «привёл приговор в исполнение», сомневаться не приходится. А никаких иных кредиторов, кроме скопцов-ростовщиков, на тот момент в столице Империи, попросту, не существовало. Таким образом, мы можем сделать вполне логичное предположение, что Петру Каховскому просто предоставили возможность выбора, каким именно образом он "оплатит проценты": примкнёт к секте и согласится на изуверный ритуал оскопления - или возьмёт на себя роль убийцы того, кого скопцы считали своим главным врагом. Понятно без пояснений, что именно выбрал неврастеник Каховский - особенно, если учесть, что этот персонаж, готовивший себя на роль "тираноубийцы", панически боялся боли даже от булавочного укола.
Действительно, Милорадович и полицмейстер Горголи обезглавили секту скопцов, арестовав её главных руководителей – но, увы, не уничтожили её полностью, оставив корни. Это показало следствие над декабристами: так, выступивший на стороне мятежников Лейб-гвардии Егерский полк являл собою, фактически гнездо сектантов. Стало известно и о том, что именно в тех полках, которыми командовали и в которых служили участники путча, на протяжении нескольких лет агитация проповедников-скопцов велась, едва ли, не открыто. Таким образом, «ударная военная сила дворянской революции» по какому-то странному стечению обстоятельств, одновременно являлась и наиболее «обработанной» сектантами-изуверами. Случайно ли это совпадение?
Вряд ли. Мы вынуждены признать то, что, помимо финансовой зависимости многих участников антиправительственного и антимонархического заговора 14 декабря 1825 года связывало и нечто большее. Что именно? Те, кто знаком с текстом «Русской Правды» Павла (Пауля) Пестеля, будет очень удивлён, узнав о том, что она едва ли, не полностью списана с того самого проекта «Церкви Таинственной», который скопцы пытались навязать Императору Александру I в 1816 году. Разница только в том, что прагматичный Пестель не счёл нужным прибегать к иносказаниям, и вместо «духовников», которые «получают откровения Божьи», назвал вещи своими именами, предлагая наводнить весь государственный аппарат будущей Республики тайными шпионами и сверх-шпионами, которых надлежало приставить к каждому начальнику.
Можно только гадать, какие такие секретные договорённости существовали между руководителями декабристского путча и раскольниками-сектантами: может быть, в обмен на финансовую поддержку заговора скопцам-ростовщикам было обещано легализовать их ссудный бизнес – а может быть, законспирированную структуру скопцов предполагалось инкорпорировать в шпионскую «службу безопасности» пестелевской Республики. А может быть, и ещё что-то – для нас сейчас не столь важно, что именно. Для нас важно другое: на протяжении двух с половиной столетий – с середины XVII и до начала ХХ века – «хранители древнего благочестия» не только работали на разрушение Церкви и свержение Династии сами, но и субсидировали любые начинания и любые радикальные группировки, начинавшие борьбу против Трона и Алтаря. Вспомним раскольника-миллионщика Савву Морозова, финансировавшего большевиков, вспомним сарообрядца-депутата Государственной Думы Гучкова, явившегося за отречением к Государю Николаю II. Вспомним и «министров-капиталистов», составивших кабинет Временного Правительства… Поэтому и в том, что раскольничья община скопцов инвестировала свои средства в путч 1825 года, нет для нас ничего удивительного.
А давайте ещё вспомним тот интересный факт, что и «герои Сенатской», и «носители раскольничьего вольного духа» равно были канонизированы в атеистической Совдепии. Вспомним – и задумаемся.
На фото: Проект памятника декабристам - в том виде, в котором он и должен быть
Долгие годы про камень этот никто не вспоминал, но вот недавно о создании «декабристского мемориала» заговорили вновь. Ну что же, создание мемориальных комплексов – дело достойное, бережное отношение к собственной истории отличает культурную нацию от племён тропических дикарей. Вот только, прежде, чем устанавливать монументы кому бы то ни было, стоит со всем вниманием разобраться, КОМУ мы ставим памятник и ГДЕ, чтобы после не возникало ни у кого желания придти к памятнику с крепкой верёвкой и опрокинуть его с постамента – это мы уже проходили. Вот и с предполагаемым памятником декабристам всё очень даже не просто…
Для начала, что за место выбрано для установки памятника? К сожалению, почти никто из иркутян сегодня и не знает, что на месте невзрачного скверика в центре города в течении почти двух веков располагалось лютеранское (немецкое) кладбище. Обнесённое невысокой, но добротной кирпичной стеной, кладбище было богатым – ныне покойный иркутский краевед Г. В. Васильев в 80-е годы прошлого века вспоминал, что склепы здесь были из гранита и мрамора, многие могилы венчали фигуры ангелов. Среди прочих, здесь был погребён и Карл Фрауэндорф, первый иркутский генерал-губернатор…
До сих пор в Иркутске проживают потомки тех, чьи останки покоятся здесь – в городе существует официальная община российских немцев, несколько лет назад был возрождён лютеранский приход. Поэтому – я уверен – было бы не только неэтично, но даже кощунственно ставить какой – либо другой монумент на этом месте. Единственное решение, которое подсказывает здравый смысл – это установить здесь увенчанную крестом памятную стелу с именами погребённых на старом лютеранском кладбище людей – думаю, регистрационные кладбищенские книги и иные документы сохранились в областном архиве.
