Аннотация
Китай и белая эмиграция
Жизнь эмиграции в Маньчжурии
Вторая волна
Сотрудничество
Кроме кампаний 1924–1925 гг
Готовясь развязать войну
Подводя итоги
Приложение
Список литературы
Помочь, проекту "Провидѣніе"
На фото: Русские казаки в Синцзяне.
Белая эмиграция в Китае в межвоенный период: русские наемники на иноземной службе в Маньчжурии
Аннотация
Рассматриваются история белой эмиграции в Северном Китае в период между двумя мировыми войнами, ее взаимоотношения с военными группировками китайских маршалов, а также судьба русских наемников на японской службе в Квантунской армии.
На примере двух крупнейших эмигрантских военных формирований показано значение русских отрядов в гражданских войнах в Китае 20–30-х годов ХХ в., их влияние на общий ход истории региона.
Ключевые слова: Маньчжурия, Дальний Восток, китайские милитаристы, белая эмиграция, нечаевский отряд, бригада Асано.
White emigration in China during the interwar time: Russian mercenaries in foreign service in Manchuria. EUGENE A. RUBANOV (Far Eastern Federal University, Vladivostok).
The author considers the history of white emigration in Northern China during the interwar period, its relations with military groups of Chinese marshals and the destiny of Russian mercenaries in the Japanese service in Kwantung army.
Focusing on two largest emigrant military formations the author shows the role of Russian groups in Chinese civil wars of 1920s–1930s and their general influence on
the of history of the region.
Key words: Manchuria, Far East, Chinese militarists, White emigration, Nechaev’s division, Asano
brigade.
Китай и белая эмиграция
Тема данной статьи затрагивает малоизученный период истории Китая и белой эмиграции на Дальнем Востоке – 20–30-е годы ХХ в. С одной
стороны, этот период отстоит от нашего времени относительно близко, с другой – по ряду причин многие аспекты жизни в Северном Китае остались
на данный момент неосвещенными.
Наиболее исследована история борьбы военно-политических группировок китайских милитаристов в означенный период. Больше всего публикаций по этой теме вышло в самом Китае, особенное внимание уделено конфликту северной и южной группировок милитаристов, гражданской войне Гоминдана и КПК, а также борьбе китайского народа против японской
интервенции [4, 16, 18].
Из китайских историков Луань Цзинхэ, Сюй Чжиминь осветили главным
образом японо-китайскую войну 1937–1945 гг., предметом исследований У Нань Лин стала история белой эмиграции в Маньчжурии, Шанхае и Синьцзяне.
Отечественная историография в советское время больше уделяла внимание экономической стороне развития региона: гражданской и военной промышленности в Маньчжурии в 1920–1930-е гг. и во время Второй мировой войны, а также развитию инфраструктуры КВЖД – от начала строительства в 1896 г. до конца 40-х годов ХХ в. Объектом пристального внимания стали и взаимоотношения
Коминтерна с КПК и Гоминданом, а также борьба
за верховную власть северных группировок китайских милитаристов в межвоенный период [1, 6, 9, 11].
Жизнь и борьба белой эмиграции в Китае долгое время оставалась вне круга интересов советской
историографии по причинам идейно-политического характера, а также недоступности архивного материала для исследователей.
Большая часть
документов, относящихся к вооруженным формированиям белогвардейцев на японской и китайской службе, попала в руки НКВД и СМЕРШа от
японцев в качестве трофеев в августе 1945 г. Часть
архивов, оставшихся в ведении МГБ–КГБ–ФСБ,
закрыта
для доступа.
Прочие, перешедшие в ведение МВД, были открыты в годы перестройки.
Именно в течение последних двадцати лет вышло
в свет большинство работ, посвященных истории
белой эмиграции в Китае. Основная масса исследований затрагивает узкие аспекты жизни эмиграции: быт, экономику, службу русских наемников в
китайской и японской армиях [15–17, 19].
Существует также несколько работ обобщающего характера [7, 15], наиболее значительной из них является
работа С.С. Балмасова «Белоэмигранты на военной службе
в Китае
» [2], где освещается обширный период жизни русской эмиграции в Китае в 1920–1960 гг. и где помимо основной темы о русских наемниках на иностранной службе идет речь о всех сторонах жизни белоэмигрантов в Маньчжурии
и Шанхае.
