А как же иначе - наступление на семью всегда идёт рука об руку с однополыми браками и абортами!

А после того как богоборцы решаются на убийство Помазанника Божьего, и немедленно рушатся вековые устои русского общества, вызывая чудовищный обвал всех прежних социальных и семейных ценностей. Ведь только после екатеринбуржской трагедии осмелились появиться на свет псевдоноваторские общества с эпатажными названиями «Долой стыд!», «Долой невинность!», «Долой брак!» и «Каждая должна отдаться каждому…»

Дальше – больше...

Развязный стиль поведения навязывался всему обществу ещё с февраля 1917 года. И потому неудивительно, что многие горячие головы искренне поверили в это «обобществление всех женщин». Тем более, что предлагало подобную меру вроде как родная пролетарская власть. Позже, подтверждая блудодеяния первых лет большевизма, Особая следственная комиссия при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России привела «Акт расследования о социализации девушек и женщин в городе Екатеринодаре по мандатам советской власти». В документе, в частности, говорится: «В Екатеринодаре большевики весною 1918 года издали декрет… согласно коему, девицы в возрасте от 16 до 25 лет подлежали «социализации»... Инициатором этой «социализации» был комиссар по внутренним делам Бронштейн. Он же выдавал и «мандаты».

Такие же мандаты выдавали подчинённый ему начальник… конного отряда Кобзырев, главнокомандующий Иващев, а равно и другие советские власти; причём на мандатах ставилась печать штаба «революционных войск Северо-Кавказской Советской республики». Эти талоны на узаконенный советский разврат получали, в основном, красноармейцы и начальствующие лица. Например, Карасееву, коменданту дворца, в коем проживал Бронштейн, предоставлялось право «социализировать» 10 девиц.

Документально подтверждено, что на основании этих секс-мандатов красноармейцами в Екатеринодаре было схвачено более 60 девушек — главным образом, из числа курсисток и слушательниц местных учебных заведений. Некоторые из них были арестованы во время устроенной в городском саду облавы; при этом, четыре девушки были изнасилованы здесь же, в одной из подворотен. Остальные - отведены к Бронштейну и к матросам, в гостиницы «Старокоммерческую» и «Бристоль», где все девицы также подверглись неоднократному изнасилованию. Впоследствии некоторые из арестованных в Екатеринодаре девушек были освобождены… Но большинство - уведены отступавшим отрядом красноармейцев, и судьба их так и осталась невыясненной. Полнейшее падение нравов, которое принесла антирусская революция, выявилось и в массовых акциях по растлению малолетних.

Так, например, в том же Екатеринодаре ученица 5-го класса одной из гимназий в течение двенадцати суток подвергалась изнасилованию целой группой красноармейцев. Наглумившись вдоволь, большевики подвязали девочку к дереву и жгли тело и гениталии ребёнка огнём; после чего расстреляли. Социолог П. Сорокин, имея в виду педофилию среди большевиков, в 1920 году вспоминал: «Особенно огромна была роль в этом деле Коммунистических Союзов Молодежи, под видом клубов устраивавших комнаты разврата в каждой школе… Дети двух обследованных колоний в Царском Селе оказались сплошь заражёнными гонореей…» В подтверждение своих слов П. Сорокин приводит в пример факт, рассказывающий, как к местному врачу явился мальчик из колонии, заражённый триппером.

По окончании визита он положил на стол медика 3 миллиона рублей. На вопрос врача, откуда у него такие деньги, мальчик спокойно ответил: «У каждого из нас есть своя девочка, а у девочки есть любовник — комиссар…» Также документально известно, что девочки до 16 лет, прошедшие в те дни через распределительный центр Петрограда почти все оказались дефлорированными, а именно: таковыми были 87 %.

Люди без Бога и без царя уже в 1919 году бодро вышагивают по столицам бывшей империи абсолютно голые, но с красными лентами через плечо. Пропагандируя дарвинизм, как учение, близкое идеям социализма, они громогласно декламируют: раз человек произошёл от обезьяны, а животные не носят одежд, то и люди должны ходить нагими. Идейным вдохновителем голых пролетариев стал верный сын ленинской партии Карл Радек, не раз возглавлявший колонны раздетых, марширующих по Красной Площади у стен священного Кремля. Известен случай, когда «бесстыжие», остановившись на Кузнецком мосту, обратились с горячими призывами к набежавшей публике. Недолго помявшись, толпа зевак атаковала обнажённых.

Те спешно ретировались. Но ещё не раз их встречали в других городах, где они несли «голые знания» в пролетарские массы. Например, имеются свидетельства, как в 1922 году проходили выступления общества «Долой стыд!» на центральной площади Краснодара, где голый оратор призывал с трибуны всем раздеться и стать «детьми солнца и воздуха». Однако вечером на том же месте прохожие лицезрели уже поваленный постамент и до крови избитого «сына природы».

Не удалось большевикам привить казачеству любовь к бытовой «обнажёнке». ... И тогда в стране, где половая распущенность никогда не была в почёте и новая революционная мораль скорее вызывала отвращение, в дело вступил комсомол. На заре становления РКСМ члены его ячеек искренне видели основной своей задачей отнюдь не учёбу, а повсеместное содействие половому раскрепощению молодежи и уничтожению православной нравственности времён «проклятого царизма». «Дно» общества, получив из рук «красных» паханов власть среднего и низшего звена, строило «новую» жизнь по своим понятиям, в которых самая страстная любовь была всего лишь грубым инстинктом спаривания. При этом технология вовлечения в блуд была довольно нехитрой.

Сразу же после создания РКСМ для знакомства с новой организацией в столицу посылались делегаты с мест. По их возвращении во всех школах, на заводах и фабриках, в городах и селениях проходили митинги, на которых молодые коммунисты учили, что каждый комсомолец имеет право реализовать своё половое влечение, а комсомолка должна его удовлетворить по первому же требованию. Романтика межполовых отношений и девственность решительно отвергались, как позор и «страшное наследие» царизма. Отношения полов рассматривались отныне лишь в контексте революционной целесообразности.

