• Посм., ещё видео
В вульгарном представлении эта многонациональность явилась результатом «русской экспансии» с целью колониальной эксплуатации. В действительности же это далеко не так: полиэтничность (многонациональность), досталась Руси в наследство от сарматско-готско-хазарского прошлого.
Народы русской равнины в течение многих веков привыкли жить под одной властью, под общей государственной крышей. И позднее, в Древнерусском государстве с центром в Киеве славяне не были властвующей, господствующей народностью.
Согласно летописям, со славян брали такую же дань, как и с прочих племен и земель. Более того, вспомним, как с древлян однажды хотели взять двойную дань. Никаких специально славянских привилегий не существовало. Не было их ни в Киевской Руси, ни в Великом Княжестве Литовском, Русском и Жемойтском государстве, возникшем после падения Киевского.
Ни одна из входивших в него народностей не была в нем ни господствующей, ни подчиненной.
Так, в великом княжестве Московском, никогда не бывшим моноэтническим, например, при Василии Темном (1425-1462) наблюдался такой наплыв татар на московскую службу, что русские чувствовали себя как бы «отодвинутыми на второй план».
Пойдем далее. Эпоха Ивана Грозного. 1565 г. Введена опричнина. Все земли Русского государства разделены на две части: опричнину и земщину. Во главе земщины Иваном Грозным посажен татарский князь Симеон Бекбулатович. Все эти примеры подтверждают, что ни Киевская Русь, ни Русь Литовская, ни Русь Московская, ни последующие государственные образования никогда не были и никогда не рассматривались как моноэтнические, мононациональные государства.
Они с самого начала возникли как полиэтнические, многонациональные без сколько-нибудь резко выраженного господства какой-либо одной народности.
Общеизвестно, что любая государственная организация, имеющая возможности, стремится расширить свою территорию, укрепить свое положение. История человечества — не только история продуктивной деятельности, но и история бесконечных войн, дележа территорий, захватов и т.п. Россия вовсе не была исключением. В ее многовековой истории войны, военные походы занимали значительное место.
Охватывая в момент возникновения небольшой регион на Северо-Востоке русской равнины, российское государство постоянно расширялось, в конечном итоге включило в свои границы огромную территорию, расположенную на двух континентах — в Европе и Азии. Историки подсчитали, что с 1368 по 1893 гг., т. е. из 525 лет, Россия провела 305 лет в войнах. Либо на нее нападали, либо нападала она. В основном в ходе войн Российское государство приобретало новые территории, хотя были и добровольные решения о вхождении других народов в состав России.
Политика, проводимая самодержавием в отношении народов Поволжья, Кавказа, Средней Азии, Сибири и др. существенно различалась. Разумеется, нельзя говорить о каком-либо альтруизме, присущем самодержавию в отношениях с завоеванными или присоединенными народами, но нельзя не учитывать и того, что именно в царской России представители некоторых народов освобождались и от обязанности уплаты налогов и от рекрутской повинности, что, несомненно, способствовало их сохранению и выживанию.
Развивавшиеся в России отношения между центром и окраиной, в том числе и национальные, в ряде случаев были более прогрессивными по сравнению с теми формами патриархально-феодального быта, которые господствовали у народов Кавказа, Заволжья, Казахстана, Сибири и Дальнего Востока.
Вовлечение названных районов во всероссийскую орбиту способствовало переходу обитавших там народов к более высоким формам хозяйственной и общественной жизни. Именно это и имел в виду Ф. Энгельс, отнюдь не симпатизировавший ни России, ни тем более российскому самодержавию, когда в одном из писем к Марксу писал: “Господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар...”
Другой политический деятель, которого также трудно заподозрить в особых симпатиях к России – князь Отто фон Бисмарк, будущий канцлер Германии, писал: “Англичане ведут себя в Азии менее цивилизованно, чем русские; они слишком презрительно относятся к коренному населению и держатся на расстоянии от него... Русские же, напротив, привлекают к себе народы, которые они включают в свою империю, знакомятся с их жизнью...”
Любопытно, что позднее это подтвердил и виднейший английский политик лорд Джордж Керзон. “Россия, -- писал он, -- бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой... Русский... совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость...”
