<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
Эта страничка открыта специально для того, чтобы дать ответы на первоначальные вопросы людей, не знакомых с сутью русской православной монархии.
Ведь "монархисты" бывают разные по их пониманию причин, смысла и цели своего монархизма. Сторонники монархического способа правления бывают, например, и атеистами (такие видят в монархии лишь прагматичный наиболее эффективный и неподкупный, независимый ни от кого "менеджмент"), и религиозными людьми (когда в монархии видят способ выполнения своего религиозного долга). В зависимости от религии и от ее духовных ценностей смысл монархии могут видеть в служении своему обожествляемому народу ради его процветания (иудаизм), в служении монарху как "воплощению божества" и покровительствующим монарху "богам" в виде подчинения высшей силе природы (монархисты-язычники), наконец – в служении истинному Богу для выполнения Его замысла о людях и о данном народе.
Мы – русские православные монархисты, относимся к последним из перечисленных выше, и одновременно к первым по духовному значению. Это значит, что мы – монархисты не только по причине верности поколениям наших предков, создавших величайшую в мiре Российскую Империю и скрепивших нас клятвою верности на Земском Соборе 1613 года. Мы – монархисты по нашему убеждению, что только православная монархия является наиболее благоприятным и даже единственным государственным строем, который призван не только к обезпечению достойной земной жизни гражданам своего государства, но и к их воспитанию как граждан Царства Божия для жизни вечной.
Для такого понимания сути Русской православной монархии необходимо сначала усвоить основные понятия о смысле бытия и об устройстве мiроздания. (См. об этом вкратце в книге "Вождю Третьего Рима", гл. I. Духовные основы власти и мiродержавный смысл Российской государственности; – после прочтения всех подглавок 1-7 просьба вернуться сюда.)
В любом случае власть представляет собой духовный феномен, который может быть очень разным по своему содержанию и духовному качеству. Согласно определению апостола Павла в Новом Завете: «Несть бо власть, аще не от Бога» (ибо не власть, если [она] не от Бога). То есть власть понимается здесь как некий положительный принцип, защищающий народ от зла, – что очевидно из дальнейших слов апостола: «Ибо она дается тебе на добро...» – о богопротивной же злой власти апостол не мог сказать такого, она является злоупотреблением властью.
Современный перевод этих слов апостола: «Нет власти не от Бога» – имеет двоякий смысл, которым многие оправдывают покорность любой власти. Но и в такой неверно расширенной трактовке смысла с православной точки зрения нельзя видеть оправдания любой власти, ведь не может быть таковой властью от Бога богоборческая власть. Бог может лишь по человеческим грехам попускать силам зла захватывать кормило власти как последнее средство для научения ослепших людей Истине – "от обратного", посредством страданий.
Этой цели на Руси успешно послужили и нашествие Орды, положившее конец раздробленности Руси; и польская оккупация Смутного времени, заставившая осознать и восстановить православную монархию как власть Помазанника Божия; и масонское нашествие наполеоновской Европы, охладившее западническое подражание русской знати... Такова и попущенная по нашим грехам антимонархическая революция 1917 года, из которой ведущим слоем нашего народа, к сожалению, до сих пор не вынесен должный урок...
Каждая из этих форм может служить указанной верной цели, если у власти находятся умные и нравственные люди. Но если у власти оказываются недостойные правители – каждая из этих форм может вырождаться в нечто недолжное, преступное, противоречащее Божию замыслу. Так, монархия может вырождаться в тиранический произвол, аристократия – в эгоистичную олигархию (власть "немногих") или соперничающих криминальных кланов, демократия – в охлократию (власть толпы). Какая же из этих форм власти менее подвержена опасности вырождения и захвата силами зла? Неужели демократия, поскольку истина наиболее надежно устанавливается и охраняется "волей народа" – народным большинством?
Сразу отметим, что истину невозможно установить простым арифметическим большинством (таким голосованием большинства еврейского народа под влиянием его вождей был распят Христос – вот первый акт демократии). Для верного толкования истины необходимы духовные и профессиональные управленческие знания, то есть уместен хотя бы какой-то избирательный ценз, допускающий к участию в голосовании наиболее здоровую и образованную часть народа.
Однако демократии вообще не бывает в практической реальности, ибо "волю народа" всегда выражают его выборные представители, более или менее честные и пригодные для этого. А уж какими средствами они добиваются победы на выборах – это в большинстве случаев обезпечивает продвижение наиболее наглых, циничных, чем скромных, нравственных и честных. Кроме того, в демократии власть должна ориентироваться на усредненное мнение большинства и в известной мере зависит от его ублажения, а оно, как уже сказано, далеко не всегда в состоянии понимать истинные пути достижения блага для своего народа. Как писал К.П. Победоносцев в статье "Великая ложь нашего времени":
«По теории парламентаризма, должно господствовать разумное большинство; на практике господствуют пять-шесть предводителей партий; они, сменяясь, овладевают властью. По теории, убеждение утверждается ясными доводами во время парламентских дебатов; на практике – оно не зависит нисколько от дебатов, но направляется волею предводителей и соображениями личного интереса. По теории, народные представители имеют в виду единственно народное благо; на практике – они, под предлогом народного блага и на счет его, имеют в виду преимущественно личное благо свое и друзей своих. По теории – они должны быть из лучших, излюбленных граждан; на практике – это наиболее честолюбивые и нахальные граждане. По теории – избиратель подает голос за своего кандидата потому, что знает его и доверяет ему; на практике – избиратель дает голос за человека, которого по большей части совсем не знает, но о котором натвержено ему речами и криками заинтересованной партии. По теории – делами в парламенте управляют и двигают – опытный разум и безкорыстное чувство; на практике – главные движущие силы здесь – решительная воля, эгоизм и красноречие. Вот каково в сущности это учреждение, выставляемое – целью и венцом государственного устройства... Таков образ великой политической лжи, господствующей в наше время...».
По теории – избиратель подает голос за своего кандидата потому, что знает его и доверяет ему; на практике – избиратель дает голос за человека, которого по большей части совсем не знает, но о котором натвержено ему речами и криками заинтересованной партии. По теории – делами в парламенте управляют и двигают – опытный разум и безкорыстное чувство; на практике – главные движущие силы здесь – решительная воля, эгоизм и красноречие. Вот каково в сущности это учреждение, выставляемое – целью и венцом государственного устройства... Таков образ великой политической лжи, господствующей в наше время...».