И вскоре стараниями мракобесов сексуальные преступления стали нормой поведения в молодёжной среде. «Красные» пролетарии цинично демонстрировали отрицание всякой морали через надругательство и насилие над другими членами общества и, в особенности, над девушками и женщинами. Растущая агрессивность комсомольствующих самцов рьяно поддерживалась секретарями РКСМ, личным примером проповедовавших полную свободу в отношениях полов.

А изнасилование с середины 20-х даже получило своё наименование: «чубаровщина». Возникло оно по названию Чубаровского переулка на Лиговке в Ленинграде, где летом 1926-го года приехавшую работать на завод крестьянку Любу Белякову насиловала целая банда, состоявшая из 26 комсомольцев, кандидатов и членов ВКП(б). Что примечательно: в ходе судебного процесса сочувствовавшая обвиняемым газета «Комсомольская правда» пестрела заголовками «Женщина — не человек, а всего лишь самка… Её жизнь стоит не больше, чем она получает за половое сношение».

В 1927 году в том же Ленинграде на пляже у Петропавловской крепости тринадцать учащихся ФЗУ после споров о торжестве коммунизма во всем мире зверски изнасиловали трёх девушек. Оргия продолжалась несколько часов в извращённой форме, пока на крики несчастных, наконец, не прибежал наряд милиции. Суд по данному делу стал показательным лишь потому, что одна из жертв комсомольского блуда скончалась от телесных травм, а у другой потерпевшей отец оказался видным партийным деятелем.

Свою вину подсудимые в итоге не признали, обиженно оправдываясь и поясняя, что рассвирепели и били девушек за их «буржуазную несознательность», ибо те отказали комсомольцам в близости… Но так как суд был превращён в показательный процесс, преступников сурово наказали: зачинщика расстреляли, остальных посадили на длительные сроки заключения. Остаётся лишь добавить, что в начале 30-х годов комсомольцы, досыта натешившись с доступными членами комячеек, стали брать в жёны обычных девчат, недотрог и девственниц.

«Боевые» же подруги членов РКСМ в массе своей так и остались до конца жизни одинокими и злобными старыми девами. «Красной» жрицей полового «раскрепощения» по праву считается профессиональная большевичка Александра Михайловна Коллонтай, выступившая в 1923 году со статьёй «Дорогу крылатому Эросу!» В целях достижения скорейшей победы коммунизма она призвала избавиться от всех условностей старого мира: любви, семьи и дома. Для этого, по её мнению, следовало полностью обнажить человеческое тело в живописи, на сцене и в кино. «…Любви нет, а есть лишь «голое размножение», физиологическое явление природы», — вещали последователи Коллонтай с трибун митингов.

А сама Александра Михайловна их подзадоривала: «Сексуальное влечение — это обычная физиологическая потребность, такая же, как желание выпить стакан воды», — объявила она во всеуслышание. Именно эта теория «стакана воды» и стала впоследствии ширмой для пропаганды самой разнузданной безнравственности. «Профессиональная проститутка, живущая на продаже своих ласк законному мужу», — такое определение дала Александра Коллонтай понятию «мать»; впрочем, повторяя мысль Маркса, считавшего, что «семья является узаконенной проституцией».

Вторила Александре Михайловне и близкая подруга Ленина Инесса Арманд, активно выступавшая за отмену института брака и свободную любовь. «Даже мимолетная связь… поэтичнее, чем поцелуи без любви пошлых… супругов», — заверяла эта замужняя фурия революции, охотно рожавшая детей от мимолётных любовных связей. И вот эти, с позволения сказать, дамы совершенно серьёзным образом собирались навязать своё понятие счастья всему человечеству, считая семью и брак лишь разновидностью проституции.

Оно и понятно - во многом большевички и проститутки походили друг на друга: и те, и другие попрали нормы морали, и те и другие легко меняли мужчин... Однако проститутки, в отличие от «красных» вождиц, никогда не претендовали на мессианскую роль. К тому же Октябрьская революция привлекла в древнейшую профессию новые кадры; в стране, охваченной разрухой и голодом, сотрудницы бесчисленных советских контор, девушки из разоряемых деревень, юные фабричные работницы и, конечно, барышни из «бывших» буквально хлынули на панель.

То есть, государство большевиков вынудило население в массовом порядке заниматься проституцией, создав — впервые в истории человечества! — ситуацию, когда экономический фактор превзошел генетический. В начале 20-х сотрудниками московского Института венерических болезней был проведен опрос группы женщин, торговавших собой. На вопрос, что побудило их пойти на улицу, 95 % опрошенных дали одинаковый ответ: безысходная нужда в результате долгой безработицы, потеря рабочего места, развод, бедственное положение родственников.

Оказалось, что в рядах проституток почти 40 % — дочери прежней аристократии и купечества; около 30 % — дочери рабочих, чьи отцы после якобы «пролетарской» революции потеряли привычный полноценный заработок, позволявший им при царизме содержать многодетные семьи, в которых супруга обычно не работала. В общем, страна усилиями большевистских мудрецов превращалась в огромный бордель, и вскоре Россию логично захлестнула эпидемия сифилиса и гонореи. Широкая пролетарская общественность, молодёжь и партийные кадры массово заражались венерическими болезнями. Что впоследствии, конечно же, не могло не сказаться на их потомстве. Граждане, облапошенные новой социалистической моралью, потребляли продажную «любовь», напрочь позабыв об опасности для здоровья, — аспекте, в царские времена исправно охраняемом Врачебно-полицейским комитетом. Количество заболевших, по сравнению с дореволюционным периодом, выросло в десятки раз!

Так в 1927 году выяснилось, что половина рабочих завода «Красный треугольник» заражена сифилисом. При этом молодые люди заражались не от проституток, а друг от друга. К слову сказать, даже в структуре создаваемой Львом Троцким Красной армии были «венроты» — воинские части, целиком состоящие из сифилитиков. Но эти факты замалчивались большевиками, потому как шли вразрез с утверждениями А. Коллонтай и ей подобных о том, что свободная любовь поможет избавиться от распространения венерических болезней. Во многом подобная ситуация сложилась и благодаря тому, что с приходом большевиков психика и генетика русского человека были подвержены жестокой богоборческой атаке.