Не буду комментировать и оценивать эти характеристики, но хочу подчеркнуть, что действительно в славянской, в русской ментальности просто нет того, утвердившегося на Западе, представления о “высших” и “низших” расах, о расовом и национальном превосходстве.
Но многонациональная Российская империя существенно отличалась от современных ей колониальных империй, созданных Англией, Голландией, Испанией, Португалией, Францией и другими европейскими государствами.
Говоря о национальном вопросе в Российской империи в это время, следует учесть, что народы, добровольно или по принуждению, вошедшие в состав России, не испытывали на себе какого-либо национального унижения со стороны титульной нации, т.к. русские, в сущности, не являлись в империи господствующим народом. Создав многонациональное государство от Тихого океана и до Балтийского и Черного морей, русские как нация не приобрели для себя сколько-нибудь существенных привилегий и выгод.
Более того, достаточно спросить: какое дворянство в XVIII, XIX, начале XX в. стояло ближе к трону, русское или прибалтийское? Чего только стоит известная байка про Ермолова, который просил императора Павла I, чтобы его «произвели в немцы».
В целом, засилье иностранцев при русском дворе отнюдь не случайность, а характерное явление. Достаточно полистать лишь «Списки чинов» или «Адрес-календари» за те годы.
Более того, например, князь Адам Чарторыйский, ненавидевший Россию, по его собственным словам, настолько, что отворачивал лицо при встрече с русскими, сделан был не только попечителем Виленского учебного округа, но и являлся одним из ведущих руководителей внешней политики России. Скажите, в какой другой стране было бы возможно такое?
Славянофилы же относились к ней столь же отрицательно, что и западники. Следует подчеркнуть и то, что русская государственность никогда не связывала себя с национальными интересами какой-нибудь подвластной народности. Конечно, все три ветви русского народа – великороссы, белорусы, малороссы - вместе взятые, не могли не производить впечатления национальной опоры трона и предмета наибольших забот со стороны власти. Но это лишь внешнее впечатление, которое ошибочно.
Власть усматривала свой долг не в удовлетворении национальных претензий, а в попечении о «благоденствии» подданных. Когда в доказательство национального угнетения малых народов приводят случаи репрессий против выступлений националистических партий, то обычно поддаются соблазну модернизации. Действительную же природу этих репрессий, пожалуй, лучше других понял В.А. Маклаков, один из лидеров кадетской партии.
Он, в частности, считал, что царизм «угнетал национальности не потому, что они были иноплеменные, а потому, что они были «общество», которое должно было иметь один только долг — повиноваться».
Такого же долга требовал царизм и от русской народности. «Чистое самодержавие», по словам Маклакова, не понимало смысла национальной проблемы по причине равенства в его глазах всех национальностей. Этим, собственно, и объясняется широкое допущение их в состав русской знати и служилого люда, состоявших чуть не на три четверти из неславянских элементов. Создав многонациональное государство от Тихого океана и до Балтийского и Черного морей, русские как нация не приобрели для себя сколько-нибудь существенных привилегий и выгод. Более того, положение основной массы русского народа - крепостных крестьян, было не намного легче, если не более тяжелым, чем положение населения так называемых “национальных окраин”.
В Русском государстве, так называемая «титульная нация», т.е. русские, не пользовались какими-либо преимуществами по сравнению с «нетитульными». Говоря о характере русского колониализма, об его отличиях от западного, разумеется, следует учитывать и особые условия Российской империи, отличавшие его от Британской, Голландской, Французской и других колониальных империй. Колониальные окраины России не были отделены от метрополии океанскими просторами.
Они являлись продолжением того же континентального массива, внутренняя часть которого была освоена ранее. Самовольные крестьянские переселения, массовая миграция на новые земли коренного русского населения неизбежно вела к тесному общению как бытовому, так и производственному с местным населением вновь присоединенных территорий. Этого нельзя не учитывать, характеризуя российский колониализм и национальные отношения между народами.
Ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что Россия колонизировала, как правило, малозаселенные земли с довольно низкой плотностью коренного населения на один кв. км, и вопрос о каком-либо перенаселении, в отличие от территорий Западной и Центральной Европы, попросту не существовал.
Однако, как нам кажется, сущность все-таки не столько в особых географических условиях, сколько в ментальности русского народа, в особенностях Русского государства, независимо от того как оно называлось: великое княжество, царство или империя.