Нам возразят, что в таком случае монархия еще опаснее, ибо плохих политиков можно хотя бы сменить на следующих выборах, когда пройдет их срок правления (потому они и стараются нахапать как можно больше и быстрее), олигархи еще могут сдерживать друг друга в своих аппетитах (да и наворовали из казны достаточно, и волки сыты и овцы целы), тогда как злого или неспособного монарха придется терпеть до его смерти. Это представление исходит из неверного представления о православной монархии. Поэтому, чтобы ее отличать от других, давайте рассмотрим происхождение монархии и ее разные виды в истории.
Монархия как правление одного лица известна с древнейших времен, она вытекает из естественной иерархичности человеческого общества, начиная с главы семьи. (Первые известные демократии, в Риме и Афинах, возникли там уже после падения монархий.) Священное писание (1 Цар., 8-11) запечатлело, как была установлена Богом монархия в избранном народе: по просьбе людей, ощутивших, что они не способны самоуправляться и жить по Божиим законам без вождя, который получает от Бога специальное посвящение для этой миссии. То есть Царь – не самоцель, а вспомогательная "подпорка" для удержания народа на пути следования Божьему замыслу.
Особенно очевидно это становится при православном понимании того, что человеческая природа и весь мiр находятся в состоянии повреждения вследствие грехопадения, поэтому и требуется людям не зависимая от них, но зависимая от Бога внешняя вспомогательная сила, ограничивающая и человеческую мятежную греховность, и действие в мiре сил зла. (При обезпечения государственного правопорядка неизбежен и некоторый элемент принуждения, который присутствует в любой форме власти, однако православный монарх прибегает к этому не ради самого себя, а ради возложенной на него Богом миссии спасения народа от зла.)
Признание людьми такой верховной силы – проявление не рабства, а аскетического самоограничения в борьбе с собственным греховным своеволием ради высших начал правды. Как писал виднейший идеолог монархии Л.А. Тихомиров:
«Это очень глубоко подмеченная черта нашей психологии, – черта, которую можно назвать женственною, но которая обща всему роду человеческому. Она вовсе не есть выражение слабости, по крайней мере, по существу, но выражает поэтическое созерцание идеала, искомого нами и чарующего нас в частных воплощениях своих, вызывающего наше преклонение и подчинение, ибо идеалом нельзя владеть, а ему можно только подчиняться, как высшему нас началу. Эта черта, особенно яркая у женщин, выражает, однако, целую серию общечеловеческих добродетелей: смирения, скромности, искренней радости при отыскании идеального, без зависти к тому, что оно выше нас, а с одною чистою готовностью поставить это высшее в образец себе и руководство. Подобно тому, как стремление к независимости может порождаться не только могучею силою, но также грубою необузданностью натуры, демоническим тщеславием, так и стремление к подчинению не всегда является результатом слабости, но и лучших тончайших свойств природы нашей». (Л.А. Тихомиров: "Монархическая Государственность". Ч. I, 1905) Добавим к этому, что эта же черта нашей психологии побуждает нас к жертвенному служению идеалу – и это является также основой мужества и воинской доблести. В этом состояла суть самоотверженной храбрости христолюбивого Русского воинства, сознававшего, что защищает от врагов не чьи-то капиталы и имения, и не только родную землю и свой народ, но и саму миссию Русского Православного Царства (Третьего Рима) по удержанию мiрового зла. За это было не страшно умереть. Это была единственная такая армия в мiре, с полным правом несшая на своих государственных знаменах слова: «С нами Бог!».
Эта черта, особенно яркая у женщин, выражает, однако, целую серию общечеловеческих добродетелей: смирения, скромности, искренней радости при отыскании идеального, без зависти к тому, что оно выше нас, а с одною чистою готовностью поставить это высшее в образец себе и руководство. Подобно тому, как стремление к независимости может порождаться не только могучею силою, но также грубою необузданностью натуры, демоническим тщеславием, так и стремление к подчинению не всегда является результатом слабости, но и лучших тончайших свойств природы нашей». (Л.А. Тихомиров: "Монархическая Государственность". Ч. I, 1905)
Добавим к этому, что эта же черта нашей психологии побуждает нас к жертвенному служению идеалу – и это является также основой мужества и воинской доблести. В этом состояла суть самоотверженной храбрости христолюбивого Русского воинства, сознававшего, что защищает от врагов не чьи-то капиталы и имения, и не только родную землю и свой народ, но и саму миссию Русского Православного Царства (Третьего Рима) по удержанию мiрового зла. За это было не страшно умереть. Это была единственная такая армия в мiре, с полным правом несшая на своих государственных знаменах слова: «С нами Бог!».
Таким образом, сравнение трех основных форм власти – власти одного человека (монархии), власти нескольких людей (аристократии) и власти "большинства народа" (демократии) – показывает, что легче всего конечная цель спасения от греха как можно большей части народа достигается при власти специально подготовленного для этой миссии правителя-служителя Божьему замыслу, независимого от земной политической борьбы за власть и духовно направляемого и контролируемого благодатной Церковью.
При этом монарх учитывает "глас народа" и его потребности, а также всегда опирается на аристократию в конкретном управлении государством, не допуская лишь верховенства этих факторов в принятии решений. Опасность вырождения такой православной монархии в тиранию гораздо меньше, чем опасность вырождения аристократии (получающей власть не от Бога, а по своим "заслугам") в эгоистичную олигархию; не говоря уже о демократии, которая наиболее часто представляет собой временную (а потому и ненасытную) олигархию тех правителей, которым удается посредством огромных денег (потом их надо "оправдать") и ловкого самохвальства в СМИ собрать арифметическое большинство голосов обманываемого населения, не сведущего в истинной раскладке сил в политическом закулисье.
Вырождение монархии как государственной власти происходит тогда, когда она отрывается от своих религиозно-духовных целей. Мы знаем, что по этой причине уже ветхозаветные Цари не всегда оказывались достойны своей задачи (об этом сразу предупредил и Сам Господь, учреждая монархию), но это говорит лишь о нравственной неустойчивости человека (что может проявляться даже у того или иного монарха), а не о ненужности самой монархической власти как водительства людей в соответствии с Божиим замыслом. В этом и состоит смысл стержневой традиции Царства в человеческой истории, которая именно с Божьей помощью сначала устанавливается в богоизбранном народе в виде Царя как Помазанника Божия – и заканчивается православной монархией, также во главе с Царем-Помазанником.