Теперь я предлагаю читателю спокойно и не предвзято обсудить, КОМУ собственно, предлагается поставить памятник. Кто же они такие – декабристы? Со школьной скамьи внушали нам, что вышедшие 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь дворяне – суть, первые российские революционеры и передовые люди своего времени, мечтавшие дать крестьянам свободу. Трудно не согласиться с первой частью утверждения – «первые российские революционеры». Действительно, первые российские… И что? Самый-самый первый в истории человечества революционер – ни кто иной, как мессир Сатана, между прочим… Относительно же второй части этого клише - «мечтали дать крестьянам свободу»... Вы согласитесь со мной, что есть некоторая разница между тем, чтобы «мечтать освободить крестьян» и тем, чтобы действительно освободить свою «крещёную собственность», верно? Вспомните теперь фамилию будущего декабриста, который не дожидаясь восстания, выдал своим крестьянам вольную. Не помните? Я тоже. А знаете, почему?
Потому, что среди всех этих салонных якобинцев, «народных заступников и печальников» таковых просто НЕ БЫЛО. А ведь каждый из них мог сделать это совершенно законно – ещё за два с лишком десятка лет до бунта на Сенатской площади Император Александр I подписал «Указ о вольных хлебопашцах», надеясь, что дворянство российское внемлет голосу христианской любви и воспользуется возможностью освободить крепостных. Увы, дворянство российское, вместо этого, продолжало проигрывать «двуногую скотину» друг другу в картишки. И будущие декабристы не были исключением. Пётр Каховский (именно он 14 декабря смертельно ранил генерала Милорадовича, которого Николай, желая предотвратить кровопролитие, выслал к мятежникам в качестве парламентёра), буквально накануне восстания именно за карточным столом расстался со своими последними крепостными, окончательно превратившись в пролетария, которому «кроме своих цепей» терять нечего…
Ну, действительно, если подумать, на кой ляд крестьянину земля? Уже находясь в ссылке, декабрист Лунин, умудрившийся из Сибири установить самые тёплые отношения с английской разведкой, и за это заключённый в Акатуйский централ, попытался выкинуть подобный же фокус со своими крепостными, которые все годы, пока Мишель находился в ссылке, исправно платили его управляющим оброк. Он составил завещание, где также даровал своим крепостным вольную, земли же оставлял за своей семьёй. Ну, «цепным псам Самодержавия» - лунинским нотариусам и адвокатам – пришлось объяснить «передовому человеку», что согласно действующему законодательству, он не имеет права освобождать своих крепостных, лишая их при этом единственного средства к существованию – земли.
Может быть, господа декабристы не понимали, что безземельный крестьянин не многим отличается от чернокожего раба на плантациях? Да нет, прекрасно понимали, и весь их расчет был построен именно на этом – сделав крестьянина номинально «свободным», превратить его в батрака, вынужденного работать на помещика не три дня, как было при крепостном праве, а всю неделю. А вдобавок, избавиться от тех обязательств, которые это самое крепостное право налагало на помещика по отношению к крестьянам. Чем бы этот эксперимент, в конце концов, обернулся для страны, тоже не сложно предугадать – рано или поздно озлобленные мужики взялись бы за колья и топоры и устроили такой кровавый «чёрный передел», что никому б не показалось мало. Правда, страна была бы отброшена на сотню – другую лет в прошлое, и стала бы лёгкой добычей для любого завоевателя. Но это так, «заметки на полях»…
Здесь самое место сказать несколько слов о таком явлении, как крепостное право. Введённая Императором Петром Великим практика закрепления крестьян за помещиками была вполне оправдана для своего времени. Необходимо помнить, что в то время не только крестьяне обязаны были содержать своего барина, но и барин точно так же обязан был состоять на государственной – прежде всего, военной – службе. (Не забудем, что воевала в то время Россия постоянно).С отменой дворянской повинности Императрицей Екатериной II крепостное право в своём прежнем виде потеряло всякий смысл, результатом чего стало крестьянское восстание под руководством Пугачёва… По хорошему, Указ об отмене крепостного права необходимо было принять сразу же вслед за Указом о дворянской вольности. Но государыня Екатерина, прекрасно осознававшая, что своим восшествием на Престол она всецело обязана дворянской Гвардии, на такой шаг не осмелилась.