С этой целью автор привлек к работе
большой пласт мемуарной литературы и открытые
архивные документы МВД, касающиеся деятельности белогвардейцев, коллаборационистов и иностранных разведок на советском Дальнем Востоке
[12, 14, 17].
В то же время в данной теме продолжает оставаться немало «белых пятен»: скудные
сведения о жизни эмиграции в Шанхае и на западе
Китая, о русских наемниках на японской военной
службе.
Сказывается и недостаток источниковой
базы, в первую очередь документов японской военной разведки в Китае и генштаба вооруженных
сил Маньчжоу-Го, закрытых для исследователя и в
настоящее время.
Жизнь русской эмиграции в Маньчжурии
Жизнь русской эмиграции в Маньчжурии,
Синьцзяне, Внутренней Монголии и других областях Китая сложилась намного хуже, чем у белой
эмиграции в Европе и Северной Америке.
Связано это в первую очередь со сложной спецификой
региона и его политической истории в межвоенный период. Китай после Синьхайской революции
1911 г. находился в состоянии политической раздробленности, которая была отчасти преодолена
только к 1928 г.
Но и после этого страна пережила несколько гражданских войн между коммунистами и партией Гоминдан. Кроме того, в данный
период Китай стал объектом агрессии со стороны
империалистических держав, наиболее опасной
из которых была императорская Япония. В этих
условиях жизнь русских эмигрантов превратилась
в выживание.
Бывшие белогвардейцы и казаки,
осевшие в Китае, сохранили свой прежний казарменный образ жизни со времен Гражданской войны, создали множество крупных военизированных
формирований.
По большей части их назначением
была самооборона, однако многие деятели Белого
движения не оставляли надежду вернуться в Россию с оружием в руках после падения советской
власти [14, с. 204].
Русское переселение в Северный Китай началось еще с конца XIX в., когда царское правительство заключило договор с Китаем об аренде
Ляодунского полуострова и строительстве Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД).
Земля
под строительство передавалась в концессию сроком на 80 лет с правом выкупа дороги китайской
стороной через 36 лет [1, с. 15].
По этой причине
первыми русскими поселенцами в Маньчжурии
стали строители железной дороги, военные и казаки, охранявшие полосу отчуждения, в районе которой на момент начала первой волны эмиграции на
Дальнем Востоке проживало уже свыше 100 тыс.
российских подданных.
Первая волна пришлась на
1920 г., когда группы русских беженцев пересекли
русско-маньчжурскую границу через р. Амур вслед
за отступающими остатками войск Колчака и казаками атамана Г.М. Семенова.
Вторая волна пришла из Приморья
Вторая волна пришла из Приморья в октябре–ноябре 1922 г., после падения белогвардейского правительства Дитерихса в
Уссурийском крае [1, с. 48, 50].
Когда первые мигранты появились на маньчжурской земле, оказалось, что Китай еще менее
гостеприимное место, чем родные края, занятые
большевиками.
Страна в этот момент еще не вышла
из полосы междоусобиц и политической раздробленности.
В Китае в это время сформировалось
два центра власти. На юге в Гуанчжоу образовалось гоминдановское правительство во главе с Сунь
Ятсеном,
чье место после его смерти занял Чан Кайши. Здесь были очень сильны левые патриотические
силы, создавшие позже Коммунистическую партию
Китая.
Сунь Ятсен, симпатизировавший Советской
России, первоначально задавал Гоминдану социалистический курс, который сохранялся с некоторыми
изменениями до 1928 г.
По этой причине юг Китая
и властвовавшие там группировки генералов были
враждебны белой эмиграции, тем более что с Гоминданом в то время уже работали советские военные
инструкторы и агенты Коминтерна [6].
Север Китая объединялся вокруг маршала
У Пэйфу в Пекине, однако последний реально
контролировал только район столицы и несколько
ближайших провинций.
Тем не менее он располагал значительными силами и долгое время считался
претендентом на объединение страны. Большинство северных милитаристов признавали верховенство У Пэйфу и разделяли его националистический
великодержавный курс.
Северные генералы по
большей части относились с подозрением к коммунистам и левым движениям, считая их угрозой
своей власти, враждовали с южными группировками милитаристов и ориентировались во внешних
отношениях главным образом на Японию [9].