Ветхозаветная монархия (мы особо чтим в ней Давида псалмопевца) должна была готовить свой народ к восприятию Сына Божия. Но она выродилась в той же мере, что и иудейская религия, отвергнувшая Мессию-Христа. Православные знают, какого "мессию" иудеи ждут и воспримут своим земным царем в конце времен: антихриста... (Об этом их предупредил сам Христос: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете»; «Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего...». – Иоанн 5:43; 8:44.)
Поэтому в первые века своего существования христиане не имели своего Царя. В языческих римских императорах апостолы уважали лишь принцип власти, ограничивающей действие сил зла, в противоположность принципу анархии. Огромной духовной победой христиан стало появление христианского Императора Константина (причисленного Церковью к лику святых), который перенес столицу империи в Византию и основал там "Второй Рим" – столицу первого православного Царства.
В нем материальная сила государства и духовная сила Церкви объединились на принципе "симфонии"этих двух властей (выразители этого учения – Император Юстиниан и Патриарх Константинопольский Фотий – также почитаются Православной Церковью как святые). Общая цель Церкви и государства тут, согласно православному учению, не ограничивается мерками земного мiра, а ставит целью спасение людей для вечной жизни в сверхисторическом Царствии Божием; при венчании на Царство Царь дает в этом обет перед Богом.
Даже такой историк Церкви, как А.В. Карташев (начавший свою деятельность как либерал-февралист) в зрелом возрасте преодолел эти заблуждения и писал в защиту симфонии, что в неслиянно-нераздельном соединении православной Церкви и государства был по аналогии применен принцип неслиянно-нераздельного соединения Божественного и человеческого во Христе. Два других, западных, типа сочетания церковной и государственной власти вели к обмирщению Церкви: и когда она всевластно выполняет функции кесаря (вплоть до карательных – отсюда католическая инквизиция, невозможная в православной "симфонии"), и когда она подчинена воле кесаря (превращаясь в одно из "министерств" в протестантских государствах).
В православной симфонии, как отмечал Л.А. Тихомиров, «отношение двух властей напоминает отношения души и тела» ("Монархическая государственность"). Соответственно, основополагающее место здесь занимает Церковь: при коронации она совершает над Царем таинство Миропомазания.
Это не делает его автоматически праведным, но наделяет его – через обряд возложения рук Патриарха (что означает возведение в священный сан), помазание св. миром и через причащение по священническому чину – особым даром Святаго Духа, правом и обязанностью Помазанника служить выполнению Божией воли вместе с Церковью как ее особенный член. Это убеждение, что православный Царь принадлежит к числу священных лиц, было общепринятым в Церкви; его высказывали и Константинопольские Патриархи, и папа Лев Великий, и многие русские святые (св. Филарет Московский, св. прав. Иоанн Кронштадтский), и историки Церкви.
В Византии с самого начала Император Константин, по его выражению, стал исполнять функции «епископа внешних дел Церкви», он имел право созывать Вселенские Соборы, и было принято, что ни один государственный закон не имеет силы, если противоречит церковным канонам – такова юридическая основа православной симфонии (отраженная позже и в русских законах).
Несомненно, что после появления православного Царства именно к нему святые отцы относили слова апостола Павла об «удерживающем», который препятствует воцарению антихриста. После сокрушения Византии турками эта миссия была перенята Русью, выразившись в формуле "Москва – Третий Рим".
Монархическая идеология на Руси окончательно сформировалась с признанием всеми нерусскими православными Церквами русского Великого Князя – Царем, особо поминаемым во время богослужения во всех странах, то есть покровителем всего вселенского Православия (коронование Иоанна Грозного в 1547 г.; признание Константинополем в 1561 г.), и в результате канонического установления русского Патриаршества (1589 г.). При этом в России, как подчеркивал Тихомиров, не столько подражали действительной Византии, сколько идеализировали ее и создали монархическую власть в гораздо более совершенной форме.
При этом принцип мужского первородства (по старшим сыновьям) – наиболее естественная форма передачи власти у всех народов и во все времена. Это обезпечивает четкую и безспорную преемственность монархического служения заранее подготовленным к его несению наследником – без вмешательства человеческих расчетов и интриг. Но как можно видеть из всего вышесказанного, в православной монархии принцип первородства – необходимый, но не достаточный. Наследник Российского Престола должен непременно соответствовать правилам Церкви. Ибо русский православный Царь – носитель особого, единственного на всей земле церковного посвящения, выделяющего его из мiрян, – только в этом случае царская власть, в отличие от обычной человеческой власти, становится проводником Божественного Провидения и вселенской силой, "удерживающей" мiр от разгула зла. (Из книги "Кто наследник Российского Престола?". Можно ли восстановить монархию в России?)
Добавим к этому, что в истории христианских стран со временем стали выделять в европейской монархии разные ее виды: абсолютная монархия (воля монарха ничем не ограничена, ни от чего не зависима и никому не подсудна), конституционная монархия (воля монарха зависит от воли выборного парламента, устанавливающего законы, и ограничена этими законами – Конституцией), самодержавная православная монархия (воля монарха зависит от Божественных законов и ограничена ими, за чем следит Церковь, при этом монарх в известных пределах привлекает к управлению государством и аристократию, и самоуправление низовой демократии, не допуская их верховенства.)
Как правило, каждая из внушаемых сатаной ложных идеологий основывается на определенной положительной ценности (например: свобода личности, социальное равенство, здоровье и сила нации), однако при этом берется ценность частичная и более низкая, которая вырывается из общей иерархии ценностей и возводится в ранг высшей истины, чтобы подменить собой Бога.
Поскольку таким образом не утверждается совершенно ложная ценность (ложь заключается в подмене абсолютного частным), у таких идеологий могут быть искренние приверженцы, которых сатана соблазняет к уклонению в ту или иную сторону в соответствии с их личными или национальными склонностями и особенностями эпохи. Такие ложные идеологии могут яростно соперничать друг с другом, умножая разрушения Божественного порядка, – что тоже выгодно сатане: антихристу будет легче прийти к власти, "спасая" человечество от хаоса. Диавол – великий махинатор по использованию самых разных сил, побуждающий их на самых разных путях искоренять Истину в земном мiре, при этом в столкновении их между собой проявляется и некий естественный отбор, в котором выживают наиболее верные слуги диавола.
