Отречение от Царя
Особенности подложного акта
Граф Фредерикс
Телеграммы лжесвидетелей
Алексеев телеграфирует
По одному сценарию
Описывая фальсификацию
Союзники
Заспиртованная голова
Необходим судебный процесс
Помочь, проекту "Провидѣніе"
Отречение от Царя, или "Манифест об отречении" и "Прощальный приказ" - фальшивки
Недавно обнаружено подправленное изменниками обращение Царя Николая II к войскам, существование которого доказывает, что «прощальный Приказ по Арміи» Царя, предписывающий войскам повиноваться Временному правительству, – грубая подделка.
«Приказ» сочинен штабными офицерами Ставки путем редактирования неоконченного обращения Государя к войскам, написанного Им собственноручно, а затем попавшего в липкие и проворные ручки Алексеева, которого язык не поворачивается назвать генералом.
После редактирования текст обращения выглядел так: «В последний раз обращаюсь къ вамъ, горячо любимыя войска. Въ продолженіи двухъ съ половиною летъ несете вы ежечасно тяжелую боевую службу... Къ вамъ, горячо любимыя мною войска, обращаюсь съ настоятельнымъ призывомъ отстоять нашу родную землю отъ противника.
Россія связана со своими доблестными союзниками однимъ общимъ стремленіемъ къ победе. Твердо верю, что не угасла въ вашихъ сердцахъ безпредельная любовь къ нашей Родине. Да благословитъ васъ Господь Богъ на дальнейшіе подвиги, и да ведетъ васъ отъ победы къ победе Св. Великомуч. и Победоносецъ Георгій» (ГАРФ. Ф. 601, Оп. 1, Д. 2415. Л. 2-2 об.).
Как мы видим, здесь и речи нет об отречении. В начало "проекта приказа" заговорщиками были добавлены слова: «В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые Мною войска. После отречения Моего за Себя и за Сына Моего от Престола Российского, власть передана Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему. Да поможет ему Бог и вам, доблестные войска, отстоять нашу Родину от злого врага…»
Но ведь 25 февраля 1917 года император Николай II подписал указ о прекращении занятий Думы до апреля того же года, Временный Комитет Думой не являлся! Царь не мог этого написать! Хозяева Алексеева так и не дали ему довести этот «приказ» до сведения войск, видя, что он излишен.
Однако «приказ» разошелся по свету… Этот "проект приказа" стал основой для следующей фальшивки – «Манифеста об отречении», созданного, правда, раньше, чем «прощальный Приказ о повиновении Временному правительству».
Итак, всё, что связано с фе-вральскими событиями 1917 года, несомненно связано с ложью и предательством.
«Манифест об отречении» - фальшивка (А. Разумов); «прощальный Приказ», как и «дневник» Государя (В. Карпец), – фальшивки. Царь не отрекался от Престола. Это народ отрекся от Царя.
Подделанное обращение Царя к войскам
ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2415. Л. 1, 2-2 об. (Л. 1. Подделка. Машинопись. На бланке, Л. 2-2 об. "Автограф" Николая II).
Видимо, "обращение" подделано. Почерк последней надписи (архивн. шифра) на листе 2 - "ГАРФ, 601-1-2415" - совпадает с почерком отредактированного "обращения", - посмотрите на "Г" последней строки и на "Г" в словах ГЕОРГИЙ И ГОСПОДЬ в "обращении". Все на этом листе написано одним почерком и одним карандашом (кроме надписи сверху, сделанной синим карандашом). КЕМ НАПИСАНО "обращение"?
Некоторые особенности подложного акта об «отречении» Государя Императора Николая II
Предположения о фальсификации заговорщиками акта «отречения» от престола Императора Николая II от 2 марта 1917 г. высказывались и ранее. Наиболее развернуто данная версия изложена в работах российских исследователей Петра Мультатули и Андрея Разумова.
Однако ранее эта версия основывалась не на научно обоснованных результатах полноценного источниковедческого и криминалистического исследования подлинника, а на результатах визуального осмотра низкокачественных факсимиле этого документа, опубликованных в различных печатных изданиях в 1919-27 гг., и на выявленных противоречиях в свидетельствах непосредственных участников событий 2 марта 1917 г.
В связи с вышеизложенным, для проверки версии о подложности акта об «отречении» от престола Императора Николая II от 2 марта 1917 г. было решено организовать проведение независимой экспертизы подлинности оригинала этого документа, хранящегося в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ, ф. 601, оп. 1, д. 2100а, л. 5).
Утром 27 июля 2015 г. в Государственном архиве Российской Федерации, в точном соответствии с действующим в нём «Порядком использования архивных документов в читальных залах Государственного архива Российской Федерации», утвержденном директором ФКУ ГА РФ 31 октября 2014 г., и «Прейскурантом работ и услуг, выполняемых (оказываемых) Федеральным казенным учреждением “Государственный архив Российской Федерации” на платной основе», утвержденном директором ФКУ ГА РФ 20 июня 2014 г., был официально оформлен заказ на изготовление цифровой копии (электронного образа) вышеуказанного сомнительного документа, датированного 2 марта 1917 г.
Согласно условиям заказа, копирование планировалось провести на платной основе, во внеочередном порядке (в срок от 1 до 3 рабочих дней), методом сканирования с разрешением 1200 dpi, с включением в область сканирования краев листа документа, с обязательным сканированием оборотной стороны документа и с подкладыванием масштабной линейки на рабочую поверхность сканера.
Несмотря на скрупулезное соблюдение заказчиком всех необходимых условий и правил, сотрудники Государственного архива Российской Федерации уклонились от исполнения полученного ими 27 июля заказа на копирование архивного документа. Неоднократные ежедневные телефонные звонки и личные визиты заказчика в архив на протяжении всей рабочей недели 27-31 июля в итоге привели лишь к тому, что 31 июля в исполнении заказа на копирование ему было отказано официально.
Озвученная причина незаконного и необоснованного отказа в копировании – «особая ценность документа». Естественно, что в сложившейся ситуации заказчику было категорически отказано также и в физическом доступе к оригиналу подложного акта об «отречении».
Однако сотрудники ГА РФ прекрасно осознавали незаконность своего отказа в исполнении заказа на копирование, и поэтому при личном визите в ГА РФ вечером 31 июля с ними удалось достичь компромиссной договоренности – что на руки заказчику будет выдана цифровая копия интересующего его архивного документа разрешением 300 dpi без масштабной линейки, сделанная не с подлинника документа, а с имеющейся в наличии в Государственном архиве Российской Федерации так называемой «страховой копии».