Не стал исключением и Чжан Цзолин, тогдашний хозяин Маньчжурии, где проживало большинство белоэмигрантов.
В годы начала китайской
смуты Чжан Цзолин был главарем бандитской шайки хунхузов, терроризировавшей своими набегами
местное население и русских поселенцев в районе
КВЖД. В это время он уже располагал значительными силами и очень скоро превратился в фактического диктатора на огромной маньчжурской территории [2, с. 13].
Многие милитаристы могли содержать значительные силы: от нескольких десятков тысяч до полумиллиона солдат, однако большинство
китайских
военных были плохо подготовлены,
армии всегда испытывали нужду в боеприпасах,
обмундировании, лошадях для кавалерийских
частей, не говоря уже об артиллерии и авиации.
Чжан Цзолин, имея за плечами опыт гражданских
войн в Китае и России, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой, осознавал необходимость в хороших
инструкторах для его необученного ополчения и
наемниках, чей опыт мог дать преимущество в
конфликте с другими китайскими генерал-губернаторами.
Поэтому маньчжурский диктатор предложил русским офицерам и казакам поступить к
нему на службу. Далеко не все дали согласие, но
все же значительная часть приняла условия.
Некоторые вожди Белого движения рассчитывали
в будущем, заручившись поддержкой китайских
милитаристов, вернуться на их штыках на родину и свергнуть советскую власть, большинство же
русских офицеров и казаков рассматривали свою
службу у китайских генералов как средство для
заработка и выживания [7].
Сотрудничество части белой эмиграции
Сотрудничество части белой эмиграции с китайскими милитаристами началось в 1921 г. В этом году в Мукдене в ходе переговоров между Чжан
Цзолином, японским консулом в Маньчжурии и
атаманом Семеновым было достигнуто соглашение
о создании Лиги по борьбе с коммунизмом.
В рамках этой организации создавались объединенные
вооруженные силы, состоящие из белогвардейских
частей, сил японского экспедиционного корпуса
и отрядов Чжан Цзолина.
Основные задачи этих
формирований состояли в том, чтобы не допустить
проникновения коммунизма в Китай, в нанесении
превентивных ударов по советской территории и
проведении диверсионных операций. В будущем
рассчитывали довести численность вооруженных
сил до 250 тыс. штыков и сабель [2, с. 13].
Однако долгое время сколько-нибудь внушительных отрядов белогвардейцев собрать не удавалось. Большинство офицеров и генералов шли на
службу в качестве инструкторов, и лишь немногим
выпала возможность командовать на фронте.
Первые небольшие подразделения из русских добровольцев появились на службе генералов Фын Юйсяна, Чжан Цзолина и маршала У Пэйфу в 1923 г.
Численность их не превышала нескольких тысяч
человек. Чаще всего это были небольшие отряды,
не более 300–700 чел., составлявшие костяк армий
названных милитаристов [15, с. 247].
Первым крупным военным формированием белой эмиграции в Китае стал отряд К.П. Нечаева,
генерал-майора, героя Первой мировой войны, служившего под началом самого В.О. Каппеля в годы
Гражданской войны [8, с. 242].
Именно Нечаеву и частям под его командованием было суждено оставить заметный след в истории Китая.
После временного затишья в 1923 г. распри
между китайскими маршалами вновь обострились.
Осенью 1924 г. возобновились военные действия
между Чжан Цзолином, его соратником Чжан Цзучаном и маршалом У Пэйфу [4].
Еще раньше руководство Гоминдана, воспринимаемое белой эмиграцией как пробольшевистское, объявило о начале
«Северного похода» с целью объединить страну.
Это вынудило Чжан Цзолина и Чжан Цзучана объявить летом 1924 г. набор добровольцев в элитный
отряд наемников из числа русских эмигрантов.
Тогда К.П. Нечаеву и Ф.Л. Глебову поступило предложение от диктатора Маньчжурии взять командование русскими наемниками на себя. Нечаев в
силу своих убеждений охотно принял предложение
Чжан Цзолина [15, с. 243].