В Новое время главной антимонархической силой сатаны были так называемые "буржуазные революции", когда верховная власть монарха свергалась либо подчинялась "воле народа". Движущей силой этих "свободолюбивых" революций были еврейство и масонство, стремившееся к всемiрной демократии, в которой главной властью становились деньги. Победа этих сил в Первой мiровой войны вызвала ответную реакцию в виде других идеологий, и ХХ век стал ареной ожесточенной борьбы друг против друга трех таких ложных идеологий: либеральной демократии, коммунизма (марксизма) и фашизма. Каждая из них под тем или иным влиянием иудаизма уклонилась от следования истинному идеалу, поэтому все они противоборствовали друг с другом в одной и той же нехристианской плоскости – каждая за свой вариант "земного рая", – способствуя этим сатанинской "тайне беззакония".
(См. подробнее в книге "Вождю Третьего Рима" гл. I-5: Либеральная демократия, коммунизм, фашизм – после прочтения просьба вернуться сюда.)
В нынешнее время нигде в мiре нет настоящей монархии. Готовимый мiровой закулисой тотальный Новый мiровой порядок будет представлять собой лишь формальную "монархию" лжемонарха-антихриста. Он придет к власти с обманными лозунгами "мiра и безопасности", поэтому большинство населения земли не сможет его своевременно распознать. Отличить истинную монархию от лжемонархии смогут только истинно православные люди, сочетающие верность Богу с общественно-политическим трезвомыслием.
Сначала из уже цитированной книги напомним раздел: Основные требования к наследованию Российского Престола.
Легитимность православного престолонаследия основана на доверии к Промыслу Божию, которым определяется и сам монарх – по наследственному рождению, независимо от желания людей. Ибо человеческий разум зависит от греховной человеческой природы; тогда как верный Православию Царь, Божий Помазанник, своим служением Богу стяжает Его благодать и становится, в силу совершаемого Церковью над ним таинства, проводником этой благодати для всего народа. Лишь Царь, получающий власть наследственно, не нуждается в пропагандно-политических расчетах по ее обретению и может свободно обратить ее на безкомпромиссное служение нравственному идеалу.
Не раз русскому народу приходилось убеждаться в этом и "от обратного". Так, после угасания царствовавшей линии Рюриковичей наступило смутное время произвольно "выбранных" царей, длившееся 15 лет. Оно было преодолено, когда в 1613 г. на Всероссийском Соборе «всего Российского царства выборные люди» дали обет верности династии Романовых «в роды и роды и во веки» как «Божиим избранникам», то есть ближайшим родственникам (по матери) последнего Царя Феодора Иоанновича. (При этом отец призванного на царство Михаила Феодоровича Романова, в монашестве Филарет, являясь соправителем сына, одновременно возглавлял Русскую Церковь как Патриарх.)
Таким образом, православный Царь призван на труднейшее служение: вести свой народ Божиими путями. В этом отношении русская монархия – в отличие от западного абсолютизма (ничем не ограниченной власти) – ограничена условием служения Богу. Об этом напоминал уже один из первых идеологов православного самодержавия, прп. Иосиф Волоцкий, призывая слушаться только такого Царя, а царю-нечестивцу сопротивляться даже под угрозой смерти:
«Аще ли же есть царь над человеки царствуа, над собою же имат царствующа – скверные страсти и грехи, сребролюбие же и гнев, лукавьство, и неправду, гордость и ярость, злейши же всех, неверие и хулу, таковый царь не Божий слуга, но диаволь, и не царь, но мучитель... Таковаго царя, лукавьства его ради, не нарече царем Господь наш Иисус Христос, но лисом... И ты убо таковаго царя, или князя да не послушаеши, на нечестие и лукавьство приводяща тя, аще мучит, аще смертию претит. Сему сведетельствуют пророци и апостоли, и вси мученици, иже от нечестивых царей убиени быша и повелению их не покоришися» ...
Как подчеркивал свт. Иоанн Шанхайский, исследовавший этот вопрос, Акт Павла I не был каким-то принципиальным новшеством. Передача верховной власти по первородству (старшим сыновьям) независимо от человеческих предпочтений существовала на Руси с Ивана Калиты до Петра I. «Тогда только это не было формулировано или регламентировано каким-нибудь писаным законом и существовало по обычаю». Таким образом, «Акт о престолонаследии императора Павла как в целом, так и в частях был проникнут духом и идеями русского права» – «несмотря на тяжелое изложение и местами не совсем ясную формулировку» (ибо многие положения Павел I заимствовал из немецких законов о престолонаследии).