Извращённая братоубийственной бойней психика и – главное - ощущение вседозволенности сотворили из «красных» борцов за «светлое завтра» настоящих нелюдей. Наряду с этим, приобщаясь к общественному труду наравне с мужчинами, русские женщины постепенно вовлекались в процесс сексуального закабаления. Начальствующий состав советских учреждений и предприятий был подобран из числа проверенных «в неравных боях с царизмом» бандитов, насильников, бывших ссыльных и люмпен-пролетариев. Дорвавшись до власти, эти человекоподобные существа начали бесчинствовать, прежде всего, удовлетворяя свои самые низменные потребности.

Так широкий общественный резонанс получил процесс 1926 года по делу карточной госмонополии. Предприятие возглавляли молодые коммунисты, полные призрачных идей построения счастливого общества, что, однако же, не помешало им растратить казенные средства на кутежи с проститутками в ресторанах. Из той же категории и процесс над руководителями ленинградского Комитета помощи освобожденным из мест заключения, которые регулярно злоупотребляли служебным положением, принуждая бывших арестанток и жён заключённых к сожительству. На суде по делу комитетчиков один из свидетелей заявил: «За время работы… я, кроме безобразия и разврата, ничего не видел… Заведующий культотделом… пьянствовал в пивной на ул. Желябова, где заложил мандат члена Ленсовета.

Он учинял разврат… с ответственным секретарём коллектива… членом ВКП(б) тов. Петровой… Будучи шофёром легкового автомобиля, я неоднократно возил члена комитета Терехова по частным адресам к женщинам и в рестораны». Как же точно изобразил всех этих начальников подотделов очистки Михаил Афанасьевич Булгаков в своём знаменитом «Собачьем сердце»! Чтобы было понятно, насколько современникам был дик контраст между половыми нормами «красного» быдла и обычаями семей дореволюционной России, позволю небольшое отступление. До 1917 года нормой в русских семьях было сохранять целомудрие до дня венчания. Причём, это было правилом, как для девушек, так и для их женихов. В русских семьях Карелии, к примеру, парня, утратившего невинность до брака, начинали сторониться даже его лучшие друзья.

Как известно, для того чтобы изменить любое общество, достаточно изменить роль женщины в социуме, её духовное и моральное предназначение. Поэтому, дабы плоды революции могли закрепиться, большевикам необходимо было сломать внутреннюю сущность Женщины, сделать её самкой, безгласным и безвольным животным, ограниченным, униженным и деградирующим существом. На этом поприще разрушения женской сущности активно работали Клара Цеткин, Роза Люксембург, Вера Засулич, Конкордия Самойлова, а также Л. Менжинская, А. Ульянова-Елизарова, Е. Лилина и другие видные большевички.

Так в 1919 году Инесса Арманд опубликовывает статью «Маркс и Энгельс по вопросу семьи и брака», где восхищённо восклицает: «Одним ударом, сразу мы не в силах были смести все тяжёлые пережитки буржуазных семейных отношений… Мы должны, и мы уже начали вводить общественное воспитание детей и уничтожать власть родителей над детьми». То есть, материнство определялось большевистскими идеологами, как «социалистическая обязанность».

При этом некоторые теоретики предлагали жить коммуной, в которой уход за детьми и их воспитание будет общим делом, где женщина – лишь аппарат воспроизводства новых членов коллектива. В ажиотаже борьбы с семьёй некий В. Кузьмин писал в журнале «Современная архитектура»: «Пролетариат должен немедленно приступить к уничтожению семьи. Ребёнок после рождения принимается на коллективное иждивение и передаётся в ясли. Дошкольники, школьники и комсомольцы живут трудовыми коллективами». Главный же идеолог молодого советского государства Лев Троцкий без стеснения пошёл ещё дальше: он делает вывод о том, что дело мировой революции не доведено до конца лишь потому, что большевикам не удалось разрушить традиции русской семьи. Бронштейн яростно резюмирует: «Революция сделала героическую попытку разрушить так называемый «семейный очаг».

Место семьи должна была, по замыслу, занять законченная система общественного ухода и обслуживания. Доколе эта задача задач не разрешена, 40 миллионов российских семей остаются в подавляющем большинстве своём гнездами средневековья». Именно поэтому дети долгие годы представляли собой для ленинцев лишь побочный продукт социалистического общества. Отсюда, в частности, и огромное количество беспризорников в первые годы революции – именно из-за безразличия к их судьбам лидеров Советского государства. Результатом политики комсомольско-комиссарского блуда стало то, что в стране Советов назрела большая проблема: что делать с детьми, рождёнными от свального греха.

Дети «крылатого Эроса» зачатые в условиях не любви, но процесса бездушия и насилия, никогда не знавшие материнского тепла, росли, логично пополняя собой ряды преступного мира. Это уже много позже Феликс Дзержинский публично озаботится судьбой подростков, заполонивших вокзалы и улицы столичных городов. И тогда новая власть под присмотром ЧК для детских резерваций предоставила бывшие дворянские особняки, дочиста разграбленные и загаженные «красными» варварами. В ясли, приюты и колонии попадали как дети, рожденные в «свободной любви», так и беспризорники, появившиеся по воле большевистских бандитов, убивавших их отцов и матерей.

И вот здесь мы подходим к корню объяснения многих последующих бед генофонда России. Дело в том, что оболганная большевиками и их последователями наука телегония утверждает, что на потомство женской особи влияют все её предыдущие половые партнёры, но особенно — первый мужчина. Именно он закладывает генофонд, он становится как бы соотцом всех будущих её детей, вне зависимости от того, когда и от кого женщина будет рожать. Недаром изначально на Руси девушки, не сохранившие до свадьбы невинность, считались порченными и ассоциировались с червивым яблоком. В стране, где царила монаршья власть, устои Православной Церкви укрепляли духовное единство общества, соблюдалась чистота рода.