На службу в нечаевский отряд за весь период
его существования зачислялись как бывшие солдаты и офицеры Белой армии, так и гражданские
лица, проживавшие в эмиграции в Харбине и других крупных городах вдоль КВЖД. Основной мотивацией идти на службу для большинства было
стремление прокормить себя и свои семьи, однако
в ряды нечаевцев вливались и идейные антикоммунисты [15, с. 248].
Наемники получали денежное,
приварочное и провиантское довольствие как для
себя лично, так и для животных в кавалерийских
частях, в них для лошадей выдавался фураж за
казенный счет. Впрочем, основной статьей дохода для наемника-нечаевца являлся сбор трофеев.
Так, за винтовку выдавалось вознаграждение в
размере в 50 долл.; маузер, браунинг или пулемет –
100 долл.; пушку или артиллерийскую батарею –
10 тыс. и 20 тыс. долл., соответственно.
За пленение строевого офицера противника выдавалась
премия в 1000 долл., штабного офицера и генерала – по 3000 долл. [2, с. 22]. Из-за дефицита оружия и боеприпасов русские наемники, как и большинство военных формирований милитаристов в
Китае, кормились в основном за счет мародерства.
Отряд Нечаева являлся смешанным по национальному признаку, помимо русских солдат и офицеров
в нем служили также маньчжуры и китайцы. Численность
русских в отряде никогда не превышала
3000 чел. [15, с. 247].
За бригадой Нечаева стоит солидный послужной список, поскольку она успела поучаствовать
почти во всех крупнейших сражениях гражданской
войны в Китае.
Так, бригада Нечаева и несколько
других белоэмигрантских формирований участвовали в кампании сентября 1924 г. – марта 1925 г.,
в которой Чжан Цзолин и его союзник Чжан Цзучан сумели разгромить одного из сильнейших
маршалов
северной группы – У Пэйфу.
Ключевым
фактором их побед стало участие в их армиях русских наемников. Закаленные в сражениях Первой
мировой и Гражданской войн бывшие белогвардейцы громили слабо вооруженных, плохо обученных
и неустойчивых боевым духом китайских солдат
противника [10].
Поэтому малочисленные отряды русских, имея на вооружении бронепоезда и
аэропланы, легко справлялись с полностью укомплектованными китайскими дивизиями.
В качестве примера можно привести рейд бронедивизиона
Кострова на Шанхай в конце января 1925 г., когда
силами всего 800 чел. и двух бронепоездов был
взят огромный трехмиллионный город.
За полгода
сражений 1924–1925 гг. русским отрядам удалось
внести огромный вклад в перелом баланса сил на
севере Китая, когда неожиданно претендентом на
место общенационального лидера Китая вместо
У Пэйфу стал Чжан Цзолин [8, с. 242].
Кроме кампаний 1924–1925 гг
Кроме кампаний 1924–1925 гг. и октября
1925 г. – апреля 1926 г. против У Пэйфу и его союзников нечаевцы участвовали в войнах северной
коалиции милитаристов против Гоминдана.
Если
до конца 1926 г. русским наемникам на китайской
службе сопутствовал успех, то в сражениях с гоминдановскими войсками они имели скромные достижения, а в 1927–1928 гг. их стали преследовать
одна за другой неудачи.
В ночь на 15 марта 1926 г.
при контратаке противника близ города Тяньцзинь
был тяжело ранен К.П. Нечаев, что надолго лишило
его возможности руководить операциями против
У Пэйфу [2, с. 51].
Выбытие из строя лучшего из
русских «полевых командиров» быстро сказалось
на уровне проведения боевых операций и боевом
духе нечаевцев. Сменивший Нечаева на посту командующего генерал-майор Малакен не обладал
талантами своего предшественника и был посредственным полководцем.
Помимо этого, когда нечаевцы впервые столкнулись с гоминдановцами в
кампании февраля–декабря 1927 г., выяснилось,
что войска Чан Кайши, прошедшие школу Хуанпу
с участием советских инструкторов, гораздо лучше
вооружены и обучены по сравнению с северянами.
Частичные успехи в мае–июле 1927 г. в сражениях
в бассейне р. Янцзы обескровили отряд нечаевцев
из-за больших потерь, после чего победы стали
сменяться беспрерывными отступлениями и поражениями [11].