Но вернёмся к декабристам, к их проектам «обустройства России». Что же ещё, кроме «освобождения» крестьян, было у них в загашниках? Много интересного… Например, проект «окончательного решения еврейского вопроса» в России. Да, да - автор «Русской Правды», саксонец Павел Пестель в случае прихода к власти, перво-наперво планировал устроить колоссальный еврейский погром. Согласно его «Русской Правде», все подданные Империи Моисеева закона лишались всего движимого и недвижимого имущества и насильственно изгонялись из России на «историческую родину», в Палестину. Депортация предполагалась за государственный счёт, под конвоем войск, чтобы согнанные с насиженных мест евреи, не дай Бог, не разбежались и не остались в России. Очень, очень мило… Адольф Гитлер и Альфред Розенберг, надо полагать, попав в ад, первым делом разыскали там Павла (Пауля) Пестеля и вручили ему Железный крест. С дубовыми листьями и бриллиантами.
И ещё одна маленькая историческая параллель. В своих конституционных изысканиях господа декабристы предлагали полностью изменить административно-территориальное деление России – вместо единой Империи планировалось создать некую «конфедерацию» из 14 «штатов»(!) или «земель», формально подчинённых номинальному «верховному правителю». В этих новообразованных «штатах», построенных по национальному признаку, провозглашался приоритет местного языка и местных законов, вводились собственные «национальные гвардии»… Проще говоря, «берите суверенитета столько, сколько сможете унести». Чем такая политика заканчивается, мы сами видели после 1991 года.
Но – интересная деталь – точно такую же схему расчленения России уже в ХХ столетии предлагал уже упомянутый министр Восточных территорий Третьего Рейха Альфред Розенберг в своём знаменитом проекте «Стена вокруг Москвы». Бывший русский подданный, родившийся и получивший образование ещё в царской России, по-русски понимавший не хуже нас с вами, Розенберг одно время был даже близок к большевикам, и только в 1919 году упаковал чемоданы и отбыл в фатерлянд. А к декабристам будущий идеолог этнических чисток относился не менее восторженно, нежели какой-нибудь Герцен или Лев Толстой. И, между прочим, именно его проект лёг в основу принятого Конгрессом США печально известного «Закона о порабощённых нациях» (т. наз. «поправка Джексона – Вэнника»), в котором Россия обвиняется в «оккупации» таких интересных государств, как например, «Казакия» и «Идель – Урал». Да уж, «ат-тличная компания» - американские сенаторы – русофобы, Розенберг на пару со стариком Алоизовичем, ну, и наши «герои - конституционалисты», Пестель, Муравьёв и прочие…
Смотрим дальше, какие ещё сюрпризы ожидали бы Россию, не прояви Император Николай Павлович решительности в первый же день своего царствования. Итак, регулярная армия распускается - видимо, с упразднением Российской Империи, все её геополитические противники – Турция, Австрия, Великобритания, Франция – автоматически превращаются в бескорыстных друзей, а то и вовсе переселяются на Луну… Верховная власть передаётся некоему Вечу Земли Русской – этакой учредиловке. Прекрасно! Выборный орган власти! Только вот «всеобщее» избирательное право ограничено рядом нюансов. Вводится жёсткий имущественный ценз, сразу отсекающий от участия в выборах практически всё население России, кроме крупных землевладельцев; вводится ещё один ценз, на грамотность (образование же – исключительно платное!); вводится ценз половой – женщины к выборам не допускаются ни под каким видом. Простите, но это называется – «кроить» законы «под себя»…
Заметим, для справки, что цареубийство – это единственный пункт, в котором все участники заговора были полностью единодушны. В остальном – сколько путчистов, столько же и «рецептов», «как нам обустроить Россию»…
А теперь, позволю себе привести здесь несколько портретов наших «идеалистов – конституционалистов». С кого начнём? Если читатель не против, покороче познакомимся с полковником Пестелем, тем более что эта фамилия была хорошо известна иркутянам ещё задолго до событий 14 декабря 1825 года. Отец будущего декабриста, генерал Иван (Иоганн) Пестель был – ни много, ни мало – Иркутским генерал-губернатором. Сам он, правда, здесь никогда не бывал, отдав губернию «на откуп» своему протеже – гражданскому губернатору Петру Трескину, который установил в губернии режим коррупции и личной диктатуры. Иркутское купечество неоднократно пыталось отправить в Петербург гонцов с жалобами на царящие в крае порядки, но «жалобщиков» либо ловили и возвращали домой под конвоем, либо они просто «пропадали» в дороге – да так, что и останков не сыщешь… Сказать, что Пестель - старший «ничего не знал», значит, покривить душой, ведь именно для этого он добился назначения на должность гражданского губернатора «своего человека». Не знаю, какой процент от собираемой с иркутских купцов мзды Трескин пересылал своему патрону, но, надо полагать, немалый… В 1802 году власти «сибирских проконсулов», как окрестили эту парочку губернаторов иркутяне, пришёл конец – очередная жалоба достигла-таки столицы, - губернатором в Иркутск был назначен М. М. Сперанский, Трескин же под хорошей охраной в крытом возке отправился в Петербург. Пестель–старший, правда, миновал ареста, но с «хлебной должности» был враз смещён.