Впоследствии Акт Павла I был включен в Основные Законы Российской Империи в уточненных редакциях. Для лица, наследующего российский Престол, они предусматривают следующие главные условия (в скобках -соответствующие статьи Законов; см. приложение 3):
1. Принадлежность к Императорскому Дому Романовых, что возможно только при происхождении от равнородных браков, то есть с лицом, принадлежащим к «царствующему или владетельному дому» (ст. 126, 36, 188), заключенных с согласия Императора (ст. 183). Лицо, вступившее в неравнородный или неразрешенный брак, может и не терять своего личного права на Престол, но не может передать его потомству (ст. 36, 188, 183, 134). Необходимо также учитывать, что в зависимости от решения Императора по каждому такому случаю в составе Императорского Дома могли оставаться лица с разными правами на престолонаследие (и даже полностью утратившие эти права). 2. Первородство среди агнатов (мужчин Династии, происходящих по непрерывной мужской линии), которое определяется по старшим сыновьям Императора – они имеют преимущество перед братьями Императора (ст. 27-29). 3. Принадлежность и безкомпромиссная верность православной вере и «никакой иной» (ст. 63). «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния» (ст. 64). Поэтому Император не только должен быть православным, но и обязан брать в жены равнородную принцессу, принявшую Православие до брака (ст. 185), чтобы рождать и воспитывать наследников в духе Православной Церкви. 4. Пригодность престолонаследника для совершения над ним церковного чина священного коронования и таинства миропомазания (что не сказано прямо, но вытекает из статей 57, 58, 63, 64). Дореволюционный богослов С.В. Булгаков писал: «Это царское помазание установлено самим Господом еще в библейские времена, одновременно с учреждением царской власти... и притом не как только внешний символ или знак избрания, но именно как особенное священное действие для дарования особой благодатной силы избранным (см.: 1 Цар. X, 17; XI, 14, 15; XVI, 13; 2 Цар. V, 3, 4; 4 Цар. 4-21)». Поэтому, как подчеркивал авторитетный эксперт, приват-доцент юридического факультета Императорского Московского университета М.В. Зызыкин: «Вследствие рукоположения и миропомазания Императора надо считать чином священным», правда, «не в смысле вступления в духовную иерархию, ибо он не получает благодати священства, но в смысле особого освящения лица, открывающего ему право на особые преимущества: входить в царские врата и причащаться наравне со священнослужителями... С этой точки зрения Царская власть является институтом не только государственного, но и церковного права». И поскольку «царская власть... есть именно священный чин, то тем более не могут игнорироваться церковные правила, существующие для введения в клир, правила же эти очень строги...» (Зызыкин М. Царская власть и закон о престолонаследии в России. София. 1924). Большая заслуга Зызыкина заключается именно в том, что при разрешении вопроса о престолонаследии он напомнил о духовной сути служения Царя как покровителя вселенского Православия и носителя особого посвящения – только в этом случае царская власть, в отличие от обычной человеческой власти, становится проводником Божественного Провидения. 5. Пригодность к занятию Престола с точки зрения уголовного законодательства: «Хотя Основные Законы ничего не говорят об этом, но они не могут не предполагать известной неопороченности призываемого лица в силу уже общих законов... Так как члены Императорского Дома не изъяты из подсудности общим уголовным законам, то, в случае осуждения к наказанию, лишающему прав состояния и права на занятие общественных должностей, они, не теряя принадлежности к Царствующему Дому, теряют права на престолонаследие, ведущее к осуществлению высшей государственной власти». 6. Присяга на верность Основным Законам, царствующему на их основании Императору и его наследнику (ст. 56, 220): «Именем Бога Всемогущего, пред Святым Его Евангелием клянусь... верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя и живота своего до последней капли крови...». Неповинующегося члена Династии царствующий Император как Самодержец имеет право «отрешать от назначенных в сем законе прав и поступать с ним яко преслушным воле монаршей» (ст. 222). (Но даже Государь не может никого произвольно лишить права на Престол, которое принадлежит наследнику по рождению в силу самого Закона; наследник может лишь сам утратить это право, нарушив Законы и сделавшись непригодным для священного коронования.) 7. Личное согласие наследника на принятие священного царского служения, ибо статья 37 допускает заблаговременный добровольный отказ от права на Престол для лиц, не чувствующих себя пригодными к нему – «в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола». В этом случае право на Престол переходит к следующему по первородству агнату, удовлетворяющему всем вышеуказанным требованиям. 8. При пресечении агнатского (мужского) потомства, согласно статье З0-й Основных Законов, «наследство остается в сем же роде, но в женском поколении последне-царствовавшего, как в ближайшем к Престолу». То есть право наследования Престола переходит от агнатов к ближайшему когнату: женщине из Династии и к ее потомкам мужского пола в указанном порядке первородства, которые также должны соответствовать всем вышеуказанным требованиям Основных Законов.
2. Первородство среди агнатов (мужчин Династии, происходящих по непрерывной мужской линии), которое определяется по старшим сыновьям Императора – они имеют преимущество перед братьями Императора (ст. 27-29).
3. Принадлежность и безкомпромиссная верность православной вере и «никакой иной» (ст. 63). «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния» (ст. 64). Поэтому Император не только должен быть православным, но и обязан брать в жены равнородную принцессу, принявшую Православие до брака (ст. 185), чтобы рождать и воспитывать наследников в духе Православной Церкви.
4. Пригодность престолонаследника для совершения над ним церковного чина священного коронования и таинства миропомазания (что не сказано прямо, но вытекает из статей 57, 58, 63, 64). Дореволюционный богослов С.В. Булгаков писал: «Это царское помазание установлено самим Господом еще в библейские времена, одновременно с учреждением царской власти... и притом не как только внешний символ или знак избрания, но именно как особенное священное действие для дарования особой благодатной силы избранным (см.: 1 Цар. X, 17; XI, 14, 15; XVI, 13; 2 Цар. V, 3, 4; 4 Цар. 4-21)».
Поэтому, как подчеркивал авторитетный эксперт, приват-доцент юридического факультета Императорского Московского университета М.В. Зызыкин: «Вследствие рукоположения и миропомазания Императора надо считать чином священным», правда, «не в смысле вступления в духовную иерархию, ибо он не получает благодати священства, но в смысле особого освящения лица, открывающего ему право на особые преимущества: входить в царские врата и причащаться наравне со священнослужителями... С этой точки зрения Царская власть является институтом не только государственного, но и церковного права».
И поскольку «царская власть... есть именно священный чин, то тем более не могут игнорироваться церковные правила, существующие для введения в клир, правила же эти очень строги...» (Зызыкин М. Царская власть и закон о престолонаследии в России. София. 1924). Большая заслуга Зызыкина заключается именно в том, что при разрешении вопроса о престолонаследии он напомнил о духовной сути служения Царя как покровителя вселенского Православия и носителя особого посвящения – только в этом случае царская власть, в отличие от обычной человеческой власти, становится проводником Божественного Провидения.
5. Пригодность к занятию Престола с точки зрения уголовного законодательства: «Хотя Основные Законы ничего не говорят об этом, но они не могут не предполагать известной неопороченности призываемого лица в силу уже общих законов... Так как члены Императорского Дома не изъяты из подсудности общим уголовным законам, то, в случае осуждения к наказанию, лишающему прав состояния и права на занятие общественных должностей, они, не теряя принадлежности к Царствующему Дому, теряют права на престолонаследие, ведущее к осуществлению высшей государственной власти».
6. Присяга на верность Основным Законам, царствующему на их основании Императору и его наследнику (ст. 56, 220): «Именем Бога Всемогущего, пред Святым Его Евангелием клянусь... верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя и живота своего до последней капли крови...». Неповинующегося члена Династии царствующий Император как Самодержец имеет право «отрешать от назначенных в сем законе прав и поступать с ним яко преслушным воле монаршей» (ст. 222). (Но даже Государь не может никого произвольно лишить права на Престол, которое принадлежит наследнику по рождению в силу самого Закона; наследник может лишь сам утратить это право, нарушив Законы и сделавшись непригодным для священного коронования.)