Даже возвращение Нечаева осенью 1927 г. не
выправило ситуацию. Сильно поредевшие в боях
отряды русских наемников уже не представляли
собой прежней внушительной силы. Финансовые
проблемы покровителей Нечаева – Чжан Цзучана и Чжан Цзолина – поставили русских на грань
полуголодного существования.
Сам Нечаев через
полгода после своего возвращения вынужден был
окончательно оставить пост командующего бригадой из-за интриг недоброжелателей из генеральской среды.
Окончательный крест на отряде нечаевцев поставили победы Чан Кайши над войсками
северной коалиции. Гоминдановцы захватили в
ходе кампании января–сентября 1928 г. провинции
Шаньдун, Шаньси и Хэбэй. После гибели Чжан
Цзолина 21 июня 1928 г. в ходе теракта, совершенного японскими спецслужбами, бригада Нечаева
была расформирована и в истории одного из крупнейших военных формирований была поставлена
точка [12].
После роспуска отряда К.П. Нечаева в 1928 г.
положение русской эмиграции ухудшилось, особенно бывших наемников, которые не имели навыков в гражданских профессиях и ничего не знали,
кроме военного дела.
Особенно тяжелым положение стало после 1931 г., когда 18 сентября после
провокации на маньчжуро-корейской границе началось вторжение Японии в Маньчжурию. 1 марта 1932 г. официальный Токио объявил о создании
марионеточного государства Маньчжоу-Го во главе
с бывшим китайским императором Пу И из династии Цин.
Маньчжурией японцы не ограничились и
после июльского инцидента 1937 г. на мосту Марко
Поло близ Пекина развязали новую агрессию против Китая [13, с. 135]. Эта война продлилась 8 лет и
закончилась только с капитуляцией Японии 2 сентября 1945 г.
И к местному населению, и к русским эмигрантам оккупанты относились как к людям второго
сорта, подлежащим выселению, либо истреблению, либо культурной ассимиляции.
После захвата
Маньчжурии и нападения на Китай на оккупированных территориях развернулось мощное партизанское движение.
Для его подавления японцы решили воссоздать полицейские формирования из
русских и маньчжур для поддержания порядка и
карательных операций против китайских и корейских повстанцев [3].
Нужно отметить, что отряды
военной полиции из русских создавали до этого и
китайские маршалы, их опытом воспользовались
японские оккупанты.
После начала второй японо-китайской войны в 1937 г. японский генеральный
штаб начал подготовку плана войны с Советским
Союзом.
Тогда же встал вопрос о создании отрядов
будущей «русской освободительной армии», которые предназначались в качестве вспомогательных
частей японских войск.
Готовясь развязать войну
Готовясь развязать войну за «Великую Азию»,
японская правящая верхушка торопилась создать
сырьевую базу и опорные точки на континенте для
развития наступления на Китай и подготовки нападения на СССР.
В связи с этим японцы решили
объединить подконтрольные им силы гражданской
обороны русской эмиграции, полицию, жандармерию, диверсионные отряды, пограничную заставу
и другие полувоенные формирования [19, с. 60–61].
Одну или несколько бригад было проще контролировать и обрабатывать антисоветской пропагандой.
15 апреля 1938 г. было принято решение о создании
бригады из русских эмигрантов, позже вошедшей в
историю как «бригада Асано», или «отряд Асано».
Начало созданию русской бригады положил закон о
всеобщей воинской повинности, изданный властями Маньчжоу-Го. Инициатором вербовки младших
командиров из числа русских офицеров стал полковник японской армии Макото Асано [5, с. 262].
Именно Асано и являлся фактически командующим прозванной по его имени бригадой весь период ее существования.
За мобилизацию рядовых в личный состав бригады отвечала японская военная миссия в Харбине.
После призыва новобранцы попадали на различные курсы: диверсионного дела, вождения техники, кинологическую службу и др., после чего распределялись по различным ротам, в зависимости
от полученной специальности.
Подготовка курсантов занимала от полутора до трех лет, после чего
выпускнику присваивалось звание унтер-офицера [5, с. 243]. Изначально набор в бригаду Асано
предполагался на добровольных началах, однако,
после того как вступил в силу закон о всеобщей
воинской повинности, призывников стали мобилизовать в принудительном порядке.