Но если Пестель–отец вошёл в историю России, как диктатор локального масштаба, то у его сына аппетиты были уже иные. В его непропорционально большой голове с глубоко посаженными на одутловатом, землистом лице глазами, вызрел план тоталитарной диктатуры всероссийского масштаба. Упразднение чинов, сословий, всех вероисповеданий, за исключением Православия; создание подчинённой Правительству тайной полиции из 140 000 «предельно преданных» тайных шпионов, плюс ещё аппарат в 4000 сверх-шпионов, находящихся в непосредственном подчинении Диктатора (эту роль Пестель отводил себе), и контролирующих Правительство. Закрытые процессы над инакомыслящими, запрещение любых общественных объединений, самый жесточайший внутренний террор против каждого, заподозренного в реакции. Аналогии в истории ХХ века можно найти без труда. «...Пестель готов был хотя бы силою принудить народ принять все задуманные им преобразования», - писал о нём Мережковский. Большинству же своих клевретов, по их же свидетельствам, Павел Иванович внушал тот же ужас, какой внушает удав кроликам. «Умён, как бес, а сердца мало» - эта характеристика Кюхельбекера – ещё одна из самых мягких. «Бес», «дьявол», «ледяной человек» – это всё было сказано о Пестеле… А вот какие воспоминания оставил о нём священник Казанского собора в Петербурге Мысловский, навещавший заключённых в Петропавловской крепости декабристов: «Сие-то самое сходство с великим человеком (имеется в виду Наполеон Бонапарт – авт.) всеми, знавшими Пестеля единогласно утверждённое, было причиною всех сумасбродств его и самых преступлений». И то же самое, кстати, имело место в случае С. Муравьёва-Апостола: «…имел к тому же необычайное сходство с Наполеоном, что, наверное, немало разыгрывало его воображение». Одним словом,
«Мы все глядим в Наполеоны, Двуногих тварей – миллионы; Мы почитаем всех нолями, И единицами – себя!».
Павел Пестель и отводил себе роль «российского Бонапарта», этакой «единицей» среди сотен миллионов «нолей», которым предписывал едва ли, не маршировать строем. Но, чудо! Куда делся из него весь этот «бонапартизм», едва Павел Иванович был арестован и очутился в Петропавловке? Вот строки из его письма Императору, написанные в первые же дни содержания под стражей: « Я не могу оправдаться перед Его Величеством; я прошу только Его милости: пусть Он соблаговолит использовать в мою пользу самое прекрасное право своей короны - помилование и вся моя жизнь будет посвящена признательности и безграничной привязанности к Его Лицу и Его Августейшей Семье”. Вот так! Другие арестованные, кстати, вели себя ничуть не лучше. Буквально, завалив Императора Николая письмами, каждый, вымаливая прощения для себя, клялся в верности Престолу, попутно обливая и топя других. Не желаете взглянуть?
Е.Оболенский пишет Николаю I: “Сознавшись, я имею совесть спокойной, я падаю, Ваше Величество, к Твоим ногам и прошу у Тебя прощения не земного, но христианского... Отец Твоих подданных, посмотри в мое сердце и прости в Твоей душе Твоему заблудшему сыну”. Несостоявшийся “диктатор” С.Трубецкой радуется, что не пошел на Сенатскую площадь («благородно» «кинув» подельников), а то “мог бы сделаться истинным исчадьем ада, каким-нибудь Робеспьером или Маратом, поэтому в раскаянии благодарю Бога”. “Певец декабризма”, поэт К.Рылеев: “Признаюсь чистосердечно... что преступной решимостью своей служил самым гибельным примером”.
Любопытны и слова из письма к Николаю I Каховского (который, по поручению Рылеева собирался убить Государя: “Я люблю Вас, как человека, от всего моего сердца я желаю иметь возможность любить Вас, как Государя”. Пройдёт сто с небольшим лет, и также вымаливать себе прощение, валяться в ногах у следователей, целуя им сапоги, будут идейные наследники декабристов – «старые большевики», Тухачевский и Блюхер, «душа партии» Коля Бухарин и прочие – имя им легион. Будут извиваться, лгать, топить друг друга, будут отрицать своё участие в заговорах. Но это не поможет – их всё равно шлёпнут в затылок во внутренней тюрьме на Лубянке или в Лефортовском СИЗО. Из нагана. И мозги их с пола струёй из пожарной кишки смоют. Ну, а мы пока вернёмся к нашим героям. Кто у нас следующий на очереди? Поэт Рылеев? Кондратий Федорович, на выход! С вещами!