7. Личное согласие наследника на принятие священного царского служения, ибо статья 37 допускает заблаговременный добровольный отказ от права на Престол для лиц, не чувствующих себя пригодными к нему – «в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола». В этом случае право на Престол переходит к следующему по первородству агнату, удовлетворяющему всем вышеуказанным требованиям.
8. При пресечении агнатского (мужского) потомства, согласно статье З0-й Основных Законов, «наследство остается в сем же роде, но в женском поколении последне-царствовавшего, как в ближайшем к Престолу». То есть право наследования Престола переходит от агнатов к ближайшему когнату: женщине из Династии и к ее потомкам мужского пола в указанном порядке первородства, которые также должны соответствовать всем вышеуказанным требованиям Основных Законов.
Неясность в деталях была вызвана тем, что прямая мужская линия престолонаследия была неожиданно для всех насильственно пресечена. Претендент же по ближайшей агнатской линии, обладавший правом мужского первородства, – Вел. Кн. Кирилл Владимiрович – не удовлетворял всем требованиям Основных Законов (и был вместе с потомством лишен прав престолонаследия еще Государем Николаем II), но провозгласил себя в эмиграции "Императором Кириллом I". Его сторонники присвоили себе название "легитимистов", то есть "законников", хотя из всех законов престолонаследия ими были отвергнуты самые главные: православные требования. (Подробнее см. в книге "Кто наследник Российского Престола?")
Но и созыв такого настоящего Собора в данных условиях невозможен. Институт монархии может стать обманной ширмой и "последним прибежищем негодяя" в целях сохранения неправедной власти. Сам наш народ после лживого богоборческого советского периода не готов сейчас к верному православному восприятию монархии, и подобные размышления выглядят сегодня лишь как теоретические. Для восстановления монархии необходимо восстановление православно-монархического самосознания у ведущего слоя народа. Необходимо понимание им духовного устройства мiра, смысла истории и смысла жизни человека.
Только тогда станет ясно, что государственное устройство не есть нечто произвольное, что народ может устанавливать по своему усмотрению. Оно должно соответствовать духовным основам жизни – то есть Замыслу Божию. Лишь в этом случае народ разовьет все свои таланты и будет готов к добровольному подчинению власти Помазанника Божия, ощущая его правление как должную и благотворную власть самой Истины, которой нельзя не подчиниться. Только в этом случае на русской земле вновь появится "удерживающий", который станет преградой "Новому мiровому порядку" антихриста.
В русской эмиграции, которая проделала огромную работу по осмыслению проблем русской монархии, все ее выдающиеся мыслители считали, что после крушения коммунистической власти необходим переходный период просвещенной национальной диктатуры, готовящей восстановление православной монархии. Но этого не произошло, и время упущено. Вероятно, в наших условиях такое развитие может быть уже только чудом Божиим, которое, однако, подается только тем, кто достоин этого чуда и готовит себя к нему.
Поэтому когда нам говорят, что это неосуществимая утопия, мы отвечаем: независимо от того, удастся ли нашему народу восстановить православную монархию или не удастся, – для нас важно: истинна ли православная монархия как богоосвященная власть или не истинна. Если она истинна, то стремиться к этой истине нужно в любых условиях, в надежде на Божию помощь – это наш категорический императив и критерий должной Русской власти. Все остальные рецепты спасения и возрождения России – утопия.
М.В. Назаров
По мере поступления к этому тексту будут добавляться ответы на вопросы и ссылки на другие полезные материалы.
Об обосновании монархии см. дополнительно в книге "Миссия русской эмиграции" гл.18. Духовные основы Святой Руси и Русской монархии гл. 19. Проблемы престолонаследия и лики эмигрантского монархизма В описанных в главе 20 разных богословских направлениях ("правда о земле" и "правда о небе") заключалось также и самое важное разногласие разных частей зарубежного Православия в вопросе монархии.
Если в либерально-демократической "ветви" зарубежного Православия монархия считалась невозможной в наше время как изжившее себя и даже вредное "мракобесие", то в РПЦЗ царская власть рассматривалась как необходимое условие не только для восстановления православной России, но и – именно в наше время – для сопротивления уже близкому антихристу: гл. 21. «Во имя восстановления Удерживающего»
Исторически и этнографически русский народ подразделялся на несколько составных частей – великорусскую, белорусскую, малорусскую и карпаторусскую, веками оторванную от остальной Руси. К сожалению, в Российской империи проживало не всё русское население, так как исторические западные земли – Галицкая Русь (Галичина), Северная Буковина и Угорская (Подкарпатская) Русь – находились в составе Австро-Венгрии, а до неё – Речи Посполитой, Молдавского княжества и Венгерского королевства. Одной из целей Российской империи в Первой Мiровой войне было воссоединение западных русских земель с остальной Россией. История не знает сослагательного наклонения, однако, если бы Россия закрепилась на этих землях и выиграла войну, то не было бы сейчас никаких «нэзалэжных Украин», «бандеровцев», «майданов», «АТО» и так далее.
Но трагические события 1917 г. в России помешали осуществить эти национально-государственные задачи. Западные русские земли разгромленной в 1918 г. Австро-Венгрии были поделены возрождённой Польшей, Румынией и новым государством – Чехословакией. Советская же власть, утвердившаяся в России, не имея на это ни малейшего права, официально разделила единый русский народ на три отдельных народа – собственно «русский» (бывший великорусский), «український» (бывший малорусский) и «беларускi» (бывший белорусский).
В 20-30-е гг. в СССР в целом, а в Украинской ССР и Белорусской ССР в том числе, проводилась политика «коренизации» (в конкретных случаях «украинизации» и «белорусизации») под предлогом борьбы с «великодержавным русским шовинизмом». В случае с Малороссией и Белоруссией под «коренизацией» подразумевалась прежде всего дерусификация русского населения. Впрочем, вся эта афера бездарно провалилась: не заговорили на новосозданных искусственных литературных «мовах» ни в УССР, ни в БССР.