Значительная
часть русской эмиграции на Дальнем Востоке относилась враждебно к японцам после поражения в
войне 1904–1905 гг. и помнила зверства японских
оккупантов в Приморье и Забайкалье в годы Гражданской войны, а после начала Второй мировой
войны большая часть белоэмигрантов ратовала за
поддержку СССР, что вызывало опасения у японцев [2, с. 449].
До 1939 г. бригада Асано состояла из четырех
рот: Васио, Асакура, Кусиада и Оомура, названных
так по фамилиям офицеров, командовавших ими.
Рота Васио являлась стрелковой, часть Асакура –
саперной, Кусиада – артиллерийской и рота Оомура – инженерным подразделением, обеспечивающим также радиосвязь [2, с. 443, 446].
С 1939 г.
бригада стала кавалерийской. Возглавлял бригаду
по-прежнему полковник Асано, бывший до этого майором, а начальником штаба и заместителем
Асано был подполковник Г.Х. Наголян-Асерсянц.
В бригаде Асано изначально использовалось японское обмундирование, а с 1940 г. стала использоваться форма войск Маньчжоу-Го.
Вооружение
асановцев также было японское, в основном списанное со складов японской армии. Для диверсионных операций в советском тылу выдавалась форма
и вооружение военнослужащих и пограничников
СССР [15, с. 265].
Изначально бригаду Асано использовали
для борьбы с партизанским движением в Корее.
В 1938–1939 гг. части асановцев сражались на стороне японо-маньчжурских войск на Хасане и Халхин-Голе. В начале 1940 г. в бригаде находилось в
строю 3000 штыков и 500 сабель, столько же резервистов.
Помимо регулярных подразделений в бригаду Асано входили призывники, не состоявшие на
действительной военной службе и проходившие
обучение в военных училищах Маньчжоу-Го. Вместе с курсантами в отряде было поставлено под ружье около 10 тыс. рядовых и офицеров [2, с. 458].
В 1941–1943 гг. перед бригадой Асано стояла задача в случае начала войны Японии с СССР перерезать пути через Транссибирскую магистраль
и отсечь тем самым советские войска на Дальнем
Востоке от подкреплений из европейской части
страны [19, с. 61].
Этим планам не суждено было сбыться по многим причинам. Во-первых, после поражения союзной Токио Германии под Сталинградом и на Курской дуге японская правящая верхушка отложила
планы нападения на Советский Союз, а в 1944 г.,
после ухода с поста премьер-министра Хидеки
Тодзио, наиболее ретивого сторонника войны с
СССР, вопрос о нападении был окончательно снят
с повестки дня.
Во-вторых, подрывную деятельность асановцев успешно нейтрализовала советская контрразведка. 1 июля 1945 г. японцы были
вынуждены расформировать бригаду Асано и
другие антисоветские организации из-за опасения
спровоцировать Москву на объявление войны Японии [16]. К этому времени внутри бригады давно
действовала глубоко законспирированная сеть советской агентуры.
В ее ряды были завербованы ряд
высших офицеров, включая полковника Наголяна,
начальника штаба бригады, Косова, отвечавшего
за набор призывников, и Матковского, имевшего
доступ к важнейшим документам, в том числе спискам личного состава бригады, а также знавшего большую часть японской резидентуры в Маньчжурии [5, с. 264].
Эти завербованные офицеры фактически парализовали все антисоветские акции,
готовившиеся японцами.
Подводя итоги
Подводя итоги истории белой эмиграции в Китае между двумя мировыми войнами, можно сделать следующие выводы. Довольно сложно дать однозначные оценки участию русских эмигрантов в
китайской гражданской войне.
Как указывает С.С.
Балмасов, активность небольших отрядов русских
в армиях Чжан Цзучана и Чжан Цзолина изменила
баланс сил на севере Китая [2, с. 142].
Сильнейший
из маршалов, У Пэйфу после серии поражений от
Чжан Цзолина, его союзников и русских наемников
утратил первостепенную роль среди милитаристов.
Победы нечаевцев временно парализовали деятельность агентов Коминтерна в Северном Китае, что,
безусловно, отодвигало сроки победы коммунистов
в Китае.