Но если Бога нет, значит – можно всё!.

В то время как члены «нового» общества не могли создать полноценную семью - они не имели ни жилья, ни средств. А если эти новые советские семьи и создавались, то женщины вынуждены были сдавать грудничков в ясли чужим людям и идти работать, чтобы прокормиться. Так в многочисленных штабах Красной армии женщины работали в качестве телефонисток, официанток, шифровальщиц, уборщиц.

Однако представительницы прекрасного пола привлекались в советские учреждения и с иной целью: своими телами они обслуживали уставших от дневных забот представителей руководящих большевистских кадров. Так что, знаменитые строки «…и девочек наших ведут в кабинет» родились отнюдь не на пустом месте. Но справедливости ради надо сказать, что пролетариат, поэкспериментировав с тройственными и однополыми союзами, очень скоро вернулся к традиционной «ячейке общества». Уже в начале 1930-х годов семейная политика большевиков резко меняется.

Ставка делается на большую крепкую семью, как на важнейшее условие существования государства. Как скорбно резюмировал в своих мемуарах тот же Троцкий, «взять старую семью штурмом не удалось». «Опять Россия стала буржуазной, снова в ней культ семьи», — гневно возмущался он в 30-е годы, осознавая, что даже убийство царя становилось отчасти бессмысленным, потому как конечная цель - уничтожение семьи, как ячейки общества,- не достигнута. Как скорбно резюмировал в своих мемуарах тот же Троцкий, «взять старую семью штурмом не удалось». «Опять Россия стала буржуазной, снова в ней культ семьи», — гневно возмущался он в 30-е годы, осознавая, что даже убийство царя становилось отчасти бессмысленным, потому как конечная цель - уничтожение семьи, как ячейки общества,- не достигнута.

Сексуальная революция, начавшаяся в 1917 году, бесславно завершилась к 1937-му. К тому времени остепенились, получив высокие должности, или же отправились на тот свет «красные» блудницы И. Арманд, Е. Стасова, Л. Рейснер, Р. Землячка, Н. Подвойская, М. Эссен и многие-многие другие носительницы революционной морали. Уже пребывая в преклонном возрасте, успешная «красная» развратница Александра Михайловна Коллонтай написала в письме к своему многолетнему любовнику французскому коммунисту Марселю Боди: «Мы проиграли, идеи рухнули, друзья превратились во врагов, жизнь стала не лучше, а хуже. Мировой революции нет, и не будет. А если бы и была, то принесла бы неисчислимые беды всему человечеству». Нет ничего страшнее восставших рабов: их свобода тиранична и слепа, а идеалы проникнуты варварством и жестокостью, потому что проповедуют они всеобщую доброту, а всеобщего нет ничего, кроме рождения и смерти.

И - последнее...

Вспомните, с чего начался новый виток большевизма в конце 80—х: обилие порнолитературы на прилавках книжных магазинов, на лотках привокзальных площадей, в переходах метро; шеренги проституток вдоль улиц столичных городов и на междугородних трассах; прикрываясь жанром «эротика» кинотеатры начала 90-х демонстрировали откровенную порнографию. В городах России практически открыто начали функционировать свинг- и гей-клубы, а также заведения для любителей группового секса. Так что, методы большевиков не меняются. Бесы на этапе захвата власти способны апеллировать лишь к низменным чувствам. И, не умея создать полнокровные социально-общественные отношения, они, в итоге, вновь и вновь будут вынуждены применять репрессивные методы хозяйственного управления.

«Этот вальс танцевали мы в 37-ом…» Соратники, будьте бдительны.

Вадим Тарнецкий, заместитель председателя правления фонда "Имперское наследие".

В. Тарнецкий

И. Соколов

Сладкая жопа Ленина

Великий, русский... педераст!

"Ещё в начале 70-х годов во Франции была издана книга "Великие гомосексуалисты". В россиянии она ходила в самиздатовском варианте. Что касается Ильича, так к этому его пристрастию его приучил его "папаша" - Илья Николаевич. Папашей он назначен был полицией Петербурга, стоял он у них на учёте, как педераст..."

История вопроса

"Ещё в начале 70-х годов во Франции была издана книга "Великие гомосексуалисты". В россиянии она ходила в самиздатовском варианте. Что касается Ильича, так к этому его пристрастию его приучил его "папаша" - Илья Николаевич. Папашей он назначен был полицией Петербурга, стоял он у них на учёте, как педераст. А к своим "детям" никакого отношения не имел. По молодости мать Ильича была фрейлиной при дворе и нагуляла там своего первенца - Александра. У него была паталогическая ненависть к своему папаше, которого он мечтал убить, за что был посажен.

Мать его сразу метнулась к царю, была им принята и они пытались отговорить сына от мести. Александрв не казнили, он подох в психбольнице. Это потом придумали революционную версию этой мерзкой истории. После того, как фрейлина М. А. забрюхатила во второй раз, её удалили от двора, отдав замуж за Илью Николаевича, и отправили семейку на кормление в Симбирск".

Владимир Ленин - палач и обычный педераст

Эта статья была готова к печати давно. Когда открылись исторические архивы, до той поры закрытые, я сумел поработать с документами, доступ к которым раньше был категорически запрещен.

Меня интересовали архивы партийных работников так называемого «ленинского призыва». В особенности много времени я провел над архивами тех коммунистических деятелей, которые позже, уже после смерти Ленина, были подвергнуты репрессиям.

Мне довелось переворошить частные бумаги многих из них и опубликовать ранее неизвестные.

И только на одном материале произошла заминка. Его отказались не только публиковать, но даже и обсуждать. Так с тех пор мне и не удалось предать гласности открытые мною исторические факты. Вероятно потому, что они так ошеломляющи и неожиданны... Редакторы многих изданий, увидев их, опускали глаза и бормотали нечто невразумительное о том, что «читатель не готов узнать об этом».