А. С. Пушкин, кстати, был глубоко возмущён рылеевской поэмой, и ответил на неё своей знаменитой «Полтавой». Истеричный, страдавший припадками, Рылеев, как и многие душевнобольные люди, полагал себя тонким манипулятором и действительно, отличался крайней осторожностью и хитростью. В последние дни перед намеченным восстанием, Рылеев был словно в лихорадке, в экстазе решимости, но руководство всем восстанием отклонил от себя, лишь подстрекая к бунту других. Колеблющихся же старался принудить к выступлению, даже путём шантажа. Декабрист Булатов, однокашник Рылеева по корпусу, говорил о нём: «он рожден для заварки каш, но сам всегда оставался в стороне». То есть К. Рылеев принадлежал к тому сорту людей, которые хотят «и капитал приобрести и невинность соблюсти».
Мы уже цитировали письмо Рылеева Императору Николаю I, написанное им из Петропавловской крепости. Думаю, с личностью этого подлого манипулятора, совершившего «полёт шмеля» из петли во время казни, станет всё окончательно ясно, если мы вспомним, как он вёл себя в день восстания. Взвинтив всех своим буйным краснобайством, Рылеев отправляется, якобы на поиски князя Трубецкого, намеченного в «диктаторы» (Трубецкой же в это время уже присягал Николаю), но это было лишь предлогом для ухода. На самом деле, хитроумный Кондратий Фёдорович отправился домой, обедать. Предоставил друзьям возможность расхлёбывать заваренную им кашу, тем более, что от каши начинало попахивать гарью… Николай Бестужев в своих «Записках» рассказал о том, как после заседания членов Тайного общества 27 ноября: “Рылеев, брат Александр и я... решились все трое идти ночью по городу и останавливать каждого солдата... и передавать им... что их обманули, не показав завещания покойного царя, по которому дана свобода крестьянам и убавлена до 15 лет солдатская служба. Это положено было рассказывать, чтобы приготовить дух войска...”.
Выведенным на площадь солдатам декабристы приказали орать слоган: « - За Константина и Конституцию!», попутно «объяснив», что Конституция – это жена Великого Князя Константина Павловича, но при этом, «забыв» сообщить, что Константин Павлович отрёкся от Престола в пользу младшего брата, Николая. Наши «якобинцы» не задумываясь, пошли на преднамеренный обман малограмотных солдат, и им было глубоко плевать на то, что в случае неудачи, эти обманутые солдаты понесут наказание. Ну, да «цель оправдывает средства»…
А вот ещё персонажи – Якубович и Каховский – этой «сладкой парочке» Рылеев отводил роль непосредственных цареубийц, чтобы «в случае чего» представить убийство Государя, как «частную инициативу» некоего Каховского/Якубовича. Отдадим должное интуиции Кондратия Фёдоровича – эта пара весьма колоритна. Болтун и позёр Якубович, даже внешне чем-то похожий на своего современного однофамильца, шоумена с «Поля Чудес», любитель пустить пыль в глаза и покрасоваться перед барышнями. Позер и бретёр, за дуэлянтство сосланный на Кавказ, где в стычке с горцами был легко ранен в голову. Рана давно зажила, но Якубович упорно не снимал чёрную повязку, козыряя ею, словно орденской лентой. Типичный мелкий честолюбец, из числа которых обычно рекрутируются ряды революционных организаций. Человек, лишенный данных, чтобы играть какую-нибудь значительную роль в существующем обществе, снедаемый завистью к более одаренным людям, он был готов на какое угодно преступление, состоять в какой угодно организации, лишь бы «играть роль». «От Якубовича на расстоянии несло фальшью, он слишком театрален», — писал о нём советский декабристовед Цейтлин. Ни убавить, ни добавить.
Совсем не таков Петрушка Каховский, чьё имя в Иркутске носит улица, на которой расположена единственная достопримечательность – приёмник-распределитель для бомжей (мои аплодисменты!). «…Молодой человек с невзрачным серым, точно пыльным лицом захолустного армейского поручика, с надменно оттопыренной нижней губой и жалобными глазами, как у больного ребенка или собаки, потерявшей хозяина. Поношенный черный штатский фрак, ветхая шейная косынка, грязная холстинная сорочка, штаны обтрепанные, башмаки стоптанные. Не то театральный разбойник, не то фортепьянный настройщик. "Пролетар", — словечко это только что узнали в России» - такое описание Каховского даёт нам Дмитрий Мережковский. Человек без стержня, отставной поручик, запутавшийся в долгах мелкий шляхтич, взятый на содержание Одоевским. Снимает облезлую коморку на чердаке, где вся обстановка – маленький столик, зеркальце, походная кровать да шинель вместо одеяла. Единственная ценная вещь – пара дуэльных пистолетов. Единственное украшение комнаты – маленький портретик Занда, убившего русского посла Коцебу. Любимое занятие – позировать у зеркала с пистолетом у виска, а после – выставить на заднем дворе тринадцать бутылок и угрюмо расстреливать их, после каждого выстрела бормоча: « -Александр Павлович… Константин Павлович… Николай Павлович…» - и так «мочить» Императорский Дом ежедневно, по нескольку раз. Дорогой читатель, по Каховскому у Вас вопросы ещё есть? Клиника налицо…
Думаю, нет смысла продолжать далее этот портретный ряд – кажется, всё уже ясно и так. Тяжёлые комплексы, неудовольствие – в первую очередь и только лишь! – собственным местом в жизни, пустозвонство и буффонада… Сборище руководимых авантюристами бретёров и просто психически больных людей, готовых ради удовлетворения собственных амбиций ввергнуть свою Родину в кровавый хаос революционной анархии… Среди них подозрительно много гомосексуалистов, сожительствующих почти в открытую, потерявших стыд и утративших мораль извращенцев – но вот об этом писать не хочется, потому что противно. Приведу здесь лишь анекдот времён моей студенческой юности: известно ли Вам, что первый в России гей - парад состоялся 14 декабря 1825 года на Сенатской площади? После троекратного орудийного салюта, состоялся массовый забег геев по невскому льду, который, правда, закончился полным провалом.