Заказ был незамедлительно оплачен в соответствии с действующим «Прейскурантом работ и услуг...» и компакт-диск с электронными образами архивного доеумента, буквально за несколько минут до окончания работы архива, удалось получить на руки.
Несмотря на умышленное снижение при перекопировании сотрудниками ГА РФ разрешения выданной на руки цифровой копии с 600 до 300 dpi и на некоторые другие умышленные манипуляции с электронным образом, направленные на затруднение проведения экспертных исследований (в частности, «обрезание» при перекопировании краёв листов), при изучении полученного электронного образа документа удалось достоверно установить следующие факты, ранее не известные научному сообществу и широкой общественности:
Факт №1. Хранящийся в Государственном архиве Российской Федерации бланк с машинописным текстом составлен из двух бумажных половин, которые ранее были аккуратно склеены между собой узкой полоской папиросной бумаги, подклеенной к оборотной стороне документа вдоль горизонтальной линии, проходящей приблизительно вдоль поперечной оси симметрии листа по машинописной строчке «... почли МЫ долгомъ совести облегчить народу НАШЕМУ тесное... ».Факт №2. В настоящее время эта полоска папиросной бумаги отклеилась, но на оборотной стороне документа вдоль горизонтальной линии разделения бумажного листа (с помощью надрыва, разрыва, разреза, перелома бумаги или каким-то иным способом) остались хорошо заметные остатки клея и грязь, налипшая на клей.
Факт №3. Следы от клея, грязи и подклеенной ранее на оборотной стороне тонкой бумажной полоски «просвечивают» сквозь плотную бумагу документа также и на лицевую сторону листа.
Факт №4. На бланке с машинописным текстом, помимо отчетливо различимого следа от механического разделения (с помощью надрыва, разрыва, разреза и т. д.) бумажного листа по горизонтали, имеется также менее заметный след от механического повреждения бумажного листа (перегиба, надрыва, надреза) вдоль вертикальной линии, проходящей примерно по продольной оси симметрии листа.
Факт №5. В нижней части листа данное механическое повреждение бумажного листа представляет из себя сквозной надрыв, подклеенный у нижнего края листа полоской папиросной бумаги размером приблизительно 3 х 1,5 см.
Факт №6. Точный характер механического повреждения бумаги вдоль этой вертикальной линии в средней и верхней части листа (надрыв, разрыв, раздрез, царапина, перегиб или что-то иное) по электронному образу документа разрешением 300 dpi установить не представляется возможным.
Факт №7. Название места составления документа «Г.Псковъ.» в нижнем левом углу лицевой стороны документа впечатано на пишущей машинке с другим шрифтом.
Факт №8. В проставленном от руки карандашом времени подписания документа «15» часов из-под цифры «1» проглядываются остатки стёртой цифры «2». В следующем пробеле в машинописном тексте, оставленном для вписывания от руки минут, проглядываются остатки стертого числа «30».
Факт №9. Заверительная надпись «Министр Императорского Двора Генерал Адъютант Графъ Фредериксъ», исполненная на документе черными чернилами, заметно «расплылась» по поверхности бумаги от воздействия влаги. То есть лист с заверительной надписью либо намочили по какой-то причине после нанесения этой надписи, либо эту надпись наносили чернилами на сырую бумагу, либо же надпись была нанесена на документ так называемым «мокрым» методом – механически перекопирована через покрытую влажным желатином поверхность, через поверхность белка сваренного «вкрутую» куриного яйца, либо же каким-то иным аналогичным кустарным способом.
Факт №10. Машинописный текст выше и ниже горизонтальной линии механического разделения листа на две половины был напечатан в разное время (как минимум – после перерыва, необходимого для замены или существенной перемотки красящей ленты на каретке пишущей машинки). Также не исключен вариант, что машинописный текст выше и ниже линии механического разделения листа печатали разные исполнители (с заметно отличающейся силой удара по клавишам пишущей машинки).
Абсолютной неожиданностью для заказчика оказалось наличие на полученном компакт-диске не двух, а четырёх электронных образов затребованного документа. Помимо официально заказанных электронных образов лицевой и оборотной стороны листа 5 дела 2100а описи 1 фонда 601, на компакт-диск исполнителями по собственной инициативе были также дополнительно записаны ещё два электронных образа, обозначенные как «чистый лист, следующий за листом 5» и «оборотная сторона чистого листа, следующего за листом 5».
При внимательном изучении этих электронных образов на лицевой стороне «чистого листа, следующего за листом 5» были обнаружены слабо различимые следы машинописного текста, идентичного тексту на лицевой стороне подложного акта об «отречении» от престола Императора Николая II, а в левом нижнем углу «чистого листа, следующего за листом 5» – слабо различимые следы рукописной надписи, аналогичной заверительной надписи Министра Императорского Двора Фредерикса в нижнем левом углу лицевой стороны документа.
Кроме того, на лицевой и оборотной сторонах «чистого листа, следующего за листом 5» обнаружились вертикальные и горизонтальные следы от механических повреждений бумаги (надрывов, разрывов, разрезов, перегибов и т. д.), расположение которых практически полностью совпадает с расположением аналогичных следов от механических повреждений на подложном акте «отречения» от престола Императора Николая II («листе 5»).
Причем, также как и на «листе 5», вертикальный надрыв бумаги у нижнего края «чистого листа, следующего за листом 5» был подклеен полоской папиросной бумаги размером приблизительно 3 х 1,5 см.
При этом «чистый лист, следующий за листом 5» никак не может являться «листом 6» архивного дела 2100а, поскольку за номером листа 6 в деле 2100а значится совершенно другой документ.
Единственным разумным объяснением этого феномена может быть только то, что оригинал подложного акта об «отречении» от престола Императора Николая II» был отпечатан не на стандартном листе бумаги формата А4, а на сложенном вдвое листе бумаги формата А3 (?!).
На сложенный таким образом лист была позднее нанесена заверительная надпись. Благодаря этому текст «Манифеста…» и заверительная надпись Фредерикса скопировались на лицевую сторону «чистого листа, следующего за листом 5» – хотя и в очень сильно ослабленном виде.