Я же, тем не менее, считаю, что читатель должен знать обо всем. Поэтому все же я предлагаю ознакомиться с открытыми мною историческими материалами.

И. В. Соколов,
кандидат исторических наук.

Марксистская попочка

Прежде, чем излагать архивные материалы, обратимся к официальной хронологии того времени, которая опубликована в последнем, шестом издании «В.И. Ленин, Биография», 1981 г.

«8 июля 1917 г. Аллилуев и Сталин проводили Ленина на станцию Разлив, где Ленин поселился в сарае рабочего Емельянова Н.А. (Все это было предпринято с целью укрыть Ленина от официальных властей, разыскивающих его как преступника).

Но, побоявшись окружающих дачников - мелкобуржуазной публики (оказывается дачники - мелкобуржуазная публика, что, впрочем, не помешало партноменклатуре сразу же после Октября начать «обуржуазиваться»), Емельянов арендовал в 5 км сенокосный участок за озером Разлив, куда и переправил Ленина и Зиновьева на лодке в приготовленный шалаш, примыкающий к стогу сена, где была «спальня на двоих».

Откуда взялся Зиновьев? Из-за боязни ли окружающих дачников переселился Ленин в шалаш? Ведь дачники были повсюду и бродили в поисках грибов и возле шалаша. Да быть запертым в сарае было безопаснее. Ведь к шалашу ежедневно приносили еду жена и сыновья Емельянова. Да и подогревал еду Ленин на костре в котелке.

Читаем в биографии: «Ленин был чрезвычайно загружен работой, писал статьи». Да, он написал несколько статей, на которые можно потратить 5-7 дней. Но ведь пробыл Ленин в шалаше до 6-го августа.

Далее читаем: «Ленин совершал прогулки, лежал на солнышке, вечерами купался в озере Разлив, удил рыбу». Значит, Ленин неплохо месяц отдохнул, а потом уехал в Финляндию.

Главный вопрос: раз Ленин отдыхал, что там делал Зиновьев? Почему в биографии подробно описываются такие моменты, какой улицей Ленин шел, через какую насыпь или канаву переходил; кто был рядом в этот момент, а месяц жизни с Зиновьевым тщательно замалчивался - меня заинтересовало.

Материалы из личного архива Григория Зиновьева, члена Политбюро ЦК ВКП(б), первого секретаря Ленинградского обкома партии:

Письмо Ленина к Григорию Зиновьеву (1 июля 1917 г.):

«Григории! Обстоятельства сложились так, что мне необходимо немедленно скрыться из Петрограда. Далеко уехать не могу, дела не позволяют. Товарищи предлагают одно место, про которое говорят, что оно вполне безопасное. Но так скучно быть одному, особенно в такое время... Присоединяйся ко мне, и мы проведем вдвоем чудные денечки вдали от всего... Если можешь уединиться со мной, телефонируй быстрее - я дам указание, чтобы там все приготовили для двух человек...»

Это письмо написано в июле 1917 года, когда Ленин собирался покинуть Петроград и поселиться с Зиновьевым в Разливе, в ставшем потом знаменитым шалаше. Именно там взаимоотношения Ленина с Зиновьевым получили свое развитие. Они провели там наедине много времени, и, очевидно, это окончательно вскружило голову Зиновьеву. Потому что в сентябре он пишет из Петрограда Ленину в Финляндию.

«Дорогой Вова! Ты не поверишь, как я скучаю тут без тебя, как мне не хватает тебя и наших с тобой ласк... Ты не поверишь, я не прикасался ни к кому с тех пор, как ты уехал. Ты можешь быть совершенно уверен в моем чувстве к тебе и в верности. Поверь, ни к мужчине, ни, тем более к женщине, не прикасался и не прикоснусь. Только ты - мой близкий человек... Приезжай, не бойся, я все устрою наилучшим образом».

Вероятно, Ленин не откликнулся на это письмо, и тогда Зиновьев, спустя неделю, пишет следующее, вдогонку за первым:

«Милый Вова! Ты не отвечаешь мне, наверное, забыл своего Гершеле... А я приготовил для нас с тобой замечательный уголок. Мы сможем бывать там в любое время, когда только захотим. Это - прекрасная квартирка, где нам будет хорошо, и никто не помешает нашей любви.

Будет так же хорошо, как и прежде. Я вспоминаю, какое счастье было для меня встретиться с тобой. Помнишь, еще в Женеве, когда нам приходилось скрываться от этой женщины... Никто не поймет нас, наше чувство, нашу взаимную привязанность... Приезжай скорее, я жду тебя, мой цветок. Твой Гершель».

В конце октября товарищи по партийной борьбе, наконец, встретились. Случился октябрьский переворот, и Ленин вернулся в Петроград. Зиновьев выехал в это время в Москву руководить там завершением переворота. Оттуда он пишет Ленину:

«Ильич! Все, что ты мне поручил, я выполнил. А что еще не успел, обязательно сделаю... Здесь очень тяжело и непросто, но меня согревает мысль, что уже через несколько дней я увижу тебя и заключу в свои объятия. Хранишь ли ты наше гнездышко? Не водишь ли туда других? Я очень переживаю тут, и только надежда на твою верность согревает меня... Целую тебя в твою марксистскую попочку. Твой Гершель».

При чтении этих записок у меня сразу возникли два вопроса. Первый - кто была та женщина, от которой Ленин с Зиновьевым скрывались в Женеве? И второй вопрос - кто из них был активным любовником, а кто пассивным...

Кто была та женщина, скоро выяснилось. В 1918 году Зиновьев уже пишет о ней более конкретно:

«Вова! Каждый раз, когда я оказываюсь далеко от тебя, я мучаюсь ужасно. Мне все время кажется, что я вот сижу тут, тоскую по тебе, а ты как раз в эту минуту изменяешь мне. Ты ведь большой баловник, я-то знаю... Не всегда можно устоять, особенно в разлуке с любимым. Но я держусь и ничего себе не позволяю. А у тебя положение скверное - нужно всегда быть рядом с Надей. Понимаю тебя, все понимаю... И как тяжело притворяться перед окружающими, тоже понимаю. Сейчас хоть стало немного легче - не нужно ничего от нее скрывать. Не то, что тогда в Женеве, когда она впервые нас застала...»