Западные земли (Галичина, Западная Волынь, Северная Буковина, Западная Белоруссия и Подкарпатская Русь), освобождённые в 1939-45 гг. Красной Армией, были присоединены к УССР и БССР. После 1945 г. началась насильственная «украинизация» традиционно русофильского населения Закарпатья (Подкарпатской Руси). Однако русины не признали и не признают себя «українцями», будучи таковыми записанными в метриках и паспортах.
Несмотря на вышеуказанные явления, в советское время русский литературный язык почти повсеместно доминировал в Украинской ССР (более 80% говорящих, за исключением западных областей, кроме Закарпатья) и в Белорусской ССР (свыше 90% говорящих). То же самое касалось и северо-восточных земель Казахской ССР, где коренное великорусское казачье население и, соответственно, русский язык абсолютно доминировали. Широко распространён был русский язык в Молдавии (бывшей Бессарабской губернии), особенно в Приднестровье (до 1917 г. бывшей частью Подольской губернии).
Ситуация после уничтожения Советского Союза, историко-геополитического наследника Российской империи, изменилась кардинальным образом. Псевдонациональные «элиты», получившие вдруг полную власть, свалившуюся на них, как манна небесная, на исторических русских землях Малороссии и Белоруссии стали всерьёз создавать свои независимые от остальной России «государства» и «нации».
Подробнее рассмотрю ситуацию с Малороссией. Не случайно враги России целенаправленно лишили русского самоназвания именно Киевскую, Первопрестольную или Малую Русь – нашу метрополию, «откуду есть пошла Русьская земля», ибо это был удар в самое сердце исторической Руси!
По прошествии 23 лет по обретении самостоятельности «государство Украина», расположившееся на территории Юго-Западной Руси, развязало кровопролитную войну с русским народом Донбасса. Сбылась мечта русофобов всего мира, прежде всего польских – от Духинского, придумавшего «українцiв» до Бжезинского: русские убивают русских, причём на своей собственной территории, как во время Гражданской войны! В нынешней кровопролитной бойне на Донбассе схлестнулись преимущественно этнические русские (малороссы и великороссы) и с той, и с другой стороны. К сожалению, бандеровская сволочь из карательных батальонов (а их аж 37, если не более) тоже в основном говорит по-русски. Не отвратительно ли, что у этих нелюдей, люто ненавидящих Россию, русский народ и всё русское, родной язык – русский?
Футурологический вопрос послевоенного возвращения хронически больных «украинством» малороссов к общерусскому единству – это, конечно, вопрос времени. А время это настанет только в результате долговременного поэтапного воссоединения большей части исторических русских земель с остальной Россией. Начало этому процессу задал Крым, волеизъявлением русского народа полуострова воссоединившийся с Россией.
На территории Донбасса уже существуют de facto независимые народные республики – Донецкая и Луганская, конечной целью которых является также воссоединение с Россией. По прогнозам геополитиков затем грядёт воссоединение всей исторической Новороссии до Одессы и Приднестровья с единокровной Россией. Всегда была за Россию «отъ Карпатовъ и ажь до Камчатки» Подкарпатская Русь (Закарпатье), почти примыкающая географически к Приднестровью и, таким образом, к Новороссии.
Православная Малороссия (хоть и больная «украинством»), скорее всего, не останется в одном «государстве» с католической и русофобской бандеровской Галичиной (а точнее, под её ярмом!). Последняя, впрочем, прихватив с собой в качестве довеска Волынь, а, возможно, и Подолию, «ломанётся» под названием, к примеру, «Захiдноукраїнська Республiка» в долгожданные ЕС и НАТО. Вот правда, ни нынешние обрубки «государства Украина», ни, тем паче, «ЗУР» там никому не будут нужны, разве что Польше, мечтающей о возвращении «своих», как она полагает, исконных «кресув всходних» (восточных окраин). Весьма непростым представляется будущее преимущественно гуцульской Северной Буковины, на территорию которой, как и на территорию Молдовы (Бессарабии), претендует Румыния.
Излечение малороссов (после изгнания бандеровцев и их прихвостней) от страшной заразной болезни под названием «украинство» будет, возможно, довольно долгим: за 23-24 года «самостийности» + 74 года советской «украинизации» очень многое помутнилось, сместилось, исказилось и извратилось в сознании одной из крупнейших частей русского народа. Однако нужно учесть ещё и тот факт, что малорусское население бывшей УССР уже привыкло к навязанному официально искусственному самоназванию «українцi» (хотя подавляющее большинство говорит по-народному – укрáинцы).
Тем не менее, если русины Закарпатья с 1991 г. активно отстаивают своё право на исконное национальное имя и тем самым противоборствуют политике «украинизации», которая при «нэзалэжной» стала ещё более агрессивной и насильственной, чем во времена УССР, то малороссы что-то не спешат с отказом от «украинской» идентичности. Для них этот вопрос встанет только тогда, когда безоговорочный крах утопического проекта «государство Украина» будет уже свершившимся фактом.
Только при активном внедрении во все сферы жизнедеятельности общерусских национальных ценностей, поэтапной ненасильственной деукраинизации населения и полном искоренении всех элементов «укронационализма» можно излечить Малороссию и малорусскую народность от страшной болезни. В любом случае, будущее Малороссии – только с Россией: Русь без Киева – не Русь!
Белоруссия de jure с 1996 г. находится в Союзном государстве с Россией. При том уровне любви к родному русскому языку, культуре и общерусскому не столь далёкому прошлому, мне кажется, что белорусы в целом настроены на воссоединение Русского Мiра. В каких государственно-политических формах это состоится в обозримом будущем – время покажет. Это может быть конфедеративный союз (как Швейцария), федеративное государство с равноправным земельным устройством (как Германия), расширенная Российская Федерация или Российский Союз, а, возможно, и возрождённая Российская империя или просто – Россия.
I. Великороссы – великорусы (историческое), русские (народное и официальное)
1. Этнографические группы: а) поморы – северновеликорусская группа, традиционно соседствующая с германо-скандинавскими народами, прежде всего, норвежцами, и имевшая с ними до 1914 г. даже общий микроязык – руссенорск, смешанный русско-норвежский язык, обслуживавший общение русских и норвежских торговцев на северном побережье Норвегии. Существует отдельный поморский говор – поморьска говóря. б) сибиряки (сибирцы, чалдоны). В 1990 гг. XX в. была попытка создания особого сибирского (чалдонского) микроязыка. 2. Сословно-этнографическая группа: казаки – объединённые в казачьи округа, войска, полки и общины. В лингвистическом отношении донские, луганские и терские казаки находятся под значительным малорусским влиянием. 3. Основные религиозно-этнографические группы: а) старообрядцы (староверы, кержаки разных толков) б) духоборы в) молокане г) хлысты д) субботники и другие русские секты.