Помимо этого, уже сложенный вдвое перед печатанием текста лист А3 был после нанесения машинописного текста и заверительной надписи для каких-то целей дополнительно сложен «по вертикали» и «по горизонтали», уменьшившись в конечном итоге в сложенном состоянии до формата А6 («осьмушки»).
Все вышеперечисленные особенности документа очень сильно укрепляют подозрения в его подложности. В связи с этим независимая экспертиза подлинности акта об «отречении» от престола императора Николая II» от 2 марта 1917 г. будет продолжена.
Проведение юридически значимой внесудебной экспертизы подлинности документа планируется провести на платной основе в одном из наиболее авторитетных российских государственных экспертных учреждений федерального уровня – федеральном бюджетном учреждении «Российский федеральный центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации» (РФЦСЭ).
Для гарантированного получения достоверных и юридически значимых результатов необходимо провести от четырёх до семи видов различных внесудебных экспертиз («экспертных исследований»).
В частности – техническую экспертизу документа (ТЭД) для установления способа изготовления документа и его частей, техническую экспертизу для установления принадлежности частей одному документу, техническую экспертизу факта и способа внесения изменений в документ, техническую экспертизу для выявления первоначального содержания документа, техническую экспертизу для идентификации технических средств, изделий и материалов, используемых для изготовления документа и внесения в него изменений.
Кроме того, необходимы почерковедческая экспертиза подписи Императора Николая II и почерковедческая экспертиза заверительной надписи на документе Министра Императорского Двора графа В.Б. Фредерикса.
Желательно (но не обязательно) также провести автороведческую экспертизу фрагментов текста выше и ниже линии разделения бумажного листа для определения факта принадлежности авторства обоих фрагментов одному и тому же лицу.
ГА РФ, ф. 601, оп. 1, д. 2100а, л. 5
ГА РФ, ф. 601, оп. 1, д. 2100а, л. 5об.
ГА РФ, ф. 601, оп. 1, д. 2100а, "чистый лист после листа 5"
ГА РФ, ф. 601, оп. 1, д. 2100а, оборотная сторона чистого листа после листа 5
Министр Двора граф Фредерикс не контрассигнировал сфальсифицированого «отречения» Царя Николая II
Поддельная подпись на бланке с машинописным текстом, которую никогда не ставил Министр Двора Императора Николая II генерал-адъютант граф Фредерикс Владимир Борисович:
Безусловно, Министр Двора граф Фредерикс обладал превосходным, отточенным десятилетиями службы каллиграфическим почерком, чего невозможно сказать о подписи на бланке (ГА РФ, ф. 601, оп. 1, д. 2100а, л. 5,), неуверенно наведённой чернилами поверх карандаша. Написание большинства букв и окончания подписи не соответствуют подлинным:
Более того, сам бланк был составлен из двух бумажных половин, которые ранее были аккуратно склеены между собой узкой полоской папиросной бумаги, подклеенной к оборотной стороне документа вдоль горизонтальной линии, проходящей приблизительно вдоль поперечной оси симметрии листа по машинописной строчке «...почли МЫ долгомъ совести облегчить народу НАШЕМУ тесное... » (ГА РФ, ф. 601, оп. 1, д. 2100а, л. 5об.)
Граф Фредерикс В.Б. на допросе, произведённом Чрезвычайной Следственной Комиссией Временного Правительства об «отречении» Императора Николая II заявил, что не находился тогда при Государе и ещё до 2/15 марта 1917 года выехал в Петроград и был арестован.
Для того, чтобы Фредерикса не было в то время рядом с Царем, были веские причины. Первую высказал сам Государь: «Есть сведения, что Вас хотят арестовать. Для меня это было бы ещё лишним оскорблением, если бы в моём доме кого-нибудь арестовали, особенно моего министра двора. Поэтому Вы сделаете мне одолжение, если выедете в Петроград».
На что Фредерикс ответил: «Мне ужасно больно, Ваше Императорское Величество, в такую минуту Вас бросить, но я сегодня же уеду». В тот же день Фредерикс уехал, и в Могилеве его всё же арестовали.
Сканы стенографического отчёта допроса прилагаются:
Второй причиной, по которой Фредерикс должен был ехать в Петербург явилось разграбление и сожжение его собственного дома, после чего супруга и дочери Фредерикса были доставлены в конно-гвардейский госпиталь:
«27 февраля с 10-ти часов вечера подстрекаемые провокаторами солдаты Кексгольмского полка начали собираться около находившегося как раз напротив их казарм дома графа Фредерикса. Престарелый (род. 1838) министр императорского Двора и уделов, ведший свой род от выходцев из Швеции, имел несчастье носить нерусскую фамилию. Нашлось немало желающих принять участие в борьбе с «германским шпионом и предателем Родины».
Сначала толпа пыталась разглядеть пулемёты, якобы установленные на крыше особняка, затем начала стрелять в нижние окна.
Однако ломать двери осаждающие не решились и около 2 часов ночи солдаты отправились восвояси. С утра следующего дня – 28 февраля – Конногвардейский бульвар опять оказался заполнен возбуждённой расхристанной солдатнёй и, под угрозой оружия, прислуга графского дома отворила ей двери.
В особняк постепенно набилось около тысячи солдат, матросов, выпущенных из тюрем арестантов, агитаторов, случайных прохожих.
Если первые группы ворвались под предлогом поиска и изъятия оружия, то присоединившиеся позднее уже совершенно не скрывали своей цели: начался грабёж.
Среди агитаторов, по типу, в основном, похожих на евреев, был и известный актёр Мамонтов-Дальский, не побрезговавший присвоить пару чучел громадных сибирских медведей.
В конце концов, дом был подожжён с нескольких сторон и уничтожен пожаром. Весь этот кошмар переживали находившиеся внутри дома больная старуха-супруга В.Б.Фредерикса и две его дочери. Им чудом удалось выбраться живыми из разграбленного семейного гнезда».
Источники:
1. Антонов Б.И. «Императорская гвардия в Санкт-Петербурге», СПб, 2001 г., стр. 257-259 (по воспоминаниям зятя графа В.Б. Фредерикса – В.Н. Воейкова).
2. Ростковский Ф.Я. «Дневник для записывания... (1917-й: революция глазами отставного генерала)», М., 2001 г., стр.203.
Из письма Императрицы Александры Феодоровны от 2/15 марта 1917 года также узнаём: «Сожгли дом Фред(ерикса), семья его в конно-гвард. госпитале».