Принципиальные различия были и в самой тактике по отношению к колонизируемым народам. В частности, со стороны германцев колонизируемые народы подвергались завоеванию с последующим “обезглавливанием”, искоренением или полной денационализацией.
Как отмечал И. Ильин, “тактика завоевателя была такова: после военной победы в стан германцев вызывался ведущий слой побежденного народа; эта аристократия вырезывалась на месте; затем обезглавленный народ подвергался принудительному крещению в католицизм, несогласные убивались тысячами; оставшиеся принудительно и бесповоротно германизировались”.
Русское же государство не уничтожало правящей иерархии малых народов, а как правило включало ее в состав правящего класса, предоставляя ей те же права и привилегии, что и титульной нации.
Если во всех существовавших ранее империях: Римской, Византийской, Британской, Германской – центр и имперский народ жил за счет грабежа и эксплуатации окраин и колоний, постоянно богатея за их счет, то в России многие окраины столетиями жили за счет центра и практически безвозмездно получали военную защиту от внешнего врага. Впрочем, сегодня мы в этом можем наглядно убедиться.
В советской историографии было принято рассматривать Россию по аналогии с западными колониальными империями. Утверждалось, что европейская часть России, населенная великороссами, является метрополией, остальное — близко расположенные колонии. Это не соответствует действительности. Россия устроена иначе, чем западные империи. В этом причина того, что Российская империя (я беру сущность, а не официальное наименование государства) просуществовала почти до конца XX в. Дело в том, что Российская империя представляла собой унитарное государство. Так оно складывалось исторически, несмотря на свою многонациональность. Что в связи с этим следует отметить?
1. Территория России представляла единое экономическое пространство. Единый всероссийский рынок, единое экономическое пространство, скрепляло государственную целостность прочнее цемента. 2. На всей территории России действовали единые законы Российской империи. При Николае I был создан единый «Свод законов Российской империи» (Исключения лишь для Финляндии и Польши). 3. По всей России существовало единое административное деление, была единая общероссийская система администрации, единая система делопроизводства и суда. Деление государства на части осуществлялось не по национально-этническому, а исключительно по административному признаку.
2. На всей территории России действовали единые законы Российской империи. При Николае I был создан единый «Свод законов Российской империи» (Исключения лишь для Финляндии и Польши).
3. По всей России существовало единое административное деление, была единая общероссийская система администрации, единая система делопроизводства и суда. Деление государства на части осуществлялось не по национально-этническому, а исключительно по административному признаку.
1. Эти завоевания значительно уступали по масштабам территории западным империям, Британской прежде всего. 2. Завоеванные территории включались как составные части в единое государство, которое по-прежнему оставалось Русским. 3. К началу XX в. в составе России оказалось 165народов, относящихся ко всем типам цивилизаций.
2. Завоеванные территории включались как составные части в единое государство, которое по-прежнему оставалось Русским.
3. К началу XX в. в составе России оказалось 165народов, относящихся ко всем типам цивилизаций.
Так на рубеже XIX—XX вв. (по Первой Всероссийской переписи 1897 г.) только 43% населения было русским. Причем даже эта цифра некоторыми специалистами того времени считалась преувеличенной.
Все это усиливало опасность распада России в условиях революций и их катаклизмов, которые ослабляли государство. Впрочем, все это русские хлебнули полной мерой в начале 90-х гг. XX в., когда произвольно был ликвидирован СССР. Для ответа же на вопрос: является ли титульная нация в Российской Федерации руководящей, привилегированной, то достаточно взглянуть на список тех, кто управлял Россией в последние годы.
Игорь Оржеховский
Империя в России и среди её ближайших соседей мыслилась и мыслится как некая идея, культура, дух, ощущение. Наверное, именно поэтому идея империи на этих землях никогда не умирала. Понимание империи в культурно-духовных категориях делает её обусловленной свыше, поэтому постоянно возрождаемой. Других пониманий империи в России практически не существовало. Например, из государственных деятелей дореволюционной России империю в чисто экономических категориях представлял, пожалуй, только граф С.Ю.Витте [10]. Империя была и остаётся актуальной для многих потому, что это не только огромное государство, но и своеобразная форма великой культуры. Все, кто жил в Российской империи или СССР, до сих пор погружены в пласт имперской культуры, порой даже не замечая этого [9].