Надо понимать, что тогда в Женеве, когда Зиновьев и Ленин впервые сошлись в постели, их застала за этим Надежда Крупская - гражданская жена Ульянова. А потом, после, Ленин уже открылся ей, и она смирилась с его наклонностями и не препятствовала бурно протекающему роману с Зиновьевым.

Потом появился ответ на второй вопрос. В следующем письме к Ленину с фронта Зиновьев спрашивает шутливо:

«Вова! Не заросла ли твоя попочка за время нашей разлуки? Не стала ли она уже за это время?.. Скоро я приеду, как только управлюсь тут с делами, и мы займемся прочисткой твоей милой попки».

Значит, Ленин был пассивным, а Зиновьев - активным любовником. И это подтверждается следующим письмом. Оно написано из-под Нарвы весной 1981 года, когда был разгромлен Юденич. Красная Армия остановилась на эстонской границе, и Зиновьев собирался вернуться с победой в Петроград. Он ликует и совсем теряет осторожность в выражениях.

«Вова, я скоро приеду и больше не выпущу тебя из своих объятий, что бы ни говорила эта грымза! Враг бежит по всему фронту и, думаю, больше с этой стороны не сунется. Так что жди меня и спеши подмываться, я скоро буду».

Однако, не прошло и нескольких месяцев, как в отношениях любовников назревает разрыв. Он, как всегда бывает в таких случаях, связан с ревностью. Мы узнаем об этом из письма самого Ленина, которое он написал Зиновьеву, находившемуся в то время на Северном Кавказе. Ленин пишет ему почему-то по-немецки.

«Милый Гершеле! Ты совсем не должен обижаться на меня. Я чувствую, что ты намеренно затягиваешь свое пребывание на Кавказе, хотя обстановка этого совсем не требует. Вероятно, ты обижаешься на меня. Но я тут не виноват. Это все твои глупые подозрения. То, что касается Лейбы и меня - это было лишь однократно и больше не повторится... Жду тебя и мы помиримся в нашем чудесном гнездышке».

И подпись в конце по-русски: «Твой всегда Вова».

«Ильич, - следует немедленно из Владикавказа ответ Зиновьева.

- Это совсем не глупые подозрения насчет тебя и Лейбы. Кто же не видел как ты кружил вокруг него все последнее время? Во всяком случае, у меня есть глаза, и я достаточно долго тебя знаю, чтобы судить... Мне ли не знать, как загораются твои глазки, когда ты видишь мужчину с крупным орудием. Ты сам всегда говорил, что у маленьких фигурой мужчин великолепные орудия... Я же не слепой и видел прекрасно, что ты готов забыть нашу любовь ради романчика с Лейбой. Конечно, он сейчас рядом с тобой и ему легко тебя соблазнить. Или это ты его соблазнил?..»

Действительно, в то время Лейба Троцкий - наркомвоенмор Республики - был продолжительное время в Москве рядом с Лениным. И, надо полагать, тут у двух вождей и зародилось взаимное чувство.

Лейба Троцкий, бравый нарком обороны, пламенный трибун и оратор, занял в ленинской постели место Зиновьева...

Ленин же продолжал оправдываться перед Григорием. Он, вероятно, чувствовал, что его связь с Троцким будет непродолжительной, и что вскоре Лев Давыдович бросит его, увлекшись очередной женщиной. Все же Троцкий больше склонялся к женщинам, чем к своим товарищам по революционной борьбе. Только, наверное, для Ленина он сделал исключение, уважил. И вот Ленин пишет на Кавказ Зиновьеву:

«Не обижайся на меня, Гершеле. Ты прав, я действительно не смог устоять. Лейба такой брутальный мужчина. Он просто обволакивает меня своей лаской. А я так в ней нуждаюсь, особенно в такой напряженно политический момент. Мне очень трудно без ласки, а ты уехал, негодник. Вот я и не устоял. Но ты ведь простишь мне эту маленькую слабость, Гершеле? Возвращайся, и ты увидишь, что я полон любви к тебе. Твоя маленькая Вова».

Вероятно, этот маленький пассаж с «маленькой Вовой» окончательно успокоил Зиновьева. Он утвердился в мыслях, что их связь не прервалась, а только на время была омрачена связью «Вовы» с коварным Лейбой-обольстителем.

Григорий понесся в Москву, и с тех пор в архиве его больше нет соответствующих писем. Может быть любовники нашли иной способ связи, или Зиновьев потом уничтожил следы переписки...

Вскоре, однако, злодейская пуля эсерки Каплан сильно повредила здоровью Ленина. С той поры оно было подорвано, и постепенно и половые отношения Ленина с Григорием сошли на нет. Во всяком случае последней, относящейся к данному вопросу запиской, были несколько строк, написанные рукой Крупской. Она пишет Зиновьеву в середине двадцать второго года:

«Прошу вас не беспокоить больше моего мужа своими домогательствами и просьбами о свидании. Пора бы уже и вам угомониться. Сколько же можно с моей стороны терпеть такое ваше бесстыдство! Ильич болен, вы же знаете это, и излишне говорить вам, взрослому человеку, что ваши шалости на сей раз могут только окончательно подорвать здоровье Ильича. Прошу вас больше не склонять его к тому, на что он всегда слишком охотно шел. Надеюсь, вы поймете это мое письмо. Оно продиктовано заботой о здоровье моего мужа».

Не случайно Зиновьев часто в письмах к Ленину неуважительно отзывался о Крупской:

«Та женщина, которая мешала нам в Женеве...»

Теперь она взяла реванш. Столько лет быть отвергнутой собственным мужем ради любовника - это было трудно перенести. Вот теперь, когда Ленин слег и стал беспомощным, Надежда Константиновна решила поставить все на свои места. Больше она не допускала свиданий мужа с Зиновьевым наедине - только в присутствии своем или других членов Политбюро.