Телеграммы лжесвидетелей и участников подлога об «отречении» Императора Николая II
«Кругом измена, трусость и обман...» (Святой Мученик Царь Николай II)
Около 1 ч. 30 м. ночи из аппаратной вышел подполковник Тихобразов и, сообщив, что сейчас «Псков» будет передавать срочную телеграмму, пошёл доложить об этом генерал-квартирмейстеру. Когда подошёл генерал Лукомский [один из составителей подложного «отречения»], начался приём телеграммы: «Его Величество выезжает сегодня (3-го марта) примерно в 2 часа на несколько дней в Ставку через Двинск. Манифест и Указы передаются по телеграфу отдельно. 3 марта 1 ч. 1244/6. Данилов».
Отметим, что отъезд Государя чётко совпадает с передачей «отречения» по телеграфу в Ставку. [Неужели нельзя было такой важный акт подписать, например, в Ставке? Ну, вернулись бы обратно из Пскова в Могилев, где и оформили бы бумаги... Нет – надо на полустанке, в вагоне, без промедления и обдумывания...] Лукомский – Данилов на связи. [Качество связи мы позже обсудим.]
Затем по телеграфу якобы был принят Указ о назначении Великого Князя Николая Николаевича главковерхом [о котором извещает не кто иной, как сам Николай Николаевич], Указ о назначении предсовмина Г.Е. Львова с «перечислением всего состава министров». [С чего бы это? Весь состав правительства оказывается был известен уже тогда, и последующее его формирование по спискам – фикция!]
Поезд был в пути, когда «в 8 часов утра я пришел в Штаб, мне сообщили, что около 5 часов Генерал Алексеев беседовал по аппарату с Родзянко [который] просил не опубликовывать Манифеста об отречении».
Между тем копия цитированной выше телеграммы Генерала Данилова была рано утром передана по телеграфу по всем фронтам со следующей припиской генерала Алексеева [второго составителя подложного «отречения»]: «Настоящую телеграмму прошу срочно передать во все армии и Начальникам Главных Военных Округов, входящих в состав фронта.
По получении по телеграфу Манифеста, таковой должен быть безотлагательно передан во все армии по телеграфу и, кроме того, напечатан и разослан в части войск. 3 марта 1917 г. № 1908. Генерал Алексеев».
Значит, секретную телеграмму Государя рассылают по всем войскам прежде Петрограда, где её даже не успели опубликовать. [Какая адская спешка...]
Затем лизоблюдская телеграмма № 1918: «Некоторые уже полученные сведения указывают, что Манифест уже получил известность, местами распубликован [Кто обеспечил всеобщую известность см.телеграмму № 1908], вообще немыслимо удержать в секрете высокой важности акт, предназначенный для общего сведения... [При том, что его заголовок – Ставка. Начальнику Штаба]...
Получив от Великого Князя Николая Николаевича повеление в серьезных случаях обращаться к нему срочными телеграммами, доношу ему всё это, испрашиваю указаний...»
Алексеев телеграфирует
В догонку Алексеев телеграфирует под № 1929: «Верховный Главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич повелел сообщить Армии и Флоту:
1) волею Государя Императора Николая II, Указом Сенату, данным 2 марта, Е.И.В. назначен Верховным Главнокомандующим и изволил вступить в должность 3 марта.
2) Указом Правительствующему Сенату назначил Председателем Совета Министров ответственного перед народными представителями (ха-ха!) министерства Князя Георгия Евгеньевича Львова.
3) В состав Министерства вошли: министр внутренних дел – Князь Георгий Евгеньевич Львов, министр иностранных дел – Павел Николаевич Милюков, министр юстиции – Александр Федорович Керенский, министр путей сообщения – Николай Виссарионович Некрасов, министр торговли и промышленности – Александр Иванович Коновалов, министр народного просвещения – Александр Аполлонович Мануйлов, военный министр и вр. морской – Александр Иванович Гучков, министр земледелия – Андрей Иванович Шингарев, министр финансов – Михаил Иванович Терещенко, государственный контролёр – Иван Васильевич Годнее, обер-прокурор Синода – Владимир Николаевич Львов. [Все перечисленные – высокопоставленные масоны.] Надлежит указать, что по всем подлежащим вопросам надо сноситься с новым Правительством;
4) В согласии с Государственной Думой Государь Император издаёт Манифест, который будет объявлен законным порядком. По справке из нового Министерства из Петрограда Манифест будет обнародован в ночь на 4 марта, и немедленно об этом Вы будете поставлены в известность». [Что мы видим – Великий Князь Николай Николаевич повелел сообщить о «воле Императора»! А Государь что же, свою волю больше не сообщает?! Затем, согласно мечтаниям заговорщиков, ответственное «перед народными представителями» министерство в полном составе. Всех этих масонов якобы Государь подмахнул не глядя – до кучи...]
Но Петроград об этом узнает лишь 5-го марта от Родзянко. (Это только 10 марта правительство решило именоваться Временным, «впредь до установления постоянного представительства»)
Согласно официальному сообщению 5 марта, на заседании 1-го департамента министр юстиции Керенский (по статусу ставший и генерал-прокурором Сената) передал обер-прокурору П.Б. Врасскому оба акта (в их «черновом», рабочем варианте). Далее: рассмотрев предложенный на его обсуждение вопрос, Правительствующий Сенат определил распубликовать оба акта в «Собрании узаконений и распоряжений правительства» и сообщить об этом указами всем подчиненным Сенату должностным лицам и правительственным местам.
Оба акта приняты Сенатом для хранения на вечные времена. Затем выпущено определение: «Временное правительство волею народа облечено диктаторской властью, самоограниченной его собственной Декларацией и сроком до Учредительного Собрания».
И завершили обращением к Керенскому: «Сенат решил издать требуемый указ (акты Государя и Великого Князя) и просит Вас передать Временному Правительству, что он будет поддерживать Временное Правительство во всём, что будет содействовать укреплению законности в России».
9 марта на заседании полного состава 1-го департамента Временное правительство принесло присягу.
Вообще этот воскресный день был наполнен активностью. Все , кроме Государя (который до 11 ч. был на Литургии, а потом у М.Ф.), умудрились переделать массу дел – и Керенский с актами, и Великий Князь Николай Николаевич:
5 марта № 53 от Великого Князя Николая Николаевича: «Безусловно согласен с Вами и одинаково смотрю на дело с Вами; объявите в самых категорических выражениях председателю совета министров Князю Львову, председателю Государственной думы Родзянко, что я вполне и абсолютно согласен с вами и с главнокомандующими армиями, и что я вам повелеваю моим именем заявить...»