Поскольку «имперские традиции и культура могут распространяться очень далеко от места происхождения, сохраняя при этом всю силу своего влияния» [7, с. 332], имперской культуре подражают соседи. Империя, пусть и не в государственной форме, продолжается за пределами своей официальной территории. То есть империя-культура несёт в себе некий общечеловеческий мессианский импульс, который распространяется по имперской периферии и выходит за имперские границы [3, с. 38].
Империя – «это культура в пассионарной (в том числе и агрессивной) стадии своего развития» [3, с. 32]. Пассионарность империи-культуры, распространяясь сначала на собственную периферию, а потом и за свои пределы, структурирует соседние культуры по своему образу, но не всегда унифицирует их.
Здесь в качестве примера можно привести создание алфавитов бесписьменных народов России, которые базировались на кириллице, но для передачи звуков, отсутствующих в русском языке, разработчики использовали «модернизированные» кириллические знаки. Проявление имперской культуры среди соседей интегрирует регион в нечто единое целое. Таким, например, было огромное пространство православного (византийского) мира.
Империи не погибают полностью. После своей смерти они дают импульс имперскому строительству или своим осколкам, или странам, не включённым в границы империи, но попавшим под обаяние имперской культуры. В этом случае очень уместно вспомнить теорию «Москва – Третий Рим».
Если в случае со «Вторым Римом» им стала часть «перворимской» империи, то «Третий Рим» появился на территории культурного влияния «Второго Рима». Таким образом, можно предположить, что интегративность имперской культуры существует не потому, что эта культура навязывается, а потому, что она, отвечая на некоторые пока непонятные для периферии вопросы, тем самым структурирует пространство вокруг себя, описывая его в имперских категориях.
Соседи империи также начинают рассматривать некоторые явления через призму категорий, предложенных империей. В конце концов, имперская терминология или принимается без критики, или подвергается жёсткому остракизму, который исходит из бытования «национальной» культуры страны-соседки. Однако в этом случае критике подвергаются имперские категории восприятия реальности, т.е. имперская культура не умирает, она становится объектом нападок и тем самым сохраняет своё существование в среде отрицающих её.
Например, все заявления некоторых белорусских деятелей о «колониальном мышлении» тех, кто не признаёт некоторых национальных белорусских мифов, являются мышлением в категориях империи. Ведь колониальное мышление есть порождение империи, но и «национальное» мышление является также переживанием отрицания ценности империи. Оно появилось именно в имперской культуре как элемент дисбаланса.
В этом отношении такое мышление, отрицающее имперское наследие и построенную на нём культуру, можно признать переживанием комплекса неполноценности. Да и делают такую культуру в основном культурные аутсайдеры империи-культуры, т.е. лица, которые в силу каких-то проблем не смогли найти себе место в имперской культуре [2, с. 45-50].
Пожалуй, ещё одним моментом интегративности имперской, в том числе и русской культуры, является «тоска по империи». Империи-культуры остаются жить даже после своего исчезновения. Правда, в новой реальности новые интеллектуалы пытаются трансформировать их внешние признаки, чтобы новые культурные реальности оказались внешне не похожи на имперские. Элита молодых национальных, как их называют, государств не имеет опыта существования в неимперском пространстве, поэтому вынуждена повторять некоторые шаблоны имперского существования.
«Тоска по империи» наблюдалась и наблюдается как в бывших имперских центрах, так и на независимых перифериях. Сначала и те и другие отрицают наследие империи, что вполне логично, – ведь механизм дал сбой и перестал существовать, поэтому от него нужно дистанцироваться, чтобы активность новых элит не ассоциировалась с неудачей или даже катастрофой. Однако позже призрак империи всё равно возникает.
Это происходит или по причине усиления бывших осколков, которые становятся достаточно влиятельными политическими образованиями, или из-за неудачных проектов конструирования государства, при котором силу набирают соседи, использующие идеологию той империи, в которой все вместе когда-то жили. В этом случае «тоска по империи» государств-неудачников оборачивается поисками своего личного «золотого века», своей личной «империи», которую кто-то когда-то разрушил.
В первом случае, когда периферия усиливается и перенимает (а в некоторых случаях просто продолжает развивать) идеологию бывшего центра, происходит экспансия бывшей периферии под централизаторскими лозунгами.