Мы здесь не будем пересказывать того, что произошло на Сенатской площади 14 декабря 1825 года – это всем прекрасно известно. Отметим лишь, что случись нечто подобное в современной России, Генеральной Прокуратурой РФ против господ декабристов были бы возбуждены уголовные дела по двадцати семи (!) статьям действующего УК, три из которых предусматривают высшую меру наказания – расстрел. И я не вижу здесь никакого противоречия – ЛЮБОЕ государство не только имеет право – оно просто ОБЯЗАНО защищать себя от любых попыток насильственного переворота, под какими бы знамёнами они не предпринимались – хоть под красным знаменем партии большевиков, хоть под зелёным знаменем исламского джихада, и декабристы здесь – не исключение.
Возьму на себя смелость заявить, что утверждать подобное могут либо люди, совершенно не знающие историю своего края, либо те, кто сознательно заинтересован в сохранении декабристского мифа, который при ближайшем рассмотрении просто рассыпается в прах. . Обратимся к фактам. Почти за сорок лет до событий на Сенатской, 15 октября 1791 года в Иркутск прибыл другой ссыльный, Александр Радищев. Вот что пишут об этом иркутские историки Ф. Кудрявцев и Г. Вендрих: «А. Н. Радищев имел возможность познакомиться с книгами первой в Сибири публичной библиотеки и коллекциями музея, интересовался вопросами народного образования, торговли, состоянием промышленности и промыслов…». Итак, первая в Сибири библиотека, мужская гимназия, музей, основанный в 1782 году - это разве не культура?! Только вот будущих «просветителей Сибири» на горизонте не наблюдается: их в тот далёкий год ещё и на свете не было… Но если следовать «общепринятойой» точке зрения, то выходит, что именно «герои Сенатской» дали местному населению огонь и письменность, прикатили в дикую Сибирь первое колесо, научили невежественных сибиряков мыться в бане, обучили азам арифметики, стихосложения, преферанса и организации домашних театров – да вообще, всему-всему научили!…
После экскурсии в дом-музей князя Волконского, например, у неискушённого посетителя может сложиться превратное впечатление, что иркутская Мельпомена была зачата именно в этих стенах, где княгиня Мария Александровна устроила любительский театр; что здесь регулярно ставились спектакли, смотреть которые собирались передовые люди города. Кто и зачем собирался у Волконских – речь впереди, а сейчас – о театре. Зададимся вопросом: с чего бы это княгине такая идея пришла – домашний театр устраивать?
А всё очень просто: отправились однажды Её Светлость с дочерью в городской, повторяю – в городской театр… А гражданский губернатор Пятницкий, повстречавший их там, проявил излишнее рвение, и на завтра же личным приказом запретил жёнам государственных преступников посещать публичные учреждения, чтобы ссылка совсем малиной не казалась… Согласен, глупый приказ… А барынька тряхнула точёной головкой с завитками возле розовых ушек: «а мы пойдём другим путём!» И что в итоге? Вот воспоминания воспитанника декабристов Н. А. Белоголового, участвовавшего в этой художественной самодеятельности: «…задумали было устроить домашний спектакль из мальчиков, собиравшихся в доме Волконских, не помню… кого угораздило выбрать для этого фонвизинского «Недоросля»; пьесу, меньше всего подходившую для домашнего театра… Репетиции у Волконских шли довольно часто в полном составе нашей труппы, но то ли из игры нашей путного ничего не выходило, то ли по другим причинам затея эта вскоре рухнула, и нам так и не удалось дебютировать на сценических подмостках. Надо полагать, актёры мы были самые первобытные…» На этом весь «домашний театр» у Волконских кончился! Зато сколько интеллигентских вздохов – «ах, домашний театр княгини Волконской!»… Да не было никакого театра!