Однако поражение У Пэйфу ослабило националистический элемент в китайской политике
и расчистило дорогу к власти Гоминдану, который
долгое время сотрудничал с КПК. Это играло на
руку Коминтерну и Москве. Пример же бригады
Асано показывает, насколько трагичным может
быть положение диаспоры, оторванной от родины.
Если не брать в расчет идейных антикоммунистов,
большинство асановцев стали заложниками обстоятельств и были вынуждены воевать с соотечественниками под Халхин-Голом и Хасаном.
Другая
же часть эмиграции, которая активно сотрудничала с японскими оккупантами, стала соучастником
военных преступлений против гражданского населения в Китае и Корее, покрыла себя позором и
так и осталась одной из черных страниц в истории
русской эмиграции.
В любом случае действия белогвардейцев в Китае оказали заметное влияние на ход китайской истории, вне зависимости от их
мотивации и от того, какую сторону конфликта они избрали.
УДК 94(510.1).092
Рубанов Евгений Андреевич,
аспирант кафедры всеобщей истории
(Дальневосточный федеральный университет, Владивосток).
E-mail: ruevan@yandex.ru
© Рубанов Е.А., 2012
Список литературы
1. Аблова Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае. Международные политические аспекты истории. М.: Русская
панорама, 2005. 432 с.
2. Балмасов С.С. Белоэмигранты на военной службе в Китае.
М.: Центрполиграф, 2007. 559 с.
3. Буяков А.М. Организация и деятельность русского отряда
«Асано» в Маньчжурии (1938–1945) // Россияне в АТР. Сотрудничество на рубеже веков. Кн. 2. Владивосток: Изд-во
Дальневост. ун-та, 1999. 448 с.
4. Го Яньшунь. Северо-Восточная антияпонская армия и советский Дальний Восток // Россия и АТР. 1995. № 3. С. 55-62.
5. Гончаренко О.Г. Белоэмигранты между звездой и свастикой. М.: Вече, 2005. 352 с.
6. Григорьев А.М. Борьба в ВКП(б) и Коминтерне по вопросам политики в Китае: 1926–1927 гг. // Проблемы Дальнего
Востока. 1993. № 2/3.
7. Иванов В.П. Российское зарубежье на Дальнем Востоке в
1920–1940-е гг. М.: Московский гос. открытый ун-т, 2003.
24 с.
8. Каретина Г.С. Белая армия против китайской революции
// Вестн. Морского гос. ун-та. Обществоведч. науки. Владивосток: МГУ им. адм. Г.И. Невельского, 2005. С. 237-247.
9. Каретина Г.С. Военно-политические группировки Северного Китая: (Эволюция китайского милитаризма в 20–30-е
годы XX в.). Владивосток: Дальнаука, 2001. 172 с.
10. Каретина Г.С. Русские части в армиях китайских милитаристов // Гражданские войны в истории человечества:
общее и частное. Екатеринбург: Изд-во Гуманитар. ун-та,
2004. С. 112-125.
11. Каретина Г.С. Чжан Цзолинь и политическая борьба в Китае в 20-е годы XX в. М.: Наука, 1984. 198 с.
12. Кочубей О., Печерица В. Исход и возвращение. Русская
эмиграция в Китае в 1920–1940-е гг. Владивосток, 1998.
250 с.
13. Луань Цзинхэ, Сюй Чжиминь. Важный фронт всемирной
антифашистской войны – война китайского народа против
японских захватчиков // Партитура Второй мировой. Гроза
на Востоке. М.: Вече, 2010. с. 129-155.
14. Мелихов Г.В. Белый Харбин: Середина 20-х. М.: Русский
путь, 2003. 440 с.
15. Окороков А.В. Русские добровольцы. М.: Яуза: Эксмо,
2007. 368 с.
16. У Нань Лин. Проблемы адаптации русских эмигрантов в
Китае. 1920–1930-е гг. XX в. М.: МАКС Пресс, 2001. 34 с.
17. Усов В.Н. Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века.
М.: Дом Конфуция, 2011. 384 с.
18. Ши Гохуа. Русские в Китае // Проблемы Дальнего Востока.
1990. № 2. С. 46-49.
19. Ямпольский В.П. Русские эмигранты на службе в Квантунской армии // Воен.-истор. журн. 1997. № 5. С. 60–63.