Например, Великое Княжество Литовское в первой половине XIV в. «собирало» русские земли, т.е. древнерусская периферия и территории за её пределами, до которых доходила русская культура, под лозунгами «сбора русских земель» пытались возвратить регион в границы, в которых действовал определённый культурный стереотип. Литовская Русь имела на собирание земель и моральное право: мать городов русских – Киев попал в сферу литовского влияния и в границы её территории. Однако это моральное право постепенно было утеряно и по причине переезда русского митрополита на Северо-Восток русской ойкумены, и по причине начала окатоличивания Литовской Руси.
Тогда эстафету имперской активности Литовской Руси перехватила другая бывшая периферия – Русь Московская. Лозунг, использующийся Московской Русью, был тот же: «собирание русских земель». Проигравшая этот спор Литовская Русь снова стала периферией, только уже другой культуры – польской, католической.
Только для Литовского Княжества такая политика себя не оправдала, а для Московского – пришлась в самый раз. Имперское строительство стало наиболее адекватным оформлением становления большого государства, распространения культуры имперского образца.
Убеждение в мессианской роли России, вполне возможно, является тем необходимым элементом единства «русской цивилизации» (это словосочетание взято в кавычки, чтобы показать, что смысл понятия выходит за рамки этнического). Мессианство стало своеобразной сверхценностью, а «именно сверхценность обеспечивает единство культуры… цивилизации и её постоянную воспроизводимость» [4].
Всякая сверхценность должна иметь в своей основе нечто религиозное, то, что является не результатом логического «анатомирования» идеи, после которого исчезает всё сакральное, а способом переживания себя в идее и идеи в себе.
Современные российские политики, внешне декларируя свою приверженность западной модели развития тем не менее понимают «имперские корни» России. Например, В.В. Путин на одной из встреч с политологами заявил: «Мне бы очень хотелось, чтобы был такой объём прибывающих иммигрантов, при котором они могли бы ассимилироваться в России» [Цит. по: 6].
То есть Путин предложил иммигрантам принять, причём принять не поверхностно, некую сверхценность, которую он явно не описал. Это могли быть и культура, и ментальность, и идеология. Принятие империи проявляется на символическом уровне. Например, замена знамён воинских частей на новые образцы, которые являются подражанием военной символике Российской империи, – один из многих примеров.
Таким образом, «поиск новой имперской формы – не продукт «комплекса великодержавия», а настойчивое требование русской культуры на достойное место в мировом ансамбле культур…» [5].
Александр Гронский
2. Акудовіч В. Код адсутнасці. Асновы беларускай ментальнасці / В. Акудовіч. – Мінск: Выд. І.П. Логвінаў, 2007. – 216 с.
3. Булдаков В.П. Quo vadis? Кризисы России: пути переосмысления / В.П. Булдаков. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. – 204 с.
4. Володихин Д. Империя, нация, этнос. Апология имперского национализма / Д. Володихин // АПН [Электронный ресурс] – 2007 – Режим доступа: http://www.apn.ru/
5. Имперское наследие // Русский архипелаг. Сетевой проект «русского мира» [Электронный ресурс] – 2005 – Режим доступа: http://www.archipelag.ru/ – Дата доступа: 6.04.2008.
6. Казаков А. Путин об Империи: опыт расшифровки // Кремль.org: политическая экспертная сеть [Электронный ресурс] – 2005 – Режим доступа: http://www.kreml.org/
7. Ливен Д. Российская империя и её враги с XVI века до наших дней / Пер. с англ. А. Козлика, А. Платонова. – М.: Европа, 2007. – 688 с.
8. Окара А. В поисках имперской перспективы // Русский архипелаг. Сетевой проект «русского мира» [Электронный ресурс] – 2001 – Режим доступа: http://www.archipelag.ru/
9. Проблемы империи в вузовском и школьном курсах истории и историографии. Круглый стол // Ab imperio [Электронный ресурс]. – 2002 – № 3. – Режим доступа: http://abimperio.net/
10. Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Идеологии империи в России имперского периода / Д. Схиммельпеннинк // Ab imperio [Электронный ресурс]. – 2001 – № 1-2. - http://abimperio.net/
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — http://zapadrus.su/