В конце тридцатых годов, после ареста и казни Зиновьева, эти архивные материалы попали в руки НКВД и, несомненно, были доложены Сталину. Почему он не распорядился их уничтожить?

Вероятно, по двум причинам. Во-первых, для него все это, несомненно, не было тайной. И он и прежде прекрасно был осведомлен об отношениях Ленина с Зиновьевым и Троцким. Не случайно, поэтому подчеркнуто пренебрежительное отношение Сталина к Крупской. Что ему было ее уважать, если он знал о том, что она - всего лишь ширма для утех своего мужа?

Второй же причиной, вероятно, была та, что Сталин решил придержать эти письма на тот случай, если бы пришла пора посмертно скомпрометировать Ленина. Если на каком то этапе Сталин вдруг решил отказаться от «ленинского наследия» и остаться единственным незапятнанным борцом революции, ему бы как раз весьма пригодились эти письма.

Так или иначе, а архив сохранился до наших дней. И мы можем с удивлением обнаружить, что Ленин был обычным гомосексуалом...

Философ Славой Жижек называет сталинское время «перверсивным по принципу непристойного наслаждения», а психологи увидели в Сталине стойкое женоненавистничество. Серия скабрезных подписей на рисунках голых мужчин, сделанных Сталиным, заставляет согласиться с этими версиями. По современным понятиям Сталин был троллем.

Славой Жижек утверждает, что сталинский тоталитаризм – перверсивное общество, организованное не по эдипальному принципу удовольствия, а по принципу непристойного наслаждения. При этом, по его мнению, наивысшая сексуальная свобода в этот период состоит не в совершении «ужасных» эротических преступлений, которые должны нарушить естественные законы своим эротико-разрушительным произволом (поступками, которые не обусловлены естественной цепью причин и следствий), но в абсолютном произволе самого закона желания. Этот закон желания вторгается в однородную стабильность нашей ориентированной на удовольствие жизни и оказывается не средством сдерживания,а, напротив, чрезмерной силой желания, нарушающей гомеостатический принцип удовольствия.

Жижек задаётся вопросом, не отсюда ли, с одной стороны, обнаруженные после ХХ съезда КПСС сексуальные перверсии высшей сталинской номенклатуры, а с другой – буквальная возвышенность фигур Сталина и его круга в виде пропагандистских икон, обусловленная таким нарушением «нормального» желания, когда у ординарной субъективности в результате нет и не может быть идентификации с уровнем желания, находящегося по ту сторону «нормального» и «бытового» принципа удовольствия.

Отнюдь не случайно поэтому критика сталинской эпохи началась сразоблачения её откровенной и непристойной сексуальности. Полину Жемчужину, Василия Сталина, Авеля Енукидзе, Лаврентия Берия и многих других в следственных заключениях перед арестами или расстрелами обвиняли в сексуальном разврате (к примеру, Берии инкриминировалось изнасилование 760 женщин). Возможно, главным потрясением для советских обывателей после ХХсъезда КПСС была как раз обнаруженная сексуальная непристойность высшей партийной номенклатуры: в частности, в разосланном на места перед подготовкой съезда специальном партийном документе чтение описаний особенностей сексуальных преступлений Берия на местных партийный собраниях занимало не менее трех часов.

Конечно, искушённый в литературе, посвящённой психологическим и сексуальным перверсиям, Сталин не верил признаниям под пыткой в той же степени, в какой не верил признаниям на исповеди. В то же время большую роль в пересмотре его взглядов на природу человеческой сексуальности произвели несанкционированные им признания из дела Ежова, от которых «Ежевика» (так дружески Сталин называл младшего ооварища) не отказался даже под повторными пытками: «Имел половые сношения с мужчинами, используя служебное положение» или «В октябре или ноябре 1938 года у меня на квартире я имел интимную связь с женой подчиненного и с её мужем, с которым имел педерастическую связь…» и т.п.

Послания Сталину его соратников, находящихся под арестом, тоже носят эротический оттенок. Так, Николай Бухарин, из СИЗО написавший Сталину 44 письма, в частности, указывал в одном из них:

«Ночь 15 апреля 1937 года. Коба!.. Вот уж несколько ночей я собираюсь тебе написать. Просто потому, что хочу тебе написать, не могу не писать, ибо и теперь ощущаю тебя как какого-то близкого (пусть сколько угодно хихикают в кулак, кому нравится).

Я тебя сейчас действительно люблю – горячо, запоздалой любовью. Я знаю, что ты подозрителен и часто бываешь мудр в своей подозрительности. Все мои мечты последнего времени шли только к тому, чтобы прилепиться к руководству, к тебе в частности… Чтобы можно было работать в полную силу, целиком подчиняясь твоему совету, указаниям, требованиям. Я видел, как дух Ильича почиет на тебе. Кто решился бы на новую тактику Коминтерна? На железное проведение второй пятилетки, на вооружение Дальнего Востока, на организацию реформы, на новую Конституцию? Никто… Мне было необыкновенно, когда удавалось бывать с тобой… Даже тронуть тебя удавалось».

В интенсивной и страстной экономии новых и неожиданно обрушившихся на него отношений со Сталиным Бухарин чувствует себя вынужденным оправдываться перед ним даже за свои прежние гетеросексуальные отношения. «Хочу сказать тебе прямо и открыто о личной жизни: я вообще в своей жизни знал близко только четырех женщин,» – признаётся он Сталину. «Ты напрасно считал, что у меня «10 жён», – дальше оправдывается он за свои гетеросексуальные отношения с женщинами, – я никогда одновременно не жил».

Сталин почти всю свою жизнь, с юношеского возраста, старательно избегал женщин, предпочитая им мужские компании. Полячка Тереза Торанска в своей книге «Они» приводит интервью с Якубом Берманом, польским правительственным деятелем, который знал Сталина:

Якуб Берман. Однажды, я думаю, в 1948 году у меня был странный танцевальный партнер – Молотов [смеется].