5 марта № 341 от Н.Н. «Мне необходимо знать для ориентировки, как принято мое назначение в армиях и [отношение к] Манифесту. Объявите войскам от моего имени... Предоставляю Вам, если признаете нужным, изменить мой текст». 6 марта № 1977 от Алексеева: «все распоряжения должны производиться через Верховного Главнокомандующего».
Номера телеграмм говорят следующее , что Великий Князь Николай Николаевич в сутки слал до 400 телеграмм, а генерал Алексеев 70 за четыре дня.
3 марта 20:20 Поезд Государя прибыл. На перроне Лукомский, Алексеев, Пронин и человек 30 офицеров. [Откуда у Мельгунова цифра 150 человек?]
Пронин вспоминает... Мысли вихрем носились в моей голове: «Императора уже нет... привезли его тело...» Глядя на вагон, в трёх шагах от меня находившийся, я был поражен большим на нём количеством каких-то царапин и изъянов. Покраска местами как бы потрескалась и большими слоями поотваливалась – «будто следы от попавших в него мелких осколков снарядов», – мелькнула мысль. [Странные мысли у Пронина...]
Полковник Мордвинов, подходя к офицерам, сказал, разводя руками: «Ну вот и доигрались». [Что он хотел сказать этими словами!?]
Все известно, что телеграмма-«отречение» датирована 2 марта 15 часов (когда было принято решение – согласно некоей стенограмме беседы Гучкова и Государя в поезде).
Полковник Пронин приводит другую телеграмму от 2 марта 16:48 [двумя часами позже]: «Председателю ГосДумы. Нет той жертвы, которуя Я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родимой Матушки-России. Посему Я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы (он) остался при нас до совершеннолетия при регентстве брата моего Великого Князя Михаила Александровича».
С его слов, а также из показаний Лукомского следователю Соколову генерал М.В. Алексеев якобы удержал у себя эту телеграмму, запретив её отправление 4 марта. Офицер службы связи Тихобразов рассказывает, что 4 марта он, как дежурный офицер, оказался свидетелем сцены, произошедшей между «отрекшимся»
Государем и начальником Генерального Штаба генералом М.В. Алексеевым, когда Государь передал Алексееву «собственноручно написанную телеграмму» [в реальности отпечатанную заговорщиками на машинке фальшивку, которую Государь даже не видел] для отправки.
Однако Алексеев отказался это сделать: «Невозможно, Ваше Величество, – услышал Тихобразов, – Это только скомпрометирует и Вас и меня». [Могло ли это событие иметь место? – вопрос риторический.]
Как по одному сценарию фабриковались «отречения» Николая II и Вильгельма II
На фото: Российский Император Николай II и кайзер Германии Вильгельм II на борту царской яхты «Полярная Звезда», 11/24 июля 1905 г.
Думаю, что сегодня уже найдется мало историков, кто бы сомневался, что бумажка, хранящаяся в Государственном архиве Российской федерации под названием «отречение Николая II», на самом деле не является настоящим Манифестом о сложении властных полномочий Государем.
Более того, представляет собой грубую, явную, очевидную фальшивку, подделку, наподобие тех подделок, которые в массовых масштабах клепают студенты в пору сдачи курсовых проектов, работ, когда позарез необходимо к утру взять и подать на стол преподавателю эту самую работу.
Срок подошел, остался один день, вернее – ночь, а ни линии не нанесено будущим «инженером» на страницу ватмана. Остается один путь – «стеклограф»: копирование необходимых линий через стекло, подложив оригинал под чистый лист и подсветив лампой изображение, что и было проделано в начале марта 1917 года с Царской подписью.
Сегодня вопрос может стоять только технический, кто конкретно это делал? Самое интересное, что среди участников заговора много профессоров, преподавателей высших учебных заведений, которым досконально была известна эта «маленькая хитрость» неуспевающих и по времени и по оценкам студентов.
Не буду снова повторять очевидные аргументы, раскрывающие эту фальшивку ХХ века. Всем они известны.
Некоторые еще сомневающиеся задаются вопросом, а что же было, если не отречение Государя? Разве мог бы весь механизм дворцового переворота, заговора, (спецоперации, как говорят многие), сработать, если бы не было документа, давшего толчок для трагических событий в истории России?
Давайте сравним последовательность событий в феврале-марте 1917 года с событиями ноября 1918 года в Германии. Обнаруживается поразительное сходство, нет, не в «причинах» этих событий, они-то как раз и являлись противоположными. Россия стояла накануне победы, Германия накануне поражения.
Россия к 1917 году произвела достаточное количество пушек, снарядов, винтовок и патронов, чтобы эту победу обеспечить, германская армия в 1918 году стала ощущать голод в вооружениях. В России были излишки продовольствия, чтобы не вводить карточки на него, германцы жили на продовольственные карточки и в зиму 1918 года готовились к существенному недостатку продовольствия.
Кайзер Вильгельм II проиграл войну, Российский Император готовился к победоносному окончанию войны осенью 1917 года со своей армией, одетой в специально уже сшитых для армии-победительницы по древнерусскому образцу шинелях и головных уборах, украденных и нелепо названных потом большевиками – «будённовками».
У России явно не было никаких причин для тех катаклизмов, которые наступили в 1917 году. И объективно у Государя Николая Александровича не было ни малейшей причины винить себя в каких-либо ошибках. Наоборот, именно благодаря Его политике, Его руководству, Его гению у России, русского народа открывалась превосходная перспектива на ХХ век после победы в Великой войне осенью 1917 года.
Новая повестка на десятилетия вперед уже была подготовлена. Она бы началась реализовываться сразу после установления мира в Европе. И реализацию новой повестки дня России должен был продолжить на новом уровне Цесаревич Алексей Николаевич.
Но этому не суждено было сбыться, с историей совершили вывих. И нашлись силы, которые смогли обманом народов, манипуляциями с общественным сознанием превратить Победу в поражение, благополучие в нищету.
Вот и рассмотрим и сравним два эпизода обмана и фальсификации, манипуляции в России и Германии, выполненными по одному сценарию.