Что же до «передовых людей», собиравшихся в гостиной у княгини, то и здесь одно разочарование… Тот же Н. Белоголовый вспоминает, как ссыльного С. Г. Волконского приехала навестить родная сестра, кстати, вдова министра Императорского Двора (вот так!) После этого – то и началось паломничество: «…все высшие чины усердно посещали дом Волконских, с одной стороны, поощряемые дружбой с Волконскими Главного начальника края Муравьёва, а с другой, зная, что Волконские, при своих больших связях в Петербурге, могут помочь и в дальнейшей карьере, и открыть доступ в столичные гостиные». Вся любовь! И хотя, в желании сделать карьеру нет ничего постыдного, но мне эти «передовые люди», просто использовавшие родственные связи Волконского, столь же мало симпатичны, как и он сам …
Теперь о «дружбе» генерал-губернатора Муравьёва-Амурского со ссыльными «светлостями» и «сиятельствами». Обратим внимание на одно обстоятельство: княгиня Трубецкая, до замужества с несостоявшимся диктатором (вот угораздило же!…) носила фамилию Ла Валь и происходила из старинного французского рода (один из её прямых предков - чернокнижник Жиль де Ла Валь барон де Рю, знаменитый «Жиль Синяя Борода», обвинённый в 114 человеческих жертвоприношениях и сожженный 10 октября 1440 года). Жена Муравьёва-Амурского – тоже французская аристократка, в девичестве носившая фамилию По, и за годы жизни в России так и не научившаяся говорить по-русски. Естественно, что в городе, где населения – тысяч двадцать, эти две француженки просто не могли не встретиться. А Муравьёв-Амурский и рад: у него дел не в проворот, а тут жена внимания требует… Ладно уж, пусть хоть с этой Ла Валь – Трубецкой общаются, парижские моды обсуждают… Здесь, надо полагать, наша княгиня и стала плакаться губернаторше, что её супруг от скуки потихонечку в тихое помешательство впадает… Ну, а губернаторша – к мужу: «-Ah, mon sher, пристрой куда нибудь мужа нашей милой Katrin…» Муравьёв и пристроил – и Трубецкого, и остальную компанию – да так, что сам потом не рад был… Гражданский губернатор, всё тот же Пятницкий стал строчить доносы в столицу, что вот, мол, с кем государев любимец дружбу завёл… Император же Николай I был человеком ума государственного, и на доносы отреагировал несколько иначе, чем тот ожидал – просто отправил Пятницкого на пенсию…
Как же отблагодарили наши «светочи культуры» генерал-губернатора, который своим добрым отношением смягчил их двойственное положение в глазах иркутян? Да никак! Когда после кончины Николая I, Его сын, Александр II подписал акт об амнистии декабристов, наши «герои» устроили истерику прямо в кабинете ничего не подозревавшего вице-губернатора, пригласившего их, чтобы ознакомить с императорским Указом – они, видите ли, считают амнистию «издевательством» над собою… А на следующий день стали паковать чемоданы, и покатили в Европейскую Россию – доживать свой век в «именьишках», благо, крепостные никуда не девались!
В Сибири остался лишь декабрист Д. И. Завалишин – личность, если судить по его делам, мелочная и подлая: Завалишин скрупулезно выискивал малейшие ошибки в работе Муравьёва-Амурского, а после публиковал гадкие статейки в столичном «Морском сборнике». В конце концов, Муравьёву это надоело, и он добился, чтобы Завалишин был этапирован из Сибири… нет, не на Чукотку, а домой, в Подмосковье! Читатель, Вы слышали, чтобы из Сибири в Подмосковье ссылали? Этот Завалишин – в своём роде, просто уникум!
И где после этого «огромная роль декабристов в деле просвещения Сибири»? Уроки давали детям купца Белоголового декабристы Юшневский и Борисов? Да, но с Белоголового за это было, что взять! А разных «бесплатных народных училищ» за декабристами как-то в Иркутске не водилось… Пользовал иркутян столичный доктор декабрист Вольф? Да, Вольф был хорошим доктором, оттого и практику имел обширную, и клиентуру солидную, не скупящуюся на лечение. Элитный доктор, не более… Что ещё – географические исследования? Составление карт, изучение языков местных народов? Разведка полезных ископаемых? Безусловно! Только подобная деятельность, особенно в приграничных районах, при том, что ей занимаются ссыльные государственные преступники, очень напоминает банальный шпионаж… Впрочем, слово современнику.