Тереза Торанска. Вы имеете в виду миссис Молотов?

Берман. Нет, её не было; её отправили в трудовой лагерь. Я танцевал с Молотовым – должно быть, это был вальс – и я просто двигал ногами под музыку.

Торанска. Как партнёрша?

Берман. Вёл Молотов. Он не был плохим танцором, и я старался подладиться под него, но для меня это было больше похоже на кривляние, чем на танец.

Торанска. А с кем танцевал Сталин?

Берман. О, Сталин не танцевал. Сталин крутил граммофон: он считал это своей обязанностью. Он никогда не отходил от него. Он ставил пластинки и наблюдал.

Торанска. Он наблюдал за вами?

Берман. Он смотрел, как мы танцуем.

Психолог Дениэл Ранкур-Лаферьер в своей книге «Психика Сталина» пишет, что враждебность Сталина по отношению к женщинам (или, если взглянуть под другим углом, дух товарищества с мужчинами) идёт рука об руку со склонностью к грязным оскорблениям.

«Враждебность по отношению к женщинам на первый взгляд не является признаком гомосексуальности, особенно в мужчине, который в то или иное время был настроен враждебно практически ко всем окружающим его людям, независимо от пола. Но в случае со Сталиным подобная враждебность к людям часто объясняется его паранойей. И это важно, так как психоаналитики полагают, что сама паранойя имеет гомосексуальную этиологию. В работе о случае Шребера Фрейд высказывает мысль, что мания преследования может иметь в своей основе гомосексуальные эмоции», – говорится в книге Дениэла Ранкур-Лаферьер.

В своей книге «Психопатология и политика» американский психолог Ласуэлл пишет, что Сталин всю жизнь боялся гомосексуалистов, но одновременно его и тянуло к этому запретному плоду.

Об этом мы узнаем из «Письма старого большевика» Бориса Николаевского (в 1930-е проживавшего в эмиграции, в Париже):

«Большой шум произошёл в результате расследования проникновения немецкой пропаганды на Украину, и в частности, того, что впоследствии получило название «гомосексуального заговора». Подробности такого заговора, раскрытого в конце 1933 года, состояли в следующем: помощник германского военного атташе, друг и сторонник печально известного гомосексуалиста капитана Рема, сумел проникнуть в круги гомосексуалистов в Москве и под прикрытием «гомосексуальной организации» (гомосексуализм в России в то время ещё не был запрещен) приступил к созданию широкой сети для пропаганды национал-социалистских идей. Филиалы этой организации появились в Ленинграде, Харькове, Киеве и др. В ней состоял ряд представителей артистических и литературных кругов.

Такие связи использовались немцами не только для получения информации военного характера, но и для раскола в правительственных и партийных кругах. Цели этих заговорщиков заходили так далеко, что руководители Советского Союза были вынуждены вмешаться».

Может, такого «гомосексуального заговора» вовсе и не существовало, может, он был лишь одной из параноидальных идей самого Сталина, его гомосексуальной фантазией, но заговор этот послужил причиной внесения в Конституцию страны в декабре 1933 года статьи, запрещающей гомосексуализм».

Сам же Сталин выплёскивал своё отношение к гомосексуализму в спонтанные записи на кусках бумаги и на рисунках – что важно – обнажённых мужчин. Личный телохранитель Сталина генерал Власик тщательно собирал все факты о личной жизни вождя. В их числе были более 1,5 тысяч фотографий Сталина, его личные записи, стихи и т.п. После смерти Власика бОльшая часть архива была экспроприирована КГБ, и сейчас хранится секретных в архивах ФСБ. Но незначительная часть архива Власика осталась у родственников, а также в Грузии (в музее Сталина в Гори и у ряда частных лиц). В 2009 году в Москве прошла выставка рисунков из архива Власика. На ней демонтировались 16 рисунков обнажённых мужчин (это были наброски, выполненные великими русскими художниками – Серовым, Репиным, Суриковым и др.). На каждом из рисунков Сталин оставил какую-либо надпись, обычно – скабрезную. Некоторые зарисовки голых мужчин Сталин делал и сам.

Один из рисунков, выполненных рукой Сталина. Надпись на обороте: «Всем членам Политбюро. Брюханова за его нынешние и будущие прегрешения следует подвесить за яйца. Если они выдержат, тогда следует признать его невиновным, всё равно что оправданным по суду. Если они оторвутся, его следует утопить в реке». В 1938 году Брюханов был арестован за участие в оппозиции и расстрелян.

«Нынешняя мораль нашей молодежи в кратком изложении состоит в следующем, — подводила итог известная коммунистка Смидович в газете «Правда» (21 марта 1925 года):

1. Каждый, даже несовершеннолетний, комсомолец и каждый студент «рабфака» (рабочий факультет) имеет право и обязан удовлетворять свои сексуальные потребности. Это понятие сделалось аксиомой, и воздержание рассматривают как ограниченность, свойственную буржуазному мышлению.

2.Если мужчина вожделеет к юной девушке, будь она студенткой, работницей или даже девушкой школьного возраста, то девушка обязана подчиниться этому вожделению, иначе её сочтут буржуазной дочкой, недостойной называться истинной коммунисткой».

Анонимный автор, обращаясь в редакцию газеты «Правда», писал: «Как же нам удовлетворять естественные надобности? Девушки должны были пойти навстречу просьбе товарищей-комсомольцев и снять с них сексуальное напряжение, чтобы они, вдохновленные и довольные, смело шли к новым трудовым победам! Эрос революции должен помогать молодежи строить светлое коммунистическое завтра!»

В первые годы советской власти из-за возникновения сексуальной свободы заметно снизилась проституция. Проститутку заменяла «знакомая». Товарищ Коллонтай объясняла это: «Проглотив семейно-брачные формы собственности, коммунистический коллектив упразднит и проституцию».

Половой подбор должен строиться по линии классовой, революционно-пролетарской целесообразности. В любовные отношения не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально полового завоёвывания.

Застолби свой ник!

Источник — www.belrussia.ru