Описывая фальсификацию
Как описывал фальсификацию своего «отречения» Вильгельм II: «В Спа, куда я затем отправился, приходили постоянные известия с родины об усиливающейся там агитации против кайзера, о растущей слабости и беспомощности правительства, которое, не имея инициативы и энергии, безвольно позволяло играть собой. В прессе правительство в насмешку называли «клубом для дебатов»; в руководящих газетах принца Макса именовали «канцлером революции».
Утром 9 ноября рейхсканцлер принц Макс Баденский вторично сообщил мне (впервые об этом мне было сообщено 7-го), что социал-демократы, а также социал-демократические статс-секретари требуют моего отречения от престола.
Того же взгляда придерживаются и остальные члены правительства, до тех пор бывшие еще против этого акта.
Так же обстояло дело и с партиями, составлявшими большинство в рейхстаге. Он просил меня поэтому немедленно отречься от престола, ибо в противном случае в Берлине можно ожидать кровопролития и настоящих уличных боев; небольшие стычки уже начались.
Я тотчас же вызвал к себе фельдмаршала фон Гинденбурга и генерал-квартирмейстера генерала Тренера. Последний доложил еще раз, что армия не может больше сражаться и хочет прежде всего покоя.
Поэтому необходимо во что бы то ни стало заключить перемирие, и притом как можно скорее, ибо армия имеет продовольствие лишь на 6-8 дней и отрезана от всякого подвоза мятежниками, занявшими наши продовольственные склады и мосты через Рейн.
Посланная во Францию из Берлина комиссия по заключению перемирия, как дальше докладывал мне генерал Тренер, в составе Эрцбергера, посла графа Оберндорфа и генерала фон Винтерфельда прошла третьего дня вечером французские линии, но до сих пор по непонятной причине ничего не давала знать о себе в главную квартиру.
Кронпринц со своим начальником штаба графом Шуленбургом также прибыли в главную квартиру и приняли участие в нашем совещании. Одновременно рейхсканцлер неоднократно говорил по телефону с главной квартирой, настойчиво торопя меня и сообщая, что социал-демократы вышли из правительства и дальше медлить опасно.
Военный министр доносил: «Полная неуверенность в войсковых частях в Берлине. 4-я Егерская, 2-я рота Александровского полка, 2-я Ютеборгская батарея перешли на сторону восставших; уличных боев нет». Я хотел избавить свой народ от гражданской войны.
Если мое отречение было действительно единственным средством избежать кровопролития, то я был готов отказаться от звания германского кайзера, но не хотел отрекаться от прусской короны.
Я желал остаться прусским королем и быть по-прежнему среди своих войск, ибо вожди армии заявили, что в случае моего полного отречения офицеры поголовно уйдут, и тогда армия, лишенная своих руководителей, устремится на родину, нанося ей вред и подвергая ее опасностям.
Из главной квартиры канцлеру передали, что я сначала должен зрело обдумать и точно сформулировать свое решение, после чего ему сообщат его. Когда через некоторое время канцлеру передали мое решение, из Берлина последовал неожиданный ответ: оно запоздало.
Рейхсканцлер, не дожидаясь моего ответа, возвестил от своего имени о моем якобы состоявшемся отречении, как и об отказе от трона со стороны кронпринца (sic!), который по этому поводу вообще не был запрошен.
Он передал правление в руки социал-демократов и призвал г-на Эберта на пост рейхсканцлера. Обо всем этом было передано по беспроволочному телеграфу, и вся армия читала эти телеграммы.
Таким образом, у меня выбили из рук возможность самостоятельно решить: остаться мне, или уйти, либо сложить с себя кайзеровское достоинство, сохранив в то же время за собой прусскую королевскую корону.
Армия была тяжело потрясена ложным представлением о том, что её король в критический момент бросил ее. Приходилось считаться как с заявлением врагов о том, что со мной они не хотят заключать никакого сносного для Германии мира, так и с утверждениями моего собственного правительства, что гражданской войны можно избежать лишь при моем отъезде за границу.
В этой борьбе я отбросил в сторону все личное. Я сознательно принес в жертву себя и свой трон, думая таким образом лучше всего служить интересам своего возлюбленного отечества. Но жертва была напрасна. Мой уход не принес нам более благоприятных условий перемирия и мира и не смог отвратить гражданской войны.
Напротив, он ускорил и углубил самым гибельным образом разложение в армии и в стране. Много говорилось о том, что я бросил армию и уехал в нейтральную страну.
Одни говорят: кайзер должен бы был направиться на какой-либо участок фронта, броситься вместе с войсками на врага и искать смерти в последнем наступлении. Но это сделало бы невозможным осуществление столь желанного перемирия, о котором уже вела переговоры посланная из Берлина к генералу Фошу комиссия. Кроме того, это привело бы к совершенно бесполезным жертвам и гибели многих лучших и преданнейших воинов.
Другие полагают, что кайзер должен был вернуться на родину во главе армии. Но мирное возвращение домой было уже невозможно: мятежники захватили рейнские мосты и другие важные сооружения в тылу армии. Я мог, правда, во главе преданных, стянутых с боевого фронта войск пробиться на родину, но тогда гибель Германии была бы окончательной, ибо к войне с врагом, который, несомненно, устремился бы вслед за мной в Германию, прибавилась бы еще гражданская война. Третьи считают, что кайзер должен был сам покончить с собой. Но этого я не мог сделать хотя бы в силу своих твердых христианских убеждений.
И разве тогда не сказали бы: какой он трус, в последнюю минуту он спасается от всякой ответственности самоубийством? Этот путь был для меня неприемлем и потому, что я должен был стремиться в связи с предстоящим тяжелым временем помочь своему народу и своей стране.
Как раз в выяснении вопроса о виновниках войны, все более определяющем нашу будущую судьбу, я особенно мог отстаивать интересы своего народа, ибо я больше, чем всякий другой, могу свидетельствовать о мирных устремлениях Германии и о нашей чистой совести.
После бесконечно тяжелой душевной борьбы я, по настойчивым советам высших ответственных лиц, принял решение уехать из своей страны, ибо на основании сделанных мне сообщений я должен был поверить, что таким путем я сослужу наилучшую службу Германии, сделаю возможными для нее более благоприятные условия перемирия и мира и избавлю ее от дальнейших человеческих потерь, гражданской войны, лишений и бедствий».