а) поморы – северновеликорусская группа, традиционно соседствующая с германо-скандинавскими народами, прежде всего, норвежцами, и имевшая с ними до 1914 г. даже общий микроязык – руссенорск, смешанный русско-норвежский язык, обслуживавший общение русских и норвежских торговцев на северном побережье Норвегии. Существует отдельный поморский говор – поморьска говóря.
б) сибиряки (сибирцы, чалдоны). В 1990 гг. XX в. была попытка создания особого сибирского (чалдонского) микроязыка.
2. Сословно-этнографическая группа:
казаки – объединённые в казачьи округа, войска, полки и общины. В лингвистическом отношении донские, луганские и терские казаки находятся под значительным малорусским влиянием.
3. Основные религиозно-этнографические группы:
а) старообрядцы (староверы, кержаки разных толков) б) духоборы в) молокане г) хлысты д) субботники и другие русские секты.
Этнографические группы: а) полешуки (палешукi, полiшукi) – население белорусского и волынского (малорусского) Западного Полесья с особым говором – полiською волóдою. В 1990 гг. XX в. была попытка создания на основе западнополесского говора микроязыка. Переходная группа от белорусов к малороссам. б) литвины (лiц(ь)вiны) – старое самоназвание западных белорусов (от устаревшего названия Белой Руси – Литовская Русь), народный говор которых находится под значительным польским влиянием.
а) полешуки (палешукi, полiшукi) – население белорусского и волынского (малорусского) Западного Полесья с особым говором – полiською волóдою. В 1990 гг. XX в. была попытка создания на основе западнополесского говора микроязыка. Переходная группа от белорусов к малороссам.
б) литвины (лiц(ь)вiны) – старое самоназвание западных белорусов (от устаревшего названия Белой Руси – Литовская Русь), народный говор которых находится под значительным польским влиянием.
Этнографические группы: а) кубанцы (кубанские казаки) – исторические наследники запорожских казаков-малороссов, переселённых при императрице Екатерине II на Кубань. Сохранили этнографические особенности и неискажённое «украинством» малорусское народное наречие. б) галичане – исторически галицкие русины. В прошлом в основном сторонники общерусского национального единства (особенно в Австро-Венгрии со II половины XIX в.). В межвоенный период в оккупированной Польшей Галичине продолжалось противостояние между русофилами и «украинствующими». Только после вхождения т.н. «Западной Украины» в 1939 г. в СССР с галицким русофильством было покончено, а галичане в основной массе своей приняли «украинство». В настоящее время полностью отрицают своё причастие к исторической Руси. Говорят на крайне смешанном малорусско-польском наречии.
а) кубанцы (кубанские казаки) – исторические наследники запорожских казаков-малороссов, переселённых при императрице Екатерине II на Кубань. Сохранили этнографические особенности и неискажённое «украинством» малорусское народное наречие.
б) галичане – исторически галицкие русины. В прошлом в основном сторонники общерусского национального единства (особенно в Австро-Венгрии со II половины XIX
в.). В межвоенный период в оккупированной Польшей Галичине продолжалось противостояние между русофилами и «украинствующими». Только после вхождения т.н. «Западной Украины» в 1939 г. в СССР с галицким русофильством было покончено, а галичане в основной массе своей приняли «украинство».
В настоящее время полностью отрицают своё причастие к исторической Руси. Говорят на крайне смешанном малорусско-польском наречии.
а) гуцулы – буковинские, галицкие и закарпатские горцы, сохранившие этнографические и архаичные языковые особенности карпатской «пастушьей» цивилизации. б) бойки – центральнокарпатские горцы, в этнолингвистическом отношении находящиеся между гуцулами и лемками.
б) бойки – центральнокарпатские горцы, в этнолингвистическом отношении находящиеся между гуцулами и лемками.
Этнографические группы: а) лемки (лемкы, лемакы, руснакы) – самая западная ветвь русинов (до реки Попрад в Словакии). Наиболее архаичная русофильская часть русинов, в подавляющем большинстве своём отрицающая какую-либо принадлежность к «українцям», испокон веков считая себя «русскыма» и говорящая весьма своеобразно «по-русскы». б) верховинцы (вирьховинцi) – население карпатского высокогорья – Верховины, переходное от гуцулов к долинянам. в) долиняне (долишнякы) – население Потисской низменности Закарпатья, сохранившие, как и лемки, в наиболее чистом виде этнолингвистическую карпаторусскую (русинскую) самоидентичность. г) воеводинские руснаки (войводянски руснаци) – русинское население исторической Паннонии (с XVIII в.) – ныне Воеводины (Сербия) и частично Славонии (Хорватия). Являются выходцами из смешанной русинско-словацкой территории Пряшевской Руси (ныне в Восточной Словакии). В языковом отношении близки восточным словакам, являясь переходной группой от русского народа к западным славянам.
а) лемки (лемкы, лемакы, руснакы) – самая западная ветвь русинов (до реки Попрад в Словакии). Наиболее архаичная русофильская часть русинов, в подавляющем большинстве своём отрицающая какую-либо принадлежность к «українцям», испокон веков считая себя «русскыма» и говорящая весьма своеобразно «по-русскы».
б) верховинцы (вирьховинцi) – население карпатского высокогорья – Верховины, переходное от гуцулов к долинянам.
в) долиняне (долишнякы) – население Потисской низменности Закарпатья, сохранившие, как и лемки, в наиболее чистом виде этнолингвистическую карпаторусскую (русинскую) самоидентичность.
г) воеводинские руснаки (войводянски руснаци) – русинское население исторической Паннонии (с XVIII в.) – ныне Воеводины (Сербия) и частично Славонии (Хорватия). Являются выходцами из смешанной русинско-словацкой территории Пряшевской Руси (ныне в Восточной Словакии). В языковом отношении близки восточным словакам, являясь переходной группой от русского народа к западным славянам.
Геннадий Лукиных публицист, славист 25 февраля 2015 г
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — srn.rusidea.org