“В Иркутске мы застали англичанина Гиля, который в качестве туриста проживал там несколько месяцев и успел втереться во все слои общества. Вращался он как свой человек в среде чиновников, был вхож во все купеческие дома, встречался постоянно с ссыльным польским элементом, составлявшим довольно значительный контенгент, целые дни и вечера проводил в домах Волконских и Трубецких… - пишет чиновник особых поручений при генерал-губернаторе Муравьёве-Амурском, Бернгард Васильевич Струве, - и всё это с таким кажущимся простодушием, как будто он путешествует только для себя и никаких других целей не преследует. Англичане всюду проникнут, всё выследят, всё узнают для достижения весьма определённо созданных и настойчиво преследуемых целей»
Очень интересная цитата, особенно, если учесть, что написано сие в аккурат перед началом Крымской войны, которую Британская Империя в союзе с турками, французами и австрийцами развязала против России. Англичане эту войну до сих пор именуют Русской кампанией… Боевые действия велись не только в Крыму: британский флот атаковал русский Дальний Восток и Приморье. А в принадлежавшем в ту пору Российской Империи Великом Княжестве Финляндском англичане пытались подбить финнов на восстание, обещая помощь с вооружением и международным признанием. Финны, к их немалой чести, послали тогда эмиссаров короля Георга оч-чень дал-леко-о…
Факт первый. В ночь на 11 марта 1801 года в Михайловском замке в Санкт – Петербурге группой аристократов был убит Император Павел I, готовивший совместно с Наполеоном экспедицию в британскую Индию. Вдохновитель заговора – британский посол в Санкт–Петербурге сэр Уитворт, передавший заговорщикам более 3 миллионов рублей золотом, и отвечавший за их эвакуацию на британском военном судне, в случае провала;
Факт второй. Через четверть века, 14 декабря 1825 года другая группа аристократов, воспользовавшись ситуацией междуцарствия, выводит из казарм войска с целью захвата власти. Одновременно в Средиземное море входит британский королевский флот с морским десантам на борту, и держит курс на Босфор. В это же время к границам России перебрасывают войска Австрия и Турция;
Факт третий. Спустя ещё четверть века Британия в союзе с теми же Австрией, Турцией и «примкнувшей к ним» Францией, которой правит марионетка лорда Пальмерстона, Наполеон III, развязывают против Российской Империи кампанию, вошедшую в учебники под названием Крымской войны. Британский флот ведёт военные действия против России в Приморье; британские агенты пытаются поднять мятеж в Финляндии…
…А теперь – факт четвёртый. Накануне войны в иркутских гостиных у ссыльных князей Волконского и Трубецкого мы застаём БРИТАНСКОГО путешественника Гиля – этакого рубаху-парня, охочего до сибирских впечатлений… И вот тут-то, в кабинетах опальных аристократов, проживающих в год по 40 000 золотых рублей, и при этом, очень обиженных на Государя Императора, извлекаются и передаются английскому «туристу» подробные карты приграничной зоны, словари местных народов, информация о полезных ископаемых. Во все времена все разведки мира вербовали странах противника свою агентуру, в первую очередь, среди недовольных существующим строем и всевозможных «обиженных». Главным геополитическим противником России, по крайней мере, с 16 столетия, была Великобритания. Случайно ли, что сосланный в Иркутскую губернию декабрист Михаил Лунин был заключён в Акатуйский централ именно за то, что регулярно пересылал через сестру в Лондон некие «статьи» и «научные труды»?
Ну же, вдумчивый читатель, на основании вышеизложенных фактов, с «огромным вкладом декабристов в изучение Сибири» Вам теперь всё понятно? И с тем, какие «добрые Соросы» финансировали этих «исследователей», полагаю, тоже? Уверен, теперь Вы и сами верно ответите на вопрос, который я вынес в заглавие статьи…
Нет, я не призываю стереть память о декабристах, выбросить их из нашей истории. Тем более, что далеко не все они были такими законченными негодяями, как Лунин и Штейнгель, Рылеев и Каховский, Поджио и Пестель – были среди них и те, кто искренне раскаялся в ошибках молодости. Один из последних участников мятежа на Сенатской, Матвей Иванович Муравьёв-Апостол, скончавшийся в 1886 году, признавался в конце жизни, что «всегда благодарил Бога за неудачу 14 декабря», и говорил, что это было совершенно не русское явление, и что, вообще, декабристы жестоко ошиблись, так как «конституция не составляла счастья народов, а для России была совсем непригодна». Когда в одну из годовщин 14 декабря, какие-то либералы поднесли ему лавровый венок, Матвей Иванович чрезвычайно возмутился и рассердился. «В этот день, - закричал он на незваных гостей, грозно размахивая тяжёлой тростью, - надо плакать и молиться, а не праздновать!», после чего выставил их, вместе с их венком, за порог.
Существующих в Иркутске мемориальных музеев Трубецкого и Волконского – вполне достаточно. К памятникам Поджио, Юшневского и других, погребённых в Иркутске, желающие могут регулярно возлагать цветы. Но не стоит делать национальных героев из людей, которые из одного лишь собственного честолюбия и «наполеоновского комплекса» выступили против собственной страны и своего народа.
Проходит время, и всё больше и больше иркутян – и, в первую очередь, студентов – освобождаются от десятилетия тиражированного АГИТПРОПОМ «декабристского мифа». И это радует.
Р.Днепровский
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — http://www.proza.ru/