Итак, Германский Император Вильгельм II не подписал отречения ни от престола кайзера Германии, ни от королевской короны Пруссии. Несмотря на это, 8 ноября 1918 года немецкие газеты опубликовали фальшивку об его отречении от обоих престолов за себя и за своего сына – кронпринца.
В отличии от Николая II, переселившись в Голландию, Вильгельм II тем самым оставил себе возможность не допустить дальнейшей фальсификации истории. Чего, к величайшему сожалению, не имел возможности сделать Николай II.
И предатели и изменники, и трусы, и обманщики, как четко охарактеризовал Русский Государь, потрудились «на славу». Если уж не добыли себе лавров на поле боя, то уж книжно-буквенных баталиях превзошли государственных гениев и полководцев всех времен и народов.
Как фактически обман был совершен в России? Учитывая, что документа об отречении Николая II не существует, вся известная историческая конструкция на спичках-подпорках, многократно переписанная со слов 1 человека, обросшая тысячами деталей, не относящихся к существу вопроса, рассыпается в пыль.
А что же было?
Совершенно очевидно, несмотря на изоляцию (фактический арест) монарха, шантаж жизнью членов семьи, Николай Александрович не подписал и не думал подписывать заранее предусмотрительно подготовленный по указанию генерала Алексеева текст отречения ни в каком виде.
На станцию Дно собирался ехать к Государю председатель Думы Родзянко за позарез нужной бумажкой всего лишь о передаче права формирования Правительства масонской верхушкой Думы. Но Государь категорически отказался. По его словам, Он не только не мог, но и не имел права доверить управление страной личностям, которые, как он досконально знал, были на это не способны. Кстати это сами участники заговора в течение пары недель после переворота доказали.
Уже будучи под арестом в Царском Селе, Царь сказал Юлии Ден, указывая на министров Временного правительства: «Вы только взгляните, Лили. Посмотрите на эти лица... Это же настоящие уголовники. А между тем от меня требовали одобрить такой состав кабинета и даровать конституцию».
Тогда потребовался арест, изоляция Государя, нажим и шантаж генералов, что по плану и проделал генерал Рузский уже в Пскове. Каковы были слова Царя в ответ на эту наглость предложить «отречение» генералом Рузским? Реально обстановка и непоколебимый характер Царя не даёт многих вариантов.
Вот когда наступил момент ИЗМЕНЫ, о чем сделал запись в эту ночь Государь. Без сомнения – за этим последовало требование к Рузскому сложить полномочия командующего Северным фронтом, сдать оружие – а как еще Главнокомандующий мог отнестись к предательству подчиненного генерала.
Резкость разговора был слышна свидетелями. Но никто из окружения не поспешил на помощь – вот в чем и только в этом могла быть ТРУСОСТЬ, о которой говорит невычеркнутая последняя до Царского Села запись Государя в ежедневнике.
Когда в защиту государя никто не встал, и это не принесло результата, наступила третья фаза спектакля под названием «отречение» – ОБМАН. Следует инсценировка с поездкой в Псков автора сценария захвата и свержения Российского Императора – председателя военного комитета Думы авантюриста Гучкова, захватившего себе в «свидетели» лжемонархиста Шульгина.
Все их переходы в Императорский вагон, выход из него, отъезд – не более, чем спектакль для наивной свиты. И не встречались они с Государем, Он был арестован и Его окончательный ответ был им известен и Он даже и не подумал бы встречаться еще с другими изменниками – Ему достаточно было одного.
А далее – продолжение ОБМАНА – спектакль с «перевозкой» несуществующего документа об «отречении», затем его печатание, вероятнее всего, в министерстве путей сообщения, либо в Думе. А может быть, и там и там. Ведь часть «документа» отпечатана на одной машинке, вторая – на другой, о чем я напишу в следующей записи.
И вершина фальсификации – печатание уже «манифеста об отречении» в газетах и рассылка «новости» по телеграфу. Этот же обман, фальсификация, как мы увидели, был повторен через 1,5 года в Германии. Тамошние заговорщики воспользовались опытом заговора в России. Но они уже не организовывали спектаклей с «перевозками» отречения Вильгельма II.
Оказалось, что это делать необязательно. Достаточно объявить ложь в, как мы сегодня говорим, в «средствах массовой информации». Главное, чтобы в неё поверили.
Мне скажут, что Николай Александрович остерегался и не желал кровопролития, гражданской войны. О какой гражданской войне можно говорить? Какой русский солдат или казак подумал бы идти против своего Царя-батюшки, если Он не отрекался? Никаких двух вооруженных сил, способных противостоять друг другу ни в начале 1917 года ни в его конце ещё не было и не могло быть. Была только одна вооруженная сила – Императорская армия с единым командованием и единой идеей: «За Веру, Царя и Отечество».
И какое кровопролитие могло бы быть в Петрограде. В 1905 году генерал Трепов издал приказ и опубликовал его: «Холостыми патронами не стрелять, патронов не жалеть». Назавтра никто на демонстрацию в столице не вышел. И стрелять не потребовалось. Так бы было и на сей раз, если бы не «измена, трусость и обман».
Это сравнение событий крушения двух могущественнейших европейских империй начала 20 века, явно показывает, что в основе их лежал обман и фальсификация, сфабрикованные по одному сценарию. Самое трагическое – это то, что ложь не может быть надежным фундаментом дальнейшего исторического процесса.
Из этих двух ранее нормально функционирующих государственных механизмов, народов, затем обманутых, покалеченных, ослепленных, оглушенных выросли механизмы-монстры кровавого немецкого нацизма и кровавого советского большевизма.
Повторим ещё раз эту фразу, именно в которой и заключена вся Правда 1917 года: Не отрекался Государь Император Николай II от России и престола, вверенных ему Богом, и не мог он этого сделать, так как этого не позволяла его Православная вера в Бога.
3/16 марта 1917 года Императрица Александра Феодоровна написала Государю: «Я вполне понимаю твой поступок, о мой герой! Я знаю, что ты не мог подписать противного тому, в чём ты клялся на своей коронации. Мы в совершенстве знаем друг друга, нам не нужно слов, и, клянусь жизнью, мы увидим тебя снова на твоём Престоле, вознесённым обратно твоим народом и войсками во славу твоего Царства.
Ты спас Царство своего сына и страну, и свою святую чистоту и (о, иуда Рузский!) ты будешь коронован Самим Богом на этой земле, в своей стране...»
Царица понимает смысл и глубину его подвига, ей не надо ничего объяснять она знает своего мужа и знает, что в его действиях не было и не могло быть даже тени малодушия и уж тем более предательства. И называет иудой генерала Рузского, предлагавшего Царю «отречься».
«Союзники» у Ипатьевского дома зимой 1918-1919 года
Заспиртованная голова Императора Николая Второго?
В январе 1917 года российского Императора Николая II одиннадцать раз предупреждали о готовящемся государственном перевороте. Он ничего не предпринял для своей защиты. Почему?
Император выглядел, как ни странно это покажется, гусарским офицером ХVIII века из стихотворения Гавриила Державина: «И смерти ждет, покручивая ус». Но на дворе был ХХ век, который можно назвать веком явных и неявных заговоров и переворотов.
Однажды в 1991 году я нашел в Государственном архиве Октябрьской революции (ныне ГА РФ) вот такой материал: «Председатель революционного комитета Уральской области Белобородов телеграфно сообщил о расстреле Царской Семьи в Москву(…) Троцкий потребовал от Белобородова более подробных сведений и вещественных доказательств смерти Государя.
Телеграмма гласила следующее: «Желаю иметь точные сведения о том, понес ли тиран России заслуженную кару». В ответ на эту телеграмму был получен 26 июля (1918 г.) запечатанный кожаный чемодан, в котором находилась голова Государя.
Более серьезных вещественных доказательств прислать было невозможно. 27 июля по приказу Ленина была собрана верхушка большевицкой диктатуры, которым была показана «посылка» из Екатеринбурга.
На этом собрании было установлено, что в кожаном чемодане в стеклянном сосуде находится голова Императора Николая II, о чем был составлен протокол за подписью всех присутствующих большевиков: Ленина, Троцкого, Зиновьева, Бухарина, Дзержинского, Каменева, Калинина и Петерса.
На этом собрании Каменевым был поднят вопрос о том, что делать с головой убитого Императора. Большинство присутствующих было того мнения, что нужно уничтожить эту голову, только Зиновьев и Бухарин предложили сохранить ее в спирте и оставить в музее в назидание будущим поколениям.
Это предложение было отвергнуто, и решено голову Государя уничтожить, дабы — по выражению Петерса — нежелательные элементы не поклонялись ей как святыне и не вносили бы в простые умы смуты. Исполнение этого решения было поручено Троцкому.
В ночь на 28 июля, то есть спустя 10 дней после убийства Царской Семьи, должна была быть сожжена голова Государя. О том, как происходило сожжение головы, я передаю со слов очевидца: «К назначенному времени я был у ворот Кремля. В комендатуре я предъявил вновь свои бумаги. Звонят Троцкому по телефону, и он ничего по сему поводу не знает.
Звонят Бонч-Бруевичу, и только через полчаса я получаю разрешение идти дальше. Комендант меня сопровождает, и от него я узнаю, что сожжение головы Государя будет происходить в одном из флигелей, в котором была когда-то кухня.
Несколько шагов, и мы подходим к маленькому флигелю, перед которым стоят несколько человек, тихо между собой разговаривающих и курящих папиросы.
Накрапывает дождик, за Москвой-рекой виден пожар, мимо нас несется кремлевская пожарная команда, церковные колокола бьют в набат. Крыленко шепчет: «Тени старой России оплакивают бывшего своего властелина».
Комендант открывает входную дверь флигеля, и мы попадаем в маленькое помещение, слабо освещенное горящей печью и керосиновой лампой. (…) В маленьком помещении стало до того душно, что нечем дышать. Все очень нервны и возбуждены, только Коллонтай (впоследствии посол Советов в Осло и Мексике) кажется более сдержанной, подходит ближе к горящей печке и чистит свое платье. Последним появляется Троцкий.
При его появлении на стол ставят чемодан. Троцкий здоровается с присутствующими, испытующе смотрит на них и, переговорив с Дзержинским и Бухариным, приказывает открыть чемодан. (…) В нем оказался толстый стеклянный сосуд с красноватой жидкостью, в жидкости — голова Императора Николая II.
Мое волнение до такой степени велико, что я с трудом могу узнать знакомые черты. Но сомнений быть не может: перед нами голова последнего русского Царя — доказательство страшного злодеяния, совершенного 10 дней тому назад у подножия Уральского хребта.
Этот ужас испытывают и все остальные.
Слышатся замечания. Бухарин и Лацис удивляются тому, что Царь так рано поседел, и, действительно, волосы на голове и бороде белы. Возможно, что это последствия трагических минут перед мучительной кончиной. Возможно, последствия войны, революции и долгого заточения.
Троцкий требует от присутствующих расписаться в том, что они были свидетелями виденного. По подписании протокола все еще раз рассматривают стеклянный сосуд, и видно по лицам, что им не по себе(…)».
Это был перевод статьи пастора Курта Ризенбурга из немецкой газеты «Ганноверише Анцайгер» (7.12.1928). Автор этих строк представил её советским читателям в газете «Литературная Россия» (Тайна головы Императора. Литературная Россия. №32 от 9 августа 1991 года).
У историка русской эмиграции Сергея Мельгунова тоже можно прочесть эту информацию (Мельгунов С.П. Судьба Императора Николая II после отречения. Историко-критические очерки. Париж, 1951 год; стр. 411). И еще одно свидетельство.
В записках генерал-лейтенанта Вячеслава Евстафьевича Борисова, хранящимся в архиве Гуверовского института (Hoover Institution Arhives. Stanford University/N.N. Golovin Papers. Box 13) сказано, что он видел «его голову в спирте, выставленную в Чудовом монастыре, в Кремле» (Ганин А.В. Доктрина генерала В.Е. Борисова. / «Мозг армии» в период «Русской Смуты». Москва, 2013год; стр. 352).
Необходим судебный процесс над цареубийцами
Зверское убийство 11 лиц в ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге в силу его безсудного характера нельзя квалифицировать в качестве казни, то есть лишения жизни на основании законного, «казенного» решения, а потому оно является тщательно организованным уголовным преступлением.
Возникает вопрос о квалификации данного преступления и действующих нормативно-правовых актов в сфере уголовного судопроизводства на момент его совершения, так как в силу ст. 9 УК РФ:
1. Преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния.
2. Временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий.
Примечательно, что в первые годы советской власти в полной мере практически использовалось уголовное законодательство Российской Империи до той поры, когда был принят 1 Июня 1922 года Уголовный кодекс РСФСР.